об абортах, браках с приговоренными и обычае гореванияОб абортах. Аборты в Намдалене разрешены, хоть католическая церковь их и не одобряет. Однако делают их гораздо реже, чем у нас. Либо по медицинским показаниям (когда продолжение беременности и роды могут угрожать жизни матери), либо при желании женщины скрыть какую-то связь. Аборты почти не делают из-за материальных трудностей (страна небедная, никто не голодает, родня денег подкинет, если что) и из-за нежелания нести ответственность (нерадивая мамаша может скинуть ребенка на ту же самую родню и тусить дальше). В крайнем случае, если женщина сирота, поддержать ее некому и ребенок вообще не в кассу, она может родить его и снести на порог церкви. Так как детских домов в стране нет, ребенка почти точно усыновит кто-то из прихожан. Весь этот институт усыновления, заботы о сиротах и подкидышах находится полностью в ведении религиозных общин, государство сюда практически не вмешивается.
А вот принуждение или склонение к аборту - это статья УК. Обычное наказание по ней - десять лет лишения свободы, как за убийство. Но, конечно, суд рассматривает каждое такое дело в отдельности, и не всякий человек, склонявший женщину к аборту, будет осужден. Скажем, если женщина забеременела, а потом попала в автокатастрофу или заболела туберкулезом всего, и ее мать уверена, что беременность и роды погубят дочь, она может попросить врачей сделать дочери аборт. И такую мать оправдают. Или если врач отправил женщину на аборт, видя, что у нее все настолько плохо со здоровьем, что если беременность не прервать, то умрет либо она, либо ребенок, то даже если впоследствии такая женщина удачно родит и подаст на врача в суд, его оправдают. А вот если окажется, что мать дала врачу взятку, чтобы тот отправил ее дочь на аборт, то присядут оба. Если же врач просто честно ошибся, хотел перестраховаться, или "куда вам рожать в вашем возрасте", или "слишком узкий таз", или что-то еще такое же стереотипное, то это будет квалифицировано не как умышленное убийство, а как врачебная ошибка, повлекшая или могущая повлечь причинение тяжкого вреда здоровью или смерть. Наказание здесь лежит больше в профессиональной плоскости: такому врачу запретят заниматься практикой по его специальности. То есть такие гинекологи впоследствии могут быть только медсестрами или в лучшем случае - врачами общей практики, но консультировать как гинекологи уже не имеют права.
Желательно, чтобы назначал аборт и делал операцию один и тот же человек, дабы не создавать иллюзию отсутствия ответственности. Но если по техническим причинам это невозможно и операцию проводит другой врач, он ответственности за это не несет. Если женщина приходит по собственному желанию, без медицинского заключения о необходимости аборта, а просто, скажем, пытаясь скрыть какую-то связь, врач может отказаться проводить операцию (а может и не отказываться, тут как совесть велит). Но если у пациентки есть медицинское заключение, врач отказаться от операции не может.
Как вы уже поняли, единственный человек, который может сделать аборт по любой причине и не поиметь проблем с законом - сама мать. Тут, как говорится, мое тело - мое дело. Во всех клиниках, где делают аборты, настоятельно рекомендуется женщинам приходить без сопровождения (и уж точно обязательно заходить без сопровождения в кабинет/операционную). Это делается затем, чтобы пришедший с женщиной родственник не давил на нее, не пытался изменить ее мнение, чтобы она не боялась сказать что-то поперек его слова.
Если женщина оказалась в сложной ситуации, когда родня или иные люди, от которых она зависит, вынуждают ее сделать аборт, а она не хочет и медицинских показаний к этому нет, тут снова в чат входит церковь. Как я уже писала, любой человек, попавший в сложную жизненную ситуацию, может укрываться в монастыре сколь угодно долго, а если решит его покинуть, монастырь обязан выдать ему небольшую денежную помощь, так сказать, стартовый капитал, чтобы он мог хотя бы снимать жилье и кушать до первой зарплаты.
***
Знаете эту тему, что если девственница согласится выйти за приговоренного к казни, то казнь отменяется? Этим, мол, она спасает и его душу, и свою. Я читала о таком обычае у запорожцев, и вроде в раннесредневековой Западной Европе он тоже был, ну да не суть. Задумалась я о том, могло ли нечто похожее существовать в современном Намдалене. И в принципе с очень большой натяжкой могло. Но натягивать придется сразу по нескольким пунктам.
Во-первых, смотря за что чувак приговорен. Если это террорист, сразу нет. Террористы, пожалуй, единственные преступники, приговор которых нельзя ни отменить, ни смягчить. Если он приговорен за убийство или изнасилование, то в принципе такой исход возможен, но это должна быть не просто любая женщина, а либо жертва, либо ее ближайшая родственница. То есть пострадавшая сторона. Если челика казнят за изнасилование, то просить для него пощады может только жертва изнасилования. Если за убийство - то ближайшая родственница убитого. И то она не обязана выходить за него замуж, а может просто попросить суд отдать осужденного в свое распоряжение. А там уж может делать с ним что хочет - либо осуществить расправу самостоятельно, либо договориться с ним о каком-то штрафе. Или и вправду выйти за него, чем черт не шутит. Быть девственницей ей при этом необязательно. Суд в такие отношения обычно не вмешивается, но отчитываться о том, как там у вас идут дела с осужденным, все-таки иногда нужно, чтобы судьи знали, что он не зарезал жертву, едва они вышли за ворота.
Прикиньте, какую любовную драму можно намутить. Чел любил девушку, а она вышла за другого. Чел убил мужа возлюбленной, думая, что, когда его приговорят к казни, она вступится и попросит суд отдать его в ее распоряжение. А она сказала: видеть его не могу, делайте с ним что хотите. И вот чувак думает, что все, конец, но тут за него вступается сестра или мать убитого и говорит: нет, постойте. Не удивлюсь, если в намдаленских любовных романах есть и такой сюжет.
А вот если человека казнят за преступление против государства - о, тут как раз широкий выбор концовок. От смертной казни до амнистии. Решения по таким делам принимает президент страны, и часто они приурочиваются к большим религиозным праздникам. Устраивается пышная церемония на площади, выводят приговоренных, зачитывают их вину и приговор, глава государства может с ними побеседовать, кого-то казнить, кого-то миловать в преддверии грядущего праздника. И вот здесь как раз у рандомной женщины из толпы есть неплохой шанс вылезти и сказать: пастойти, ниубивайти, я выйду за него замуж. Ну, или у мужчины, если казнят женщину. Никакая девственность тут не важна, но важно, чтобы сердобольный чувак или чувиха не состояли в браке. Обычно в таких просьбах глава государства не отказывает, не желая выставить себя уебком перед избирателями.
***
Я много писала о том, как намдалени не переваривают терроризм, и возникает закономерный вопрос: а как ведут себя, скажем, намдаленские власти, если террористы захватили заложников и выставили требования? Идут ли на переговоры? Дают ли террористам то, чего те хотят?
И я скажу так: это совершенно неважно. Власти могут пойти на переговоры. Могут выполнить условия террористов. Но это уже не имеет значения. Человек, осужденный в Намдалене за терроризм, долго не проживет. Власти пообещают простить и отпустить - и пристрелят, как только ты высунешься. Дадут тебе что ты просишь - но далеко ты с этим не уйдешь. В лучшем случае тебя скрутят, осудят по закону и казнят в прямом эфире выстрелом в затылок. В худшем случае ты учешешь на Карибы, проживешь там пару лет, а потом тебе во сне перережет горло кто-нибудь из намдаленских спецслужб. Или подстроят несчастный случай. Или что-то еще. Тень смерти будет ходить за тобой неотлучно и чаще всего недолго.
А что же, для террориста, который раскаялся, нет вообще никакого пути, кроме смерти?
Путь есть. Бывший террорист должен умереть для мира. То бишь принять постриг и уйти в монахи. Тогда намдалени его не тронут. Но тут важная оговорка: принять постриг человек должен до того, как попадется в руки правоохранителям. Если его уже поймали, то он не может заявить, что хочет стать монахом - ибо, естественно, это будет связано не с раскаянием, а тупо с желанием сохранить свою шкуру, грош цена такому стремлению. Так что для террориста, который сидит на скамье подсудимых, билет предусмотрен только в один конец.
***
Я уже писала в одном из предыдущих постов, что память жертв терактов или катастроф почитается в Намдалене особым образом. Место теракта или бедствия отстраивается так, чтобы было лучше прежнего. Скажем, после взрыва на станции метро эту станцию сделают красивейшей во всей подземке. Если землетрясение разрушило район города, там разобьют сады и парки, и в таких местах обычно ничего, кроме памятных табличек, не должно напоминать о горе.
По логике вещей можно предположить, что и с повреждениями собственного тела намдалени поступают схожим образом. Но это вряд ли. Полагаю, большинство просто не заморачивается тем, чтобы что-то делать со шрамами. Хотя бы потому, что сделать пострадавший район города красивее остальных проще, чем сделать место рубца красивее, чем остальное тело. Хотя я знаю, что у нас некоторые закрывают шрамы татуировками, и не удивлюсь, если отдельные намдаленки могли бы покрывать шрамы... скажем, мехенди. Они ведь живут рядом с арабами, ничего не стоит зайти в ближайший салон, где тебе сделают рисунок хной. Эти рисунки держатся от трех дней до трех недель, их можно менять по желанию, словом, чем не простор для самовыражения. Такая мода вполне могла завируситься в местном инстаграме с подачи какой-нибудь кисоньки, которая придумала, что делать со старым шрамом. Впрочем, вряд ли мода стала повальной, мне по-прежнему кажется, что абсолютное большинство людей просто не парится.
***
О горевании. Как во всех традиционных культурах, в намдаленской существует обычай траура. Знаком горевания независимо от пола считается черная лента в волосах или черный платок на шее. Остальная одежда может быть любого цвета. В прежние века, возможно, знаком траура считалось полностью черное облачение, но в наши дни черный цвет так популярен, что трудно понять, горюет человек или у него такой стиль. Поэтому постепенно знаком горя стали считать именно ленту или платок.
Носят траур от месяца до двух лет, смотря как долго скорбит человек. Носить траур меньше месяца - невежливо, больше двух лет - не запрещено, однако я читала, что тяжелая потеря полностью переживается за два года и, если через два года скорбь не унялась, значит, у вас проблемы. В Намдалене, правда, траур длиною в жизнь не считается проблемой. Если через два года жизнь так и не начала тебя занимать, если ты так любил ушедшего, что единственное, к чему искренне стремишься - воссоединиться с ним, ты всегда можешь удалиться от мира и уйти в монастырь. Однако тут надо хорошо подумать. Монастырские обеты не подлежат отмене, и, если через три года ты обнаружишь, что полностью оправился от потери и снова хочешь жить в миру, тебя уже никто не отпустит, ну, или это будет такой скандал, который может спровоцировать, не побоюсь этого слова, социальную смерть.
Сам факт того, что человек не оправился от горя за два года, считается в Намдалене вариантом нормы. Если человек в ясном уме и твердой памяти, работоспособен, не смотрит часами в стену, не находится в состоянии клинической депрессии, а просто не интересуется тем, что может предложить ему эта жизнь, - с ним все хорошо. Иронично, что в такой пассионарной культуре вполне нормально не интересоваться земными радостями и печалями, а в нашей это считается поводом для беспокойства и похода по психологам. В Намдалене это объясняется так: душа человека в норме не может ничего не желать. Просто то, к чему она стремится, может находиться в другом мире. Если при этом человек вменяем и способен исполнять свой долг, к нему вообще никаких вопросов. Клиническая депрессия, когда нет сил даже встать с кровати, - это совсем другой случай, и он лечится. Но вариант, когда женщина похоронила мужа и вся ее жизнь превратилась в ожидание посмертной встречи, а при этом она занимает ответственный пост и не хочет бросать работу, чтобы уйти в монастырь, - это совершенно нормальный исход.
Даже если человек никого не терял, но с ранних лет интересуется скорее потусторонним, чем посюсторонним миром, это тоже считается вариантом нормы. Не норма - это когда человек не может адаптироваться в социуме или ничего не ждет и не хочет ни в этом, ни в других мирах.
Еще пара слов о траурном обычае. Носить траур можно только по тем, кого ты знал лично. По некоторым, вроде близких друзей или родственников, это... не то чтобы обязательно, но если у тебя умерла мама, а ты и месяца траур не проносил, знакомые могут удивиться. Что до более дальних связей вроде бывших учителей, коллег или друзей детства, тут по желанию. А вот если ты наденешь траур по тем, с кем никогда не общался, окружающие могут решить, что ты чудак. Даже если умер глава государства или какой-нибудь другой известный человек. Государственный траур - не то же самое, что личный, это событие скорее торжественное, чем горестное.
Нельзя носить траур по животным. Поймите меня правильно, ты можешь сколько угодно горевать о любимом Барсике и даже уйти под это дело в монастырь, но если ты наденешь по нему траур, мало кто не сочтет это насмешкой. Прежде чем зоозащитники возмутятся, напомню, что в Намдалене бесплатная государственная ветеринария для домашних, сельскохозяйственных и даже диких животных.
К человеку, носящему траур, принято относиться с должным уважением к его горю. Так, если женщина из обслуживающего персонала (к которым считается нормальным подкатывать на тему интима) носит черную ленту, ни один вменяемый человек не подумает к ней подкатить. Тем не менее, настоятельно не рекомендуется носить траурные знаки только затем, чтобы избавиться от непристойных предложений. Считается, что носящему траур без реальной на то причины причина вскоре представится. А избавиться от домогательств можно и другим способом. В Намдалене почти нигде не прижилась униформа, и всевозможные официантки и горничные обычно носят только фартук с логотипом ресторана или отеля, а под ним может быть что угодно: хоть камуфляж с берцами, хоть балахон из мешковины, хоть майка с надписью "отвали, я лесбиянка". Ну, в крайнем случае, если к вам все равно подкатили, можно просто сказать "нет", ни один нормальный человек после этого не продолжит.
Носящему траур считается неприличным посещать праздники и развлекательные мероприятия - разве что затем, дабы формально засвидетельствовать почтение участникам. Так что, если у тебя умер отец, а у подруги в конце месяца день рождения, прилично будет прийти на праздник, вручить подарок, сказать пару теплых слов и отчалить. Но в остальном никаких формальных запретов ношение траура не накладывает.