Рубедо остановился, подняв острые уши и оглядываясь, словно силился заметить то, что невидимо было для хозяина, и стоял так долго. Райхо уже целился камнем ему в голову, когда услышал на диво сладкозвучный свист, чем-то похожий на соловьиную песню. Райхо решил бы, что это поет птица, если бы Рубедо не прыгнул через заросли ежевики, заставляя его последовать за собой. На поляне среди ежевичных кустов сидел темнокожий мальчишка лет двенадцати, держа в руках трехствольную кривоватую флейту - он опустил ее, стоило человеку с собакой появиться на поляне. И Райхо, почувствовав, как угрожающе он сейчас выглядит, положил копье на землю и шагнул вперед, показывая мальчишке пустые руки.
- Не бойся меня, - произнес он, не зная, понимает ли мальчик его слова. - Продолжай играть.
... Ветер гнал огонь вперед, сокрушая пылающие деревья, огромные и крепкие, старше любого человека на земле. А и сама земля обращалась в ничто, горел, уходил в безвестную пепельную черноту вечный лес. Посреди него нетронутой оставалась одна поляна, окруженная ежевичными кустами. На поляне сидел юноша-подросток, темнокожий и нескладный, держал в дрожащих руках самодельную флейту и играл. Пламя приближалось к нему ровно на такое расстояние, чтобы не обжечь, и ветер стихал и больше не гнал его.