Когда я была маленькой, мы с сестрой залипали в "Историю жизни на Земле" Йозефа Августы с иллюстрациями Зденека Буриана. Конечно, текст мы читали постольку-поскольку, он был слишком сух для младших школьников, хотя потом я и пыталась что-то разобрать. Но больше всего интересовал нас не текст, а огромные иллюстрации на весь разворот, в которых доисторические пейзажи завораживали не меньше, а то и больше местной живности. С тех пор всякая эпоха, которую я любила, интересовала меня не столько как эпизод в ходе развития Земли или человечества, но сама по себе, как будто она — настоящее, а будущего еще не существует.
В университете, когда мы изучали первобытное общество, для занятий я выписывала из учебника вовсе не то, что впоследствии выписала для себя. На парах я рассказывала о роли первобытности в историческом развитии, тогда как меня больше интересовала сама эпоха, чем ее значение для будущего.
Будущее пока не наступило. Не появлялись на свет чудеса человеческой мысли, не полз первый электрический сигнал по первому проводу, не существовало письма, государства, колеса, не появлялось человечество, самые предки его, не ведая о будущем величии, прятались в норах, дожидаясь тьмы. Даже трава еще не появилась, и землю тут и там устилает ковер папоротников, и ящеры бесчисленных видов господствуют на земле, в воде и в воздухе. Землю нельзя назвать даже невинной, потому как самой вины еще не существует.
Ниточки, связывающее прошлое с настоящим, не слишком меня занимают. Конечно, я имею о них представление, как любой образованный человек, но, по сути, моя жизнь не изменится, если я узнаю, что произошла от рептилоидов с Альфа Центавры, а древние животные и люди не имеют к нынешнему человечеству отношения. Для меня их времена ценны без привязки к сегодняшним, ибо всякая эпоха и есть сегодня.