Иногда о человеке говорят, что в нем много нерастраченной любви. Что-то подобное я говорю и о себе: мне хочется заботиться о некоторых товарищах, и невозможность встретить их меня сильно печалит. И что тут же советуют доморощенные знатоки душ? Направить эту любовь на тех, кто рядом. Этот совет представляется мне весьма нелепым по двум причинам. Во-первых, если бы это было так просто сделать, многие бы так и делали. Но действенных способов конвертации любви от одних адресатов к другим я не знаю, а превозмогать внутреннее сопротивление — то еще гиблое дело.
Во-вторых, будет пример с тортом. Вы жалуетесь: у меня, мол, в холодильнике уже неделю стоит торт, самому его жрать опостылело, кому бы скормить. Да у тебя же семья, говорят окружающие, пускай они едят! Да щас, говоришь ты, у матушки диабет, сестра на диете, а отца тошнит от взбитых сливок. Вот и получается, что семья есть, а торт скормить некому, потому что он никому не подходит. Так же любовь: любовью, которую я испытываю к детенышам кошек и рептилий, не насытить человеческое дитя (хотя, если не романтизировать детство и взять за основу первобытные способы воспитания, может получиться). Любовью, которой я готова одарить чудовищного змея, подавится человеческий мужчина. Любовь, которую я чувствую к одной подруге, другую будет пугать. И далее, далее.
Когда моя приязнь и готовность заботиться о ком-то допускают не конкретную личность, а целую группу в чем-то схожих товарищей, я так и говорю. Значит, в каждом из них есть нечто такое, что позволит эту любовь принять и усвоить. Когда же она предназначена кому-то конкретному, значит, никто другой, даже максимально на него похожий, не сможет распорядиться ею как следует. Моя любовь редко настолько адресна, но есть люди, которые любят конкретного другого, и советовать им конвертировать эту любовь и направить на кого поближе — весьма нагло. Либо уж сразу предлагайте способ конвертации, чтобы не было мучительно больно.