@темы: для себя, Мать четырех ветров

Кризис кризисом, а одному из участников действа я обещала рассказ о нем. Надеюсь, он останется доволен.

Ночь была безветренна и светла из-за стоящей в небе половинки луны и окружающих ее звезд, света которых месяц еще не мог затмить. Черная вода в озере казалась неподвижной от окружающего безмолвия, которое рассеивали крики и песни веселящихся людей с противоположного берега.

На берегу сидели четверо. Были они не то чтобы очень молоды, но и не стары. Головы троих мужчин были открыты, а женщина прятала волосы под черным покрывалом, удерживаемым на голове двумя серебряными заколками. Она была несказанно красива – это можно было видеть даже в полумраке лунной ночи. В лице ее не было ни единого изъяна, тонкая шея плавно переходила в изящные плечи; соски на обнаженных грудях венчали золотые треугольники серег – такие же, только крупнее, покачивались в ушах женщины. Бедра ее оборачивала просторная черная юбка в пол, в темноте трудно было понять, из чего она сшита. Впрочем, странный, на первый взгляд, наряд ее мало отличался от тех, что надевали в эту ночь празднующие.

Первый из мужчин был среднего роста, до середины спины его спускались четыре косы, переплетенные разноцветными лентами; что-то свирепое было в его лице. Второй был смугл, с черными, как смола, глазами и волосами как вороново крыло и весь казался черен и дик. Чем-то эти двое были похожи, но если при взгляде на первого на ум приходили мысли о всемогущих и безжалостных силах природы, то второй больше напоминал хищного зверя.

Третий мужчина был невысок и коренаст, заросшее густой бородой лицо его казалось больше добродушным, чем свирепым. Создавалось впечатление, что из всей четверки он самый миролюбивый.

читать дальше- Что там за огни? – спросила женщина, указывая рукой на противоположный берег озера.

- Молодежь гуляет, - объяснил бородач. – Праздник же сегодня, жатва окончена, холода наступают. Вот народ и жжет костры, рядится во что пострашнее, пляшет, по гостям ходит, истории жуткие рассказывает…

- Какой нелепый обычай, - передернула плечами женщина.

- Почему нелепый? Вот я, например, слышал давеча такую историю: стояло верстах в двадцати от этого места село, Саагрим звалось, кажется, да не буду врать. Нечасто я там ходил, а все же бывать доводилось – богатое село, красивое, дома все ярко расписаны, любо глядеть. Последний раз как там был – пепелище и черепа человеческие повсюду раскиданы. Кто мог совершить такое, думаю: ни войн в тех краях не случалось, ни мора. Стало мне любопытно, уж как водится, и спросил я одну добрую женщину – у нее внучка из этого селения была, и сама она туда часто наведывалась. Добрая женщина и рассказала мне. Мол, приходит она как-то к внучке, а на той лица нет и вся родня мрачная ходит. Да и деревня словно притихла, будто беды какой ждет. Спросила она, что случилось, отчего тревожатся люди. Внучка и говорит: ветер, мол, западный. Старухе это, понятно, ничего не сказало: ветер западный, ну так что же. Я дальше расспрашиваю, а она головой качает, говорит, как вспомнит, так сразу холодным потом покроется. Уходила она от внучки темнее тучи – то ли слова родных так ее расстроили, то ли общее мрачное настроение деревенских, Бог знает. Не дошла до ворот, как видит: бежит к ней человек, а ее саму словно не замечает, да кричит все: «Сабхати! Сабхати!»

Смотрит: все работу побросали, женщины детей уводят, мужчины дома запирают. Думает: что происходит-то. Дорога впереди пуста – езжай-не хочу, на небе ни облачка. А село будто вымерло и затаилось: тихо-тихо на улице, собаки по конурам попрятались, тявкнуть лишний раз боятся.

Сколько так стояла, не помнит, а помнит только, что через некоторое время услышала какой-то странный гул, будто земля стонет. Был он сначала тихим, неразличимым почти, потом громче стал, будто ближе придвинулся. Слушает дальше и не может понять, что слышит, а на душе уже тревожно становится. Присела старуха за воротами, смотрит на дорогу и видит: словно бы темнее сделалось, будто тучи наползли. Ветер ей песок в лицо начал бросать, сначала едва-едва, потом все злее, будто прогнать ее оттуда хотел, будто злился, что она смотрит куда не велено. Помню, говорит, земля прямо под ней стонать начала и жаром в лицо дохнуло таким, что от кузнечных горнов и то прохладнее веет, брови опалило, и волосы под платком затлели. Открыла глаза: огненный столб вертится перед воротами, и в середине его словно человечье лицо видно – волосы пылающими лентами переплетены и глаза дикой яростью горят, да не рев огня и ветра слышится – смех человеческий…

- Старуха, должно быть, умом тронулась со страху. – Мужчина с четырьмя косами рассмеялся. – Да и ты хорош: такими историями только глупых женщин пугать. Я веселее сказку знаю.

Один добрый человек заблудился в горах и бродил до темноты. С наступлением сумерек началась метель, и найти дорогу к дому стало невозможно. Чтобы не замерзнуть насмерть и не уснуть навеки под снежным покровом, человек решил идти всю ночь, пока не найдет пристанище, в котором снегопад не сможет его засыпать. Долго ли он шел, не знаю, но через некоторое время наткнулся на пещеру в горе. Пещера была невысока и неглубока, как раз чтобы устроиться там на ночь и переждать снегопад. Убедившись, что в приглянувшемся ему убежище не живет хищный зверь, человек забрался в пещеру и развел небольшой костер из дров, которые нес из лесу. Метель все еще продолжалась снаружи, изредка снег попадал в пещеру, но таял на пороге, не долетая ни до костра, ни до человека. Путник съел хлебную лепешку – он взял их, уходя из дому, - и запил вином из фляжки на поясе. От тепла и сытости его разморило, и очень скоро человек заснул.

Проснувшись, он не смог определить, день уже или еще ночь. В пещере было темно, только затухающий огонь давал немного света, чтобы можно было видеть стены. Всем, что он видел, и были стены – пещера была похожа на каменный купол, надетый на землю, и входа, за которым шел снегопад, человек не увидел. Он подумал, что все это игры его разума, ослабевшего от холода и всего пережитого. Положив руки на стену, человек пошел вдоль нее, надеясь, что ладони, в отличие от глаз, не обманут его. Но, сколько бы он ни ходил по круглой пещере, не обнаружил ни единой возможности выбраться из нее.

Огонь постепенно затухал, и вскоре человек остался в полной темноте. Он нашел кресало и снова развел костер из остававшихся дров, выпил немного вина, чтобы согреться и прогнать страх, и продолжил искать выход.

Так прошло несколько дней. У путника закончились дрова, а вслед за ними – лепешки и вино. Не стало больше огня, чтобы ему греться. Я был возле этой пещеры несколько лун назад: ее завалило снаружи валунами, наверное, ночью в горах случился обвал. Среди местных ходит легенда, что этот человек, умерший несколько столетий назад, вовсе не умер, а превратился в Хозяина Гор. Он является заблудившимся в горах путникам в виде невысокого бородатого человека, находит для них безопасные укрытия и следит, чтобы их не завалило, как когда-то его самого. Говорят, Хозяин Гор добр и помогает людям, а наказывает только злоумышленников: на них он спускает лавины и обвалы, вынимает камни у них из-под ног и гонит по его следу голодных горных кошек.

- Годная сказка, - засмеялся бородач, довольно кивая. – Получше моей будет.

- Я тоже знаю одну историю, - внезапно произнесла женщина, видимо, решив принять участие в забаве. – Она случилась не так давно в одном из сел, что ниже по Синуре. В том селении внезапно стали пропадать люди. Ни колдуны, ни самые мудрые старики в деревне не могли понять, что крадет их односельчан. Спускается ли с гор неведомое зло, или, может, неизвестная опасность приходит с болота. Думали они долго, выставляли охрану, бывали дни – всякий мужчина в деревне брался за топор или вилы и всю ночь без сна сидел под дверью дома или бродил по улице, которую в такие ночи освещали всеми возможными способами. Ничего не помогало: как ни бдительны были ночью, а утром все равно не досчитывались одного - не мужчины, так женщины или ребенка. Часто вместе с человеком похищали скот, и не по одному барашку. Исчезнуть могло несколько овец, свиньи, куры, а то и дойная корова. Сильна была скорбь людей, а еще сильнее – страх.

Наконец, самый старый и мудрый человек в деревне – уже не помню, как его звали – велел собрать в один большой дом всех жителей и весь скот, чтобы ночью, когда по их души явится неведомый похититель, быть начеку и если не заколоть, так хотя бы увидеть злодея. К наступлению темноты все было сделано как он приказал. Люди затаились в доме старосты и ждали – в ту ночь никто так и не сомкнул глаз.

Когда время перевалило за полночь, люди услыхали, как кто-то скребется в дверь. Селяне были вместе, и их было много, поэтому они почти не боялись. Но дверь так никто и не открыл. Затем наступила недолгая тишина – такая пронзительная, что можно было слышать, как потрескивает огонь в очаге. А потом кто-то поскребся в наглухо запертые ставни.

Еще долго неведомое существо ходило вокруг дома и скреблось негромко во все входы, которые раньше были для него открыты. Страх овладел людьми, только плечо товарища рядом не давало им потерять самообладание. Наконец, тот самый старый и мудрый человек велел мужчинам открыть дверь и выйти во двор с факелами и вилами. Далеко сказал не отходить: враг был хитер, опасен и наверняка нечеловеческой силы.

Семеро мужчин взяли факелы, вооружились вилами и вышли в ночь. Они тут же зашли обратно, и страх на их лицах боролся с изумлением. «Кошки, - сказал один из них. – Там сидят горные кошки».

Хищники сидели под самыми дверями дома и смотрели на них выжидающе и печально, как будто догадались, что люди их перехитрили, и теперь не ждали от этой ночи ничего, кроме голода, и не уходили, наверное, из чистого упрямства.

Старый мудрый человек велел мужчинам взять камни, вилы и топоры, ножи и плетки – что у кого есть – и прогнать кошек прочь, да не жалеть, чтобы им долго еще не вздумалось в человеческом поселении бесчинствовать.

В ту ночь зарубили много кошек. Большая часть убежала, но десятки пушистых тел остались лежать, изломанные и изрубленные, на улице до рассвета. С первыми петухами их собрали на телегу, повезли за село и спалили на большом костре. Впрочем, сельчане недолго любовались делом рук своих: прибежала молодая женщина, одна из тех несчастных, у которых украли детей, и кричала что-то несусветное, мол, раненая кошка, прятавшаяся у нее за домом от всеобщей бойни, обернулась человеком и сейчас истекает кровью у ее порога.

Услышав это, половина крестьян бросила костер и отправилась к дому несчастно. И точно: прислонясь спиной к окровавленной двери, полусидел-полулежал черноволосый мужчина – хозяйка дома сказала, что у кошки была черная шерсть. Он еще дышал, но сознание уже покидало его, и на голоса людей он почти не отзывался.

Кошки кошками, но сейчас перед ними лежал такой же человек, как они сами, и оставить его умирать селяне не смогли. Они выхаживали его шесть дней, а на седьмой, когда он в силах был понимать и говорить, к нему пришел старый мудрый человек. Никто не знает, о чем они вели беседу, только с тех пор, говорят, горные кошки больше не ходят в то село, а черный человек исчез – и больше в деревне его не видали.

Повисло неловкое молчание. Темноволосый мужчина с диковатым, словно бы звериным лицом глядел на женщину мрачно и зло.

- Хороша твоя история, сестрица, - наконец произнес он, - и правдоподобна на удивление. Не знай я, как все было на самом деле, поверил бы как дите малое. Но послушайте, я тоже знаю одну историю. Она случилась в другом селении, неподалеку от того, о котором говорила сестрица, и там тоже стали пропадать люди. Только по большей части это были мужчины и мальчишки, едва достигшие переходного возраста. Исчезло и две девицы, но из тех несчастных, которые пошли за своими возлюбленными и, как водится, не вернулись. Никто не проникал в селение и не крал людей, а бывало так: соберутся мужчины лес валить, а возвратятся без одного-двух. Или уйдет охотник дичь стрелять – и сгинет. Хозяином тех мест был Эсмо из народа войхола, делами своих крестьян он обычно не занимался, но отношения с ними имел хорошие, и, когда из того села пришли к нему на поклон, решил сам выехать и посмотреть, что случается с людьми в его лесу. Бывший воин-наемник, как многие мужчины его народа, он вооружился, взял с собой десять человек с топорами и ушел в лес по той тропинке, по которой ходили пропавшие крестьяне.

Зашли они не то чтобы глубоко, но и не близко, как вдруг один из крестьян показывает под дерево и бормочет что-то непонятное. Посмотрел Эсмо: под деревом словно бы мертвое тело лежит, женское. Руки травой опутаны, по груди и животу лоза вьется, а ноги древесными корнями схвачены, словно земля силится тело в себя затянуть. Да только ни следов разложения на этом теле нет, ни трупной бледности. Щеки ярким румянцем горят, волосы нежнее шелка, только глаза закрыты и члены неподвижны. Странно это все показалось Эсмо, присел он над женщиной и осторожно потрогал ее плечо – оно теплым было, как у живого человека. Может, сознание потеряла или заснула, подумал Эсмо и плеснул ей в лицо холодной воды из фляги. Женщина открыла глаза, и чудесным образом травы и лозы, опутывавшие ее, стали убираться обратно в землю. Только тогда стало возможно видеть, как она красива, и у Эсмо перехватило дыхание от чего-то неземного и жуткого, не по силам и не по разумению человеку. «Откуда ты родом, прекрасное создание? – спросил он. – Уж не пришла ли ты из недр земли нам на погибель?»

Прекрасное создание глядело на него испытующе и безмятежно, а когда начало говорить, голос его звучал как весенняя капель, как грохот водопада, как стон расходящихся пластов земной тверди…

- Ну хватит! – возмущенно воскликнула женщина. – Что за бредовая история, право слово. Можно ли было придумать нечто более нелепое. – Она горящими глазами уставилась на ухмыляющегося рассказчика, будто говоря: ни слова больше.

Ее возмущение было так велико, что мужчины не выдержали и расхохотались. Громким мяукающим смехом заливался черноглазый человек, бородач грохотал басом, словно катящиеся с гор камни; вой огня и ветра слышался в смехе мужчины с четырьмя косами. Поняв, что никто не собирается долее говорить, женщина рассмеялась тоже – весенней капелью, грохотом водопада, стоном расходящихся пластов земной тверди…

@темы: огни Магацета, сказки

Посмотрела три показа мусульманской моды: в Казани, в Чечне и еще где-то, сейчас сижу в глубоком восторге.

Фасоны
Расцветка (правда, душенька требует больше яркости, еще больше!)

Я не слишком приветливо отношусь к самому исламу, но мне нравится, как одеваются мусульманки. Наверное, если бы я могла носить одежду полностью для души, это было бы что-то похожее. Отдельная моя страсть - головные покрывала. Во-первых, для меня это проявление уважения общества по отношению к женщине и женщины по отношению к самой себе. Во-вторых, это поле для полета фантазии и почесывания своего эстетического чувства, потому что моделей и расцветок платков и покрывал за мировую историю создали бесчисленное множество. Например, в белорусской традиционной культуре есть такая штука - намитка - льняное полотно длиной в три-четыре метра, которое женщина после замужества ежедневно обматывает особенным образом вокруг головы (в девятнадцатом веке намитка сменилась просто на косынку - вероятно, женщины задолбались). И в-третьих, необязательно заморачиваться с прической, ее все равно не видно. Для меня это, например, актуально: я уже года два не появляюсь на людях с распущенными волосами, и для меня всегда проблема запихнуть крабик под шапку или удержать на нем капюшон. А так причесалась (или даже не причесалась, если спешишь) - и красавица.

Длинные, свободного покроя юбки и платья - вторая моя страсть.

Некоторые, наверное, думают, что в подобных нарядах неудобно ходить, но, честно говоря, за все три показа я увидела всего одну или две модели, в которых можно пройтись только сто метров по подиуму. Две! Против десятков нелепых моделей западных дизайнеров. Я вовсе не пытаюсь обругать цивилизацию, к которой принадлежу, но будем честны - то, что глаз выхватывает из американских или европейских показов мод, выглядит страшновато и явно не создано для повседневной или даже праздничной носки.

Если что, с религией я давно определилась, и ислам не про мою честь, но мусульманская мода, похоже, останется моей любовью.

Интересно, есть ли показы современной христианской моды, в частности католической. Пойду порою Интернет на эту тему.

@темы: стиль

@темы: личное

А этот браслет я только что связала для Пушистика.

@темы: рукоделие

Как мои одногруппники готовятся к семинарам.

@темы: делюсь прекрасным, университет

Большинство моих работ по "Инуяше" можно читать как оригинальные произведения, единственное что: я не люблю, когда канонных героев читатели представляют по-своему. Посему в этом посте будут краткие описания всех персонажей, о которых я пишу и писала, с их изображениями - для тех, кто решил прочесть фандомную работу, но не имеет ни времени, ни желания знакомиться с первоисточником. Пост отправится в эпиграф и будет обновляться всякий раз, когда в моих историях появится новый персонаж Румико Такахаси.


наемники Шичининтайнаемники Шичининтай

Где-то в 1530-х годах в стране приобрели дурную славу наемники Шичининтай (Армия Семерых), пришедшие из восточных провинций. Отличаясь небывалой для людей силой и такой же небывалой жестокостью, Шичининтай бродили от войны к войне, присоединяясь к войскам князей-землевладельцев. Под конец наниматели стали опасаться их даже как союзников. Сговорившись, даймё загнали Шичининтай в ловушку, обезоружили и отрубили им головы. Чтобы павшие жертвой заговора наемники не стали после смерти бедой более страшной, чем при жизни, местные обитатели поставили им могилу у подножия священной горы. Это была присказка, а сказка начинается с того, что демон Нараку, главзлодей всея эпопеи, разрушил могилу, вложил осколки Камня Душ в разрубленные шеи и позвал Шичининтай себе на службу. В своих работах я описываю по большей части их жизнь до казни или даже минуя казнь.

БанкотсуБанкотсу

Я – щенок, лишенный последней кости.
Во мне столько страсти и столько злости,
Что не дай те боже заехать в гости
Или улицу перейти...
© Лена Ланских

Жестокий человек. Наверное, присловье "жестокий человек" придется делать к каждому из семи описаний, но нужно оговориться: жестокость, которую я имею в виду, не подразумевает - за редким исключением - наслаждения чужими страданиями. Это - крайняя степень строгости, когда человек снимает голову там, где иной плюнет и обойдет. Так вот, Банкотсу человек жестокий и жадный, лихой и самонадеянный. В силу альтруизма и бойцовских дарований он руководит Шичининтай, людьми гораздо старше него.



***
ДжакотсуДжакотсу
Человек жестокий и легкий, мужчина с женским лицом. Как предполагает моя сестра-японист, он рос в веселом доме, где мать выдавала сына за девочку, чтобы его не забрали и не отдали работать в какое-нибудь богатое хозяйство. Этим объясняется привычка Джакотсу одеваться и краситься как женщина. На не соответствующее полу воспитание наложилась общая андрогинность облика и любовь к мужчинам. Впрочем, как бы то ни было, мужская повадка оказалась сильнее женских привычек, и Джакотсу - один из самых нетипичных гомосексуалистов, которых я встречала.



***
РенкотсуРенкотсу
Человек жестокий, как вы уже поняли. Самый рассудительный и единственный грамотный среди Шичининтай. Он техник, управляющийся с огнем и железом, и, как предполагает моя авторитетная сестрица, мог воспитываться при храме.



***
СуикотсуСуикотсу
Чрезмерно и зачастую бессмысленно жестокий человек. На одной из лекций нам рассказывали, что правое и левое полушария мозга соединяет так называемое мозолистое тело. Если оно повреждено, полушария функционируют независимо друг от друга и в теле человека по очереди существуют две личности, каждая из которых не помнит, что делала предыдущая. В случае с Суикотсу все чуть более радужно: и добрый деревенский лекарь, и кровожадный убийца со звериными когтями помнят, что творил каждый из них, но повлиять на действия второй личности все равно не могут.



***
ГинкотсуГинкотсу
Его история не освещена в каноне, но на основе оригинала я могу предположить, что некогда он был могучим воином, тяжело раненным в одной из битв. Умирающего, его подобрали послушники монастыря, при котором воспитывался Ренкотсу. Молодой ученый, движимый любопытством и желанием испытать свои силы, поставил раненого на ноги и сделал сильнее, чем тот когда-либо был, наполовину превратив в машину, чудовище из металла. Своему спасителю воин оставался предан до конца жизни, да и самую жизнь - это освещено в каноне - положил ради его защиты.



***
МукотсуМукотсу
Мастер ядов. Постоянно имея дело с отравляющими веществами, Мукотсу изуродовал свое лицо, сделавшись похожим на жабу. Из-за собственной непривлекательности мастер-отравитель страшно переживал, и при всей его любви к противоположному полу женщины не спешили отвечать взаимностью.



***
КёкотсуКёкотсу
О нем известно меньше, чем об остальных, да и погиб он раньше. Не используя оружия, Кёкотсу полагался на одну лишь собственную силу, что при его габаритах вполне объяснимо. Особенными интеллектуальными дарованиями, насколько можно судить, он не отличался, зато отличался отменным аппетитом и внушительным обликом.

@темы: InuYasha

Отзывы американцев о фильме "Морозко". Сравните их с отзывами европейцев, которые приводятся в конце. Я этот фильм, к слову, посмотрела два дня назад и мне очень понравилось.


читать дальше

@темы: минутка патриотизма

Немного о том, почему варварская Европа - спонсор моего хорошего настроения и идиотских улыбок:

Аларих

Одоакр

А ниже - Алиенор Аквитанская, супруга Людовика VII, а затем - Генриха II Плантагенета, первая красавица своего времени, известная тем, что умудрилась зае*ать первого мужа, зае*ать второго мужа и зае*ать шестнадцать своих детей, с радостью спровадивших матушку в монастырь на старости лет (к слову о том, что женщина неминуемо погрязнет в быту, стоит ей выйти замуж и родить).

@темы: из истории человечества

Если кто-то желает приобщиться к вселенной, которую я создаю на основе личной и мировой мифологии...

ЙангаЙанга Белая Утица

из черновиков сочинения "Варварские народы Империи"

По обычаям народа войхола женщины не пользуются большой свободой и занимают по преимуществу подчиненное положение. Это, однако, нисколько не укрощает их нрава, и многие уроженки речного народа не уступают в свирепости своим мужьям. Среди таковых самой знаменитой по праву считается Йанга Белая Утица.

Она была четвертой дочерью Алмы Очага Пожара, одного из трех вождей, делящих между собой земли Хольи Гернацы. В возрасте шестнадцати лет отец отдал ее замуж на правый берег Ицели - среднему сыну вождя Хольи Герваты, за которым Йанга была четыре лета, пока не овдовела. Доподлинно неизвестно, были ли у нее дети от этого брака. Оставшись вдовой, Йанга вернулась в родительский дом, но оставалась там недолго. Ее красота и живой ум, а, главным образом, богатства ее рода привлекли к ней внимание саярнского царя Эилу, которому отдана была в управление провинция Крайна, граничащая на севере с Хольей.

От Эилу Йанга родила дочь и назвала ее по обычаю войхола Сурайтуа. Девочка не могла наследовать царский венец, а посему отцу не было дела, в какой традиции она вырастет.

Вступая в брак, Йанга не знала или предпочитала не замечать, что ее жених человек подозрительный и неуравновешенный. Многие не без основания говорили о душевной болезни, и через некоторое время совместной жизни Эилу начал подозревать жену в стремлении свергнуть его с престола и захватить власть.

Насколько обоснованными были эти подозрения, сказать не взялся бы и самый знающий историк. Известно только, что в припадке недоверия Эилу объявил охоту на собственную жену, и Йанга вынуждена была спасаться бегством вместе с годовалой дочерью и свитой, привезенной из Хольи.

Шесть месяцев царица скиталась по лесам и горам, и доподлинно неизвестно, где она побывала во время своих странствий и что видела. Легенда гласит, что в ущелье Дарган на границе Империи и княжества Савра Йанга принесла жертву Матери четырех ветров. В благодарность за щедрое подношение Мать ураганов и ее дети обещали во всем покровительствовать Йанге и защитить от всякого, кто пожелает прийти за ее головой.

Заручившись поддержкой столь мощной, Йанга вернулась в Саярн, где сорок тысяч наемников-войхола, находившихся на службе у царя и недовольных преследованием своей соотечественницы, перешли на ее сторону. Йанга обещала им то, что всегда соблазняет уроженцев Левобережной Хольи - землю.

Царица велела выстроить предместье Магацет для себя и своего войска. Предместье находилось за чертой Рецелла, пограничного саярнского города, в неглубоком овраге. Йанга хотела дать мужу бой, ибо теперь на ее стороне были не только войхола, по всей Империи славящиеся как непревзойденные воины, но и Мать четырех ветров с ее свирепыми сыновьями.

Противостояние Йанги и Эилу длилось три месяца и завершилось битвой у озера Ирингой в восточной части Саярна. Войска Эилу были разбиты, всех, кто не пожелал присягнуть царице-чужеземке, войхола отправили к праотцам. Самого Эилу, не в силах выносить более его бессмысленной жестокости, убили восставшие горожане Эрцеллина, саярнской столицы. Таким образом, Саярн получил новую владычицу, а провинция Крайна, в которую он входит, - новую наместницу. Неизвестно, как отнесся к этой вести государь Император, но, как бы то ни было, Йангу никто не трогал.

Для народа, уставшего от тирании ее супруга, чужеземная царица была куда более предпочтительна, чем непредсказуемый и кровожадный царь, и Йанга по первости действительно показала себя правительницей строгой и справедливой. Своим наемникам она отдала земли бывшей знати, поддерживавшей ее супруга. Войхола по варварскому своему обычаю неприхотливы в быту и привычны к свободным порядкам. Посему простой народ дарованных земель, поначалу подозрительно отнесшийся к чужакам, вскоре полюбил их - той самой переменчивой преходящей любовью, которую могут испытывать лишь простолюдины. Войхола были "добрыми господами" и, не в пример прежним владельцам, брали вполне умеренный налог.

Магацет при Йанге сделался царской сокровищницей. Легенда гласит, что богатства Саярна охраняли десятки чудовищ, чей облик был столь ужасен, что при единственном взгляде на них случайный путник или неудачливый вор умирал от разрыва сердца.

Как бы ни были дики войхола, все же стоит признать, что правление Йанги если не укрепило, то, по крайней мере, не пошатнуло могущества и богатства вверенного ей края. Однако царский венец недолго покоился на ее светлой голове. Не ведая места, назначенного ей природой и Небесным Отцом, Йанга возгордилась своей властью и возмечтала о всемогуществе. Она велела строить башню выше самых высоких гор, чтобы заточить в ней Мать четырех ветров и привести тем самым ее детей под свою руку.

Многих сильных мира сего сгубила гордыня, страшнейший из пороков, поплатилась за нее и Йанга Белая Утица. Увидев готовящуюся для нее тюрьму, Мать ураганов в ярости разрушила башню до основания, а саму Йангу отдала на растерзание свирепым своим сыновьям. Предание гласит, что окровавленные и еще горячие члены ее братья-ветра разбросали по полям, дабы устрашить всякого, кто видел казнь сильнейшей и неразумнейшей из женщин.

После гибели Йанги, так и не произведшей на свет младенца мужского пола, саярнское царство и крайновское наместничество были отданы младшему брату царя, тоже Эилу, известному, помимо пристрастия к вину, своей ненавистью к войхола. Объявив наемников Йанги вне закона, он собрал большой отряд солдат и недовольных, которым велено было уничтожить пришельцев. Но, когда каратели Эилу подошли к владениям войхола, они нашли там только местных крестьян, знать не знавших, куда подевались их господа. Говорят, войхола вернулись в свои леса и болота, не дожидаясь расправы, и с тех пор о Йангином войске больше не было вести.

***
- Замечательное сочинение, друг мой, поистине блестяще, но как вы объясните то, что сорок тысяч чужеземцев незаметно ушли с вражеских земель, избежав расправы?

- В этом нет совершенно никакой загадки, мой друг. Войхола умелые воины, хитрые и быстрые как звери, по всей земле им слава.

- И все-таки исчезнуть в одночасье, когда по всей провинции на тебя объявили охоту, согласитесь, затруднительно.

- Я не могу понять, к чему вы клоните.

- Доводилось ли вам слышать о некоей Ганнур?

- Ганнур? Я слышал, она была рабыней, которую Йанга купила на рынке в Рецелле. Ходит шутка, что царица потратила больше средств, чтобы отмыть ее, чем чтобы выкупить... друг мой, не думаете ли вы в самом деле, что суеверия войхола имеют какое-то отношение к действительности?..

________________

ГаннурГаннур и наемники войхола

из сочинения "Варварские народы Империи"

Я сомневался и сомневаюсь до сих пор в нужности этого дополнения, но друзья убедили меня, что, рассказывая историю Йанги Белой Утицы, нельзя не упомянуть о Ганнур.

Оная Ганнур по свидетельствам знавшх ее людей происходила из некоего лесного народа, затерянного в крайновских чащобах и почти не показывающегося на глаза людям. Отличаясь редкой красотой лица и стана, она, по тем же свидетельствам, имела шипы и костяные наросты вдоль хребта, а голову ее венчали два золотистых закрученных рога. В лесах она по неудачливости или неосторожности попала в руки охотнику, имени которого никто уже не вспомнит и который возил Ганнур по городам в клетке, за деньги показывая лесное диво площадным зевакам.

Неизвестно, сколько длились бы ее злоключения, если бы на рыночной площади в Рецелле ее не увидела царица Йанга. У жадного охотника она выкупила Ганнур за две серебряные монеты - не такая уж большая цена за лесное диво. Кто знает, почему этот человек отдал свою добычу так дешево. Мечи наемников войхола, несомненно, присутствовавших на ярмарке, умеют убеждать лучше слов.

Опеку над новой рабыней взяла старая служанка Йанги по имени Минес. Войхола, среди которых Ганнур жила, быстро полюбили ее с тем простодушием и искренностью, которые свойственны лишь детям и варварам. Они верили, что Небесный Отец слушает Ганнур, и с тех пор, как она появилась в Магацете, ей не приходилось слышать по отношению к себе ни одного грубого слова. Сердце ее, повинуясь древнейшему из законов, стало склоняться к инородцам.

Никому не известно, что сделалось с Ганнур после гибели Йанги. Говорят, она ушла с наемниками войхола и след ее затерялся в непроходимых лесах Хольи Гернацы. Как маленькая рабыня сумела вывести с вражеских земель сорок тысяч воинов, до сих пор остается загадкой, и я склоняюсь к тому, что эта история из области легенд и преданий, на которые так богато народное воображение.

________________

СурайтуаРатуле и Мать ураганов (легенда)

записано в селении Суарцет на левом берегу Ицели господином Интари Оросвати

У Йанги Радо Нано была дочь по имени Сурайтуа. Когда Мать четырех ветров бросила Йангу своим сыновьям, братья-ураганы хотели растерзать и Сурайтуа, которой не было в ту пору и четырех лет. Но Мать четырех ветров, пускай и была прародительницей гроз и бурь, а все-таки оставалась матерью, и свирепое сердце ее, как ни было полно гнева, не могло дать погибнуть невинному дитяти. Она укрыла Сурайтуа от своих сыновей и унесла в горы, где с первым снегом на самой высокой из скал собирала все ветра и где похищенная девочка росла как одна из них.

Прародительницу гроз она звала матерью, а свирепых сыновей ее - братьями, не помня прежнего своего родства. Хинвали, Ветер Восточный, играл для нее на сазе, Сабхати, Западный Ветер, носил ее над землей в своих раскаленных объятиях. Имя ее было Ратуле, ибо никто уже не вспоминал о царевне Сурайтуа, безвестно сгинувшей много лет назад. Красавицей росла Ратуле, отличаясь острым умом и веселым нравом, только людей совсем не знала и почти не видела, живя среди камней и рек.

Как исполнилось Ратуле пятнадцать лет, стал ей любопытен мир у подножия гор, она взяла обыкновение спускаться в долину и гулять до темноты. Ни дикие звери, ни лихие люди не трогали ее, и вскоре пошла о таинственной красавице слава по всей округе, и многие приходили из самых дальних сел, чтобы подивиться на ее красоту. Десятки юношей сватались к ней, но всем отказывала Ратуле. Холодно было ее сердце и беспечально, как ветра, среди которых она жила.

Однажды появился в долине человек, пришедший из-за моря, преодолевший сотни верст, чтобы встретиться с красавицей и взять ее в жены. Не испугали его ни холодность Ратуле, ни строптивый нрав ее, все звал и звал заморский гость девицу замуж, говорил, что жизнь не мила ему сделается, как он без Ратуле уплывет. Что оставалось красавице? Она и сказала ему: если, мол, мои родичи согласятся отпустить меня на чужой берег, уплыву с тобой, а нет - не взыщи, останусь. И велела ему прийти на вершину самой высокой горы, как выпадет первый снег.

... Никто не знает, чем закончилось сватовство смелого человека. Кто-то говорит, что братья-ураганы и их свирепая мать согласились отпустить Ратуле с ним. Некоторые верят, что его растерзали на вершине горы и кости его Хинвали вплел в свою косу. Говорят еще, что Ратуле сама, заманив его на вершину прежде срока, столкнула вниз со скалы, потому как, не видя и не зная людей, она сделалась под стать ветрам легка и жестока и любила беззаветно лишь грозную свою мать.

@темы: для себя, огни Магацета