Нашла занятное сходство. Халиноми относились к Дархи примерно так же, как всадники Олуха — к своим драконам. Одновременно как к личности и как к собственности.

Халиноми догадывались, что у Дархи есть воля, отличная от их, поэтому, когда им не нужна была переводчица, легко отпускали ее на рынок, на праздник или к подруге. В то же время все серьезные шаги, касающиеся ее будущего, должны были совершаться с их ведома. Иными словами, если бы Дархи захотела переселиться в другую местность или выйти замуж, Халиноми должны были дать согласие. Потому что в глобальном смысле именно они распоряжались ее судьбой.

Примерно так же относятся к своим драконам Иккинг и компания. Им известно, что у чудищ есть собственная воля, но, если эта воля выходит за определенные рамки, всадники принимают меры. Так, Громгильда может нарушить команду Астрид и полететь не тем путем, что укажет всадница, и Астрид еще похвалит ее за сообразительность. Но стоило этой самой Громгильде улететь в места гнездования, как Астрид и владельцы других улетевших драконов изумились, возмутились, испугались, а Рыбьеног вовсе посадил питомицу на цепь. Когда Барс и Вепрь стали служить Иккингу, близнецы Торстоны не сказали: "Ну, что же, это их воля, мы не вправе им указывать". Они принялись строить планы на тему "как вернуть нашего дракона". То есть такое проявление личной воли викинги восприняли как из ряда вон выходящее. Личности-то личности, но пускай не забывают, кому принадлежат.

Разница между этими примерами в том, что Халиноми могли силой принудить Дархи исполнять их волю, а отдельно взятый викинг с отдельно взятым драконом мало что мог поделать. Посему Халиноми необязательно было вести себя любезно, а вот всадникам приходилось. Поэтому с какого хуя они решили, что драконы — их собственность, непонятно.

По этому посту может показаться, что я не одобряю отношений, сложившихся между драконами и всадниками, но это не так, мне все нравится.