И вот сегодня я нашла ее новогоднее интервью, и разрыв между нашими мировоззрениями сделался очевиден. Замечала я его и раньше, но никогда Анна Валентиновна не выражала эту мысль так явно. А суть такова: она пугает аудиторию смертью. Нет, не поймите превратно, она не вещает заунывно в каждой статье о том, что смерть неизбежна, все мы умрем, это такой ужас, вовсе нет. Напротив, она призывает жить искренне, яростно, изо всех сил бороться за жизнь, находить смысл, когда его не видно, потому что иначе — о! — иначе вас ожидает смерть. Вы же не хотите умереть!
Знаете, со мной это не работает.
В "Инуяше" есть эпизод, где завистница проклинает Кикё с тем, чтобы та погибла, если полюбит мужчину. На что Кикё, узнав об этом, отвечает: я каждый день рискую жизнью, а она угрожает мне смертью!
Так вот, я не боюсь смерти. Мне кажется, очень многие люди, живущие в тяжелых обстоятельствах, тоже ее не боятся, даже если сознательно говорят иное, даже если в момент наступления гибели будут ей сопротивляться — это естественная реакция живого существа. Как могу я бояться смерти, когда живу в состоянии страшной душевной боли и только слабая надежда на лучшее будущее заставляет меня каждый день вставать с постели и делать чуть больше, чем нужно для простого выживания (давайте не будем сейчас о депрессии, возможно, это и она, но я склонна думать, что причина во внешних факторах и надо менять место и образ жизни прежде, чем разбираться с психикой).
Я не боюсь ни аварий, ни авиакатастроф, ни всемогущего коронавируса (хотя за это я благодарна своему иммунитету). Меня устраивает возможность погибнуть в катастрофе. Единственное, чего я могла бы желать — погибнуть в крови и пыли в яростном цветущем мире, которому нет дела до меня, а не разрушаться постепенно день за днем, ощущая медленное истечение жизни.
Но я уверена, что не одна такая. Что множество людей живет в еще худших условиях, чем я, что они смертельно устали, что ничего в жизни не радует их и не держит, что даже злости моей и надежды не осталось в них, чтобы питать их силы. Как можно пугать смертью человека, который зачеркивает в календаре прожитые дни! Как можно пугать смертью человека, который не чувствует ни радости, ни горя, только усталость! Только ужасная жизнь пугает нас, только возможность жить еще хуже, но никак не умереть.
Не жизнь сама по себе имеет ценность, а радость жизни. Если нет радости, нет самой надежды на нее, если каждый день — бессмысленный подвиг, зачем сохранять такую жизнь, зачем за нее бороться!
Меня держат злость и надежда. Засыпая и просыпаясь в бесконечной тоске, я сказала себе, что никогда не буду совершать ошибки выжившего, никогда не стану думать, будто люди скатываются на дно из слабости, никчемности или потому, что не следовали каким-то правилам. Все работает не так. Можно быть умным талантливым человеком и оставаться безработным или работать в тяжелых условиях за гроши. Можно быть красивым, ответственным и добрым, но при этом никому не нужным. Место человека не определяет его, статус человека не определяет его, чем больше я переживаю боли, тем явственнее понимаю это и тем меньше сужу.
Я не склонна к суициду и, пока жива надежда, не думаю, что закончу так, но я понимаю брата, покончившего с собой.
Я не играю в компьютерные игры и не смотрю сериалы, но понимаю людей, проводящих так целые дни.
Я не пью спиртного, но понимаю спивающихся от безысходности.
Я работаю на хорошей (на мой взгляд, конечно) работе, но понимаю тех, кто не идет работать и даже не пытается работу найти.
В новогоднем интервью (посвященном, в основном, коронавирусу и всему сопутствующему) Анна Валентиновна сказала: "А что такого страшного в локдауне? Страшно, что люди болеют и умирают".
Ну, а в тексте "Совет старого дьявола младшему" (который приписывается Клайву Стэплзу Льюису, а чей он на самом деле, я, честно говоря, не в курсе) старший дьявол отвечает на вопрос, как ему удалось послать в Ад столько душ: "Они случайно посчитали, что единственное, что нужно хранить любой ценой — это жизнь".
И надо сказать, старому дьяволу я верю больше.
Весь текст "Совета старого дьявола..." с, эм, весьма причудливой грамматикой (не думаю, что господин Льюис так писал, именно поэтому текст кажется современным) — здесь.