Меня почти полжизни занимает тема разграбления средневековых городов. Причем разграбления не стихийного, а организованного, с временными рамками (как правило, три дня). Не берусь судить, почему она так для меня привлекательна. Возможно, потому что являет собой весьма уважаемое мною качество традиционных культур - вводить темнейшие человеческие страсти в управляемое русло.

Я не любитель излишней жестокости, посему Чингисхан сотоварищи из этого поля выпадают, ибо степняки жгли на все деньги и их разгул для меня несколько чересчур. Но вот европейские армии, заботящиеся больше о том, чтобы разжиться сокровищами, чем чтобы уничтожить или запугать местное население, - это другое дело. Как писал Умберто Эко, рассказывая о захвате Константинополя крестоносцами, разграбление города напоминает скорее не разрушение, а строительство наоборот. Все, что может представлять ценность, растаскивается, разбирается и вывозится.

Я сегодня, кстати, узнала, что дома во время таких грабежей поджигали не затем, шо красиво горит, а затем, чтобы они служили своего рода плавильнями, в которые можно бросать собранный металл.

Вообще не знаю, существует ли хорошая художественная или документальная литература на эту тему, где разграблению какого-нибудь города была бы посвящена, скажем, целая глава. Я пока читала только отрывок про грабежи у Никиты Хониата - одного константинопольского чела, который был свидетелем разорения и несколько дней пытался выбраться из захваченного города вместе с семьей.

Что я могу сказать. По тенденциозным воплям в византийских пабликах мне казалось, что крестоносцы творили какую-то нереальную дичь, так что шакальные видосики из горячих точек отдыхают. Но нет. Описания Хониата, конечно, полны горя, ведь для него, как и для многих горожан, должно быть, в те дни небо пало на землю. Но на мой взгляд, взгляд человека двадцать первого столетия, да еще не слишком религиозного, все это напоминает больше пьяную веселуху, чем проявление черной злобы.

Бесспорно, византийцам было больно оттого, что варвары бросают в переплавку произведения искусства. Что они не делают различий между обычной утварью и церковной и могут использовать чашу для причастия, ну, просто как чашу. Что они могут ввести в храм лошадь, дабы вывезти что-то тяжелое.

Но как-то я не заметила упоминаний массовых убийств или пыток. Полагаю, были и они - ведь надо же было крестоносцам узнавать, куда горожане попрятали золотишко. Но, судя по всему, в топ-10 развлечений пытки не входили. Изнасилования, конечно, были, хотя тот же Хониат пробирался по городу с женой и взрослыми дочерьми, которым велел вымазать лица грязью, чтобы не вызвать лишнего любопытства - и никто их не тронул. Он приводит даже рассказ о каком-то рыцаре, похитившем, кажется, дочь плотника, но с тем рыцарем поговорил то ли сам плотник, то ли священник, и он девушку вернул.

Да, столицу обнесли изрядно, но, повторюсь, я готовилась узреть больше жести, а тут все вышло относительно лайтово.

Чего, к сожалению, не скажешь, о взятии Фессалоник итало-норманнами. Теми самыми итало-норманнами, которые исторический прототип намдалени. С одной стороны, разграбление Фессалоник было местью сицилийского короля за то, что византийский император жестоко его кинул. Это кидалово имело далеко идущие последствия для всей норманнской Сицилии, но войско ее не могло того знать. Да и кинул их византийский император, а не обитатели Фессалоник. Тем не менее, когда я читала свидетельства (во всяком случае, надеюсь, что это были свидетельства, ибо кто автор текста, я не посмотрела) очевидца, там все было прямо плохо. В отличие от простой алчности крестоносцев, тут явно виделась злоба. Здесь упоминается массовая резня. Если кого не убивали, а просто грабили, это, по мнению захватчиков, было величайшее милосердие. Что сицилийцы делали в храмах, я, пожалуй, не буду говорить, чтобы хоть как-то сохранить их лицо. Вы ведь все равно не пойдете гуглить. Скажу только, что если крестоносцам было, похоже, просто все равно, норманнское войско храмы именно оскверняло.

Доходило до того, что военачальникам приходилось бить своих людей мечом либо плашмя, либо всерьез, чтобы они немного охолонули. У меня в "Годе Кошки", кстати, есть похожая сцена. Один из главных героев собирается убить девочку в захваченном замке - просто потому что может. А командир войска, видя это, бьет его под руку тэссеном, нанося неглубокую, но весьма неприятную рану.

Под конец скажу, что эпизоды разграбления городов мне иногда снятся. Я в них оказываюсь среди несчастных горожан, но почему-то такие сны не вызывают у меня ни горечи, ни страха. В них я, как правило, знаю, как себя вести, понимаю, что происходит, и в целом держусь молодцом. Но с другой стороны, там и армия захватчиков больше нацелена на наживу, чем на истребление. Одна моя кисуля высказала мнение, что это могут быть воспоминания из прошлой жизни, но так как в этих снах я нередко вижу тех, кого знала в этой, что-то я сомневаюсь в этой теории.

Моя школьная повесть о Халиноми - подумать только, тринадцать лет прошло! - начинается с разграбления города. Повесть настолько детская, что, едва поняв это, я удалила ее со всех ресурсов, где размещала. Но одна мысль оттуда кажется мне занятной. Ее излагает отец героини как раз перед началом грабежей (еще не зная, что город будет разорен, но, видно, не ожидая от пришедшего войска ничего хорошего): "Если судьба стоит у ворот, отворяй скорее. Судьбе ничего не стоит их снести, но, если ты откроешь первой, она может счесть, что вы друзья".

По мотивам ленты тоже захотелось вспомнить школьные годы. В подробности вдаваться не буду, расскажу только пару кулстори. В школе у меня была репутация фрика, компания из пяти подруг со своей атмосферой и достаточно ровные отношения с однокашниками.

Почти всю школьную жизнь, за исключением, может, старших классов, когда я решила отращивать волосы, у меня было каре. Старшеклассники находили это невероятно забавным, потому что каре было у их учительницы по русскому (оборжаться же, ну). Поэтому, когда я была маленькой, я с ними тупо дралась. Потом у меня появилась, простите, грудь, а драться с грудью - не фонтан. Посему, когда я видела, что кто-то из юмористов направляется ко мне в коридоре, то включала адовое визжание, и они быстро сматывались. Думаю, считали меня поехавшей.

Вот вам еще одна кулстори, из которой видно, какая я была хитрая сучка. Дело было в шестом классе. Всех девочек из класса запрягли шить шторы для экзаменационного зала. Я такие развлечения видала в гробу, о чем и сказала классной. Она к моей печали не снизошла: что, мол, перетрудиться боишься? Да, боюсь, прикинь! Но дело было в середине двухтысячных, тема выгорания и усталости не была так популярна, как сейчас, и классуха решила, что я просто ленивый ребенок.

И вот как-то на физкультуре, выходя из раздевалки, я упала, ушиблась и стала плакать от боли. А надо сказать, что я с детства прохавала фишку: если начинаешь плакать, нужно вспомнить все, что тебя печалит, всех, кого тебе жалко, и поплакать обо всем за один раз, чтобы дважды не вставать. И вот, когда вокруг меня собрались одноклассники и физручка и стали спрашивать, что случилось, я сказала, что не хочу шить эти гребаные шторы.

И вуаля - я не шила эти гребаные шторы.

Правда, потом нас с сестрой и еще одной подругой (которая теперь моя коллега) запрягли их вешать. Но вешать - это один день, да еще с уроков забирают. А шить - это несколько дней после уроков. Считаю, вышло неплохо.

Сегодня я закрыла еще один гештальт и написала Тертлдаву. То есть как написала... Я сочинила для него длинное благодарственное письмо на две страницы. Перевела на английский во славу Гугла. Отредактировала так, как не всякий премиум-заказ на работе редактирую.

Про намдалени, кстати, там было полтора абзаца. Предполагаю, что никому, в том числе Тертлдаву, не интересно читать о моих личных переживаниях, а вот о собственной гениальности - вполне. А о том, чем, кроме намдалени, мне близки его книги и почему я считаю их если не выдающимися, то, во всяком случае, очень достойными образцами исторической фантастики, я написала весьма подробно.

И знаете, до того, как я это написала, мне, наверное, стоило посмотреть, не заблокировал ли он у себя в твиттере (где я его и заловила, собственно) личные сообщения. Естественно заблокировал. Как и сейю Джакотсу, госпожа Орикаса, таланту которой я готова была признаваться в любви на двадцать страниц, а получилось на две строчки в комментах.

В итоге я уместила в пару сотен знаков самое важное, что хотела ему сказать: спасибо за ту красоту, осторожность, уважение и любовь, с которыми вы описали Византию и окружающие ее народы. Спасибо за намдалени. Вы заслуживаете длинного благодарственного письма, но, к сожалению, эта опция заблокирована.

Тертлдав лайкнул мой коммент. То есть, во всяком случае, он его видел. Штош, я сделала все, что от меня зависело. Люблю быть благодарным котиком - в этом я стремлюсь поступать с другими так, как хотела бы, чтобы поступали со мной. Человек, который принес мне добро, должен знать, что принес мне добро.

Содержимое самого твиттера у меня теплых чувств не вызвало, скорее наоборот, но я с ним корешиться и не собиралась. Я хотела просто его поблагодарить.

Мое сострадание и вообще желание помочь ближнему крепко привязаны к тому, получу ли я от этого отдачу. В виде благодарности или, если благодарность невозможна, в виде результатов своей помощи, которые я смогу увидать.

Будучи студенткой, я еще жертвовала деньги на благотворительность, но после одного такого перевода некой российской многодетной семье, когда я проторчала в банке целый час и сам перевод стоил еще половину переводимой суммы, я вышла не с ощущением удовлетворения от сделанного добра, а с мыслью "фух, это закончилось". Тогда я и поняла, что схема "делай добро и бросай его в воду" мне не подходит.

Я была гораздо счастливее, когда, спускаясь по лестнице, увидала бьющуюся в окно бабочку и выпустила ее. Какая мелочь - не сравнить с денежным переводом - но эта радость согревала меня еще минут двадцать точно.

Когда бывшая одногруппница, с которой мы изредка общаемся, попросила положить ей немного денег на телефон, а я зашла в приложение и увидела, что долг у нее куда больше, чем она у меня просила (потом выяснилось, что ей неловко было просить всю сумму и она хотела собрать ее от других), я охотно погасила его целиком.

Теперь я уже не студентка и далеко не бедная киса. Но людям, которых я не знаю лично, я не даю, как правило, ни рубля. Не потому что не доверяю им, вовсе нет, я думаю, большинство людей на земле порядочные. А потому что не хочу вкладываться в то, чего не увижу.

У Тертлдава была сцена, где главный герой собирал с горожан деньги на выкуп пленных намдалени. И знаете, при всей моей любви к намдалени я с удивлением поняла, что не готова была бы много заплатить. Разве что сумму, потери которой не почувствую, скажем, 15-20 российских тысяч. Потому что если мне не дадут даже взглянуть на выкупленных пленников, с моей стороны это будет самая настоящая жертва, добро, брошенное в воду, ради иных людей я бы вовсе не дала ни копейки.

Сумма подросла бы, если бы мне дали на них посмотреть и увидеть результаты моего вложения. А если бы главный герой мне сказал, мол, если я скину нормально бабла, мне разрешат прислуживать им в их заточении, то этот шельмец с козырей решил зайти!

Заметила, что со временем образ намдалени все больше сливается в моей голове с нормандцами, все меньше я провожу различий между ними. Все потому, что, чем больше я узнаю, тем больше понимаю: то, что раньше казалось мне исключительно придумкой Тертлдава, имеет исторический прототип. Начиная от сюжетообразующих событий и заканчивая бытовыми мелочами.

Например, я как-то не придала значения тому, что намдаленские жрецы сражаются среди прочих воинов. Я подумала: что ж, намдалени воинственный народ, это вполне им подходит. А потом узнала, что, оказывается, католические священники, когда шли с войсками, тоже вполне себе сражались, и далеко не в целях самообороны. Для православных это было, конечно, немыслимо. Тут сделаю оговорку: это вовсе не свидетельствует о том, что католицизм - агрессивная религия и одобряет кровопролитие. Многое из того, что делают верующие, продиктовано не столько религиозными догматами, сколько обычаями и склонностями народов, которые эту веру исповедуют. Сами понимаете, что ислам, например, один, но суданские мусульмане сильно отличаются от каких-нибудь башкир. И так далее.

Или такая бытовая деталь, как обычай выбривать затылок для прилегания шлема. Я вообще не обращала на нее внимания - подумаешь, намдаленская фишечка - пока не увидела на гобелене из Байё, что нормандцы изображаются с той же прической, модняво, гомельская молодежь заценила бы.

Или, скажем, рассказ о становлении государства Намдален, который я сначала тоже приписала фантазии Тертлдава, на самом деле основан на расхожем нормандском (и норманнском!) сюжете о хитроумном полководце, имитировавшем собственную смерть.

И чем больше я узнаю, тем больше понимаю, какая глубина лежит за этими книгами. Глубина не только авторских знаний, но и вот этого самого живого прошлого. А ведь книги были написаны в восьмидесятых, когда Интернет... ну, если и существовал, то уж всяко не был так распространен, развит и легкодоступен, как сейчас.

Уж не помню, кому принадлежат слова о том, что четыре вещи в мире нельзя скрыть: любовь, радость, огонь и печаль. Так вот, в книгах Тертлдава я вижу любовь. Конкретно к Византии. И проявление этой любви очень мне близко. Его герои (во всяком случае, в тех трех историях, с которыми я успела ознакомиться) - это слуги государства. Не императора (которые там меняются как погода), а именно государства. Их преданность Империи не носит декларативного характера, они не склонны к подвигам, самопожертвованию, громким словам и вообще любят, когда все идет хорошо и спокойно, а они сами в гамаке с мохито на пляже сидят красивые. Но если приходит беда, эти люди поднимаются с гамака, на ходу допивают мохито и идут исполнять свой долг.

И еще одно проявление любви вижу я у Тертлдава - возможно, вам оно покажется странным и вовсе не про любовь. Но я сама так пишу только о том, что мне очень дорого, поэтому, думаю, и Тертлдав мог поступать так же.

Он вообще не идеализирует Византию. Все, что вы знали о ней мерзкого, низкого, ужасного, стереотипного и не очень - все здесь. И шовинизм, и интриги-скандалы-расследования, и "сменяемость власти", и публичные расправы и искалечения, и то, что большинству населения откровенно плевать на государство - и сегодня они лижут сапоги одному повелителю, а завтра забивают его камнями и простираются перед новым. Читая Тертлдава, невольно думаешь, что среди всех описываемых народов византийцы самые ушлепки.

Но нет. Остальные народы описываются куда более деликатно, даже степняки вроде печенегов и половцев, хотя вряд ли они были большие няшки, чем византийцы. Не берусь говорить за автора, но если бы этот текст писала я, для меня очевидно было бы, что я могу говорить сколь угодно плохо только о тех, кого люблю. О тех, кто мне "не свои", я буду отзываться осторожно и мягко, потому как, не чувствуя любви, я не чувствую и границы, которую могу случайно перейти, скатившись в оскорбление. Поэтому, кстати, я могу довольно грубо шутковать про намдалени и нормандцев, но когда это начинает делать кто-то другой, о ком я знаю, что они ему безразличны, мне становится неприятно.

Образ врага у Тертлдава вообще отдельная песня. Мне близко его понимание вражды и противостояния в целом. В его книгах хорошим положением вещей (не идеальным, естественно, но идеально только на небесах) считается ситуация, в которой государства соперничают друг с другом, в том числе и на полях сражений, когда каждое мечтает о недостижимой победе, но одновременно с тем между ними не прекращается общение, сотрудничество в других делах. А соперничество только подстегивает прогресс.

Даже когда в его фэнтезийном цикле появляется народ, который некий князь-колдун заставил поклоняться дьяволу и творить во славу его ужасные вещи, нигде не просматривается мысли, что сам этот народ плох, не заслуживает жизни и подлежит истреблению. Нет, истреблению подлежит эта религия, а ее глупые последователи - только если решат отстаивать свою ужасную веру.

Мне видится в этом взгляде определенная мудрость. Так смотрит историк на далекое прошлое, словно с большой высоты - и видит, что на таком расстоянии и не определишь уже, где "правильная сторона истории". Да и есть ли она, эта сторона? Если не варишь младенцев заживо, скорее всего, ты уже на ней.

Как-то я проходила марафон личностного роста, как это сейчас модно называть. И там одним из заданий было записать свои желания: вот просто все, что приходит в голову, что хотелось бы получить в этой жизни. Я записала что-то вроде "попутешествовать по Средней Азии", "шить красивые наряды", "иметь мильён деняк и не работать" и так далее.

А когда список был составлен, меня догнала мысль: он не полон! Почему я не написала, что хочу тусить с нормандскими наемниками в Константинополе одиннадцатого века, ведь я хочу! Почему не написала, что хочу раскрыть рецепт вечной молодости и красоты! Почему даже на бумаге я себя ограничила! Сегодня ты не подумала про Константинополь, а завтра тебе не придет в голову перейти на лучшую работу! Что за убожество, Маша!

В творческом плане я скорее автор-сюжетник и в короткую зарисовку уложиться обычно не могу. Но вчера вечером, зависая в византийском паблике, я прочла об одном историческом событии, вдохновившем меня на эту историю в две странички. Чтобы вы не искали ненужных параллелей, само событие я не привожу.
___________________________

читатьНе меньше радости, чем любовная игра, приносило Иде спокойствие, наступающее после. Тогда на сердце опускалась тишина, и ничего не хотелось делать, и ни о чем думать, только лежать в блаженной усталости да лениво ласкать возлюбленного. За окном сверкающая весна звенела песнями чижей и ополовников. Солнечное золото лилось в распахнутые ставни, а с ним – сладкий аромат вишневых соцветий. Тейя, сын Хильдебада, положил руку поперек ее живота, и Ида кончиками пальцев ласкала его ладонь. Ей нравилась эта ненавязчивая ласка – и умиротворение, которое та приносила иным ее любовникам. Ладонь у Тейи была горячая и сухая, в ней мягкая ладошка Иды почти терялась. Подняться пальцами выше, к его запястью, мешал тяжелый литой браслет чистого золота. Неравнодушная ко всему великолепному, Ида поднесла руку Тейи к глазам.

На браслете с удивительной тонкостью были вылиты фигурки людей, приносящих дары быку, коронованному солнечным диском. Представший перед ликом божества простерся ниц, следующий за ним преклонил колени, человек за его спиной низко склонился, а идущие следом стояли прямо. Каждый держал в руках свой дар – цветы и колосья, полотна и кувшины. Ида рассматривала украшение так долго, что Тейя, кажется, решил, будто она прельстилась сокровищем.

– Хочешь подарю, – просто предложил он.

Ида засмеялась, поцеловала его в середину ладони.

– Нет, нет, оставь себе. Мне просто любопытно, откуда эта вещица.

– Из Амасии.

Это имя было ей знакомо. Давнее воспоминание колыхнулось в голове, Ида обернулась лицом к Тейе.

– Не той ли Амасии, что жемчуг среди жемчугов? Когда я была ребенком, старый Бехман рассказывал, что на западе есть город Амасия, и что он прекраснее всех городов на земле и только богохранимая столица может с ним потягаться. Он говорил, храмы там крыты чистым золотом, а все дворцы из мрамора и гранита, и что наместник Амасии живет как император и в саду у него ходят павлины. Я так мечтала хотя бы одним глазком взглянуть на все это! Но Амасия сгорела десять... нет, двенадцать лет назад. Какая несчастливая судьба!

– Да, сгорела, – усмехнулся Тейя не то весело, не то печально, – когда ее наместник решил, что, раз государь не присылает ему воинов, чтоб защищаться от йездов, зачем такой государь нужен. Он перестал платить в казну налог, и его мечта сбылась – Император послал войска.

Его взгляд затуманился, будто Тейя вспоминал события давно ушедших дней, когда Ида была еще ребенком.

– Как взглянул на нее с холма, мне почудилось, будто я вижу море на закате – все было в золоте. И, хоть у города не было стен, его укрепили кольями в пять рядов, коннице там было не пройти. Эти люди долгие годы отбивали набеги кочевников, они были хорошими воинами. Наши хаморы сбежали через месяц.

Ида усмехнулась про себя. Уж кто-кто, а степная рать точно не стала бы дожидаться разгрома.

– Мы тоже хотели уйти, – признался Тейя. – Как ни прекрасна Амасия, никто не горел желанием лечь под нею – пусть Император сам разбирается со своим наместником, и пускай обе стороны сгорят вместе – так мы тогда думали. Наверное, и вправду бы ушли, если бы этот Камицез не рассорился с начальником гарнизона. Кажется, не хотел отдать ему в жены свою сестру... а может, начальник боялся, что, когда город все же возьмут, он первый пойдет на плаху. Ренгари из Нустада, что вел нас тогда, обещал замолвить за него словечко перед Императором – в те дни он готов был обещать что угодно. И это решило дело: начальник гарнизона велел своим людям перебить охрану, что Камицез поставил у ворот, и открыл нам город. Ну, а дальше, – Тейя слабо улыбнулся, – дальше мы справились сами.

Когда мы вошли, Амасия показалась мне еще прекраснее, чем с холма. Это был город-сад. Клянусь Игроком, даже дворец Императора не стыдно было поставить рядом! Она, быть может, и не могла соперничать с богохранимым градом, но, видят небеса, старалась! Там явно было множество сокровищ, и все теперь принадлежало нам... – Он замолчал, погрузившись в давнее воспоминание, и Ида молчала тоже, не желая прервать его задумчивости. Наконец, Тейя произнес: – На четвертый день, оглянувшись на то, что осталось от города, мы устыдились нашего разгула. Ренгари сказал тогда, что прежде не видал такого оголтелого разорения, а с другой стороны – ни один город до того не давал столь богатой добычи.

Он снова замолк, не заговаривала и Ида. Ей вспомнилась залитая солнцем площадь двенадцать лет назад, и рукоплещущая толпа, и ее горячая радость. Наемники, подавившие мятеж Кассиодора Камицеза, казались маленькой Иде величайшими среди воинов. Она предположить не могла, что они возвращались из города, где она мечтала побывать, и что город этот был предан разорению и пожару.

Но с тех пор минуло двенадцать лет – и Ида больше не была ребенком.

– На месте начальника гарнизона я бы тоже ждала, пока хаморы уйдут, чтобы предать мятежника и город вам, – сказала она.

– Почему? – недоуменно спросил Тейя. – Клянусь Игроком, даже хаморы не разорили бы его сильнее!

Она взяла его руку и вновь устроила у себя на животе.

– Потому что вы устыдились.

Это снова Нуремхет в стране чудес. Пара-пара-па.

о браках с иностранцамиОсновное отличие намдаленской ментальности от многих других в нашем мире (и предмет национальной гордости в последние десятилетия) - это буквально "весь мир сошел с ума, одни мы нормальные". Это убеждение с большей или меньшей степенью категоричности разделяют многие намдалени. По их мнению, мир придумал себе искусственных идолов и искусственные проблемы. Виртуальная реальность стала для людей желаннее настоящей, а к малому относятся так же серьезно, как и к великому. Им непонятно, почему посеченные кончики волос вызывают такое же горе, как болезнь. Непонятно, зачем проводить конгресс по ногтевому дизайну - что, других тем для конгрессов нет? И так далее.

Большинство иностранцев кажутся им мелочными и достаточно унылыми. Поэтому, если намдалени вас выбрал(а), значит вы как минимум кажетесь ему или ей интересным человеком. Ну, или это любовь.

Прежде чем переходить к частностям, скажу в целом: намдалени, мужчины или женщины, для своих близких могут творить чудеса. От близких требуется только одно: не принимать это как должное. Любви и внимания никогда не бывает много, и без вашей благодарности брак развалится довольно быстро.

Штош, по частностям.

Иностранцу, который женится на намдаленке:
1. Прежде всего, позвольте вас поздравить, ибо если намдаленка выбрала вас, то вы как минимум кажетесь ей не унылым и выдерживаете конкуренцию с ее сородичами. Что весьма непросто, так как намдаленская культура сосредоточена в первую очередь на воспитании мужчины, и это дает плоды.

2. Она будет общаться с родней по скайпу, вотсапу, телефону, летать в Намдален (может, даже без вас) и так далее. Потому что когда ваша невеста с милой улыбкой говорила в ЗАГСе, что семья - это главное, она имела в виду не то, о чем вы подумали. Препятствовать этому общению не стоит - это приведет либо к молчаливой обиде, либо к ссоре, потому как для вашей жены поддерживать связь с ее родней крайне важно.

3. Может постоять за себя, за вас и за того парня. Втащит за вас в пьяной драке. Если сопрут на улице телефон, догонит и изобьет вора.

4. Намдаленки требовательны, в основном, в отношении внимания. Если вы больше трех вечеров играете на компе вместо того, чтобы проводить время с женой, то в следующий раз увидитесь с ней в суде. Хотя если она не заставит вас забить на виртуальные развлечения и полюбить жизнь, не знаю, что еще сможет.

5. В отношении материальных благ эти женщины не слишком требовательны. Хотя, конечно, зависит от человека. Если вы, скажем, школьный учитель с зарплатой в 20 тыщ и она влюбилась в ваш богатый внутренний мир, то она может и сама работать, если вашей зарплаты ей кажется недостаточно. Либо ее могут содержать родственники, регулярно высылая деньги. При этом ее родня вряд ли будет считать вас неудачником (и уж во всяком случае это никогда не прозвучит при вас) и осуждать ее выбор, если только вы совсем не сложите лапки, перестав работать, и не сядете им на шею.

6. Брак в Намдалене традиционно ассоциируется с детьми, поэтому заходы в духе "я пока не готов к детям" - это сразу развод. Хотя такие вещи нужно обсуждать до брака, конечно.

7. Не стоит требовать от жены-намдаленки по мелочам. Гладить носки - это лишнее.

8. Не стоит упрашивать и настаивать. Упрашивание вызовет презрение, настойчивость - раздражение. Если жена говорит, что устала, не стоит просить вымыть посуду или протереть подоконник. Иначе начнется сцена в духе "тебе совсем на меня наплевать".

9. Если вы услышали, как она жалуется на вас матери, сестрам или подругам - это неприятно, но не страшно. Куда хуже, если она жалуется отцу, дядьям или братьям. В Намдалене, когда женщина жалуется женщине - это просьба поговорить и поддержать. А когда мужчине - это просьба о помощи. Из этого следует, что, если жена жалуется вам, не стоит ее подбадривать - стоит подумать, как решить ее проблему, ибо, если бы она хотела моральной поддержки, поныла бы подругам. В этом случае не нужно обольщаться тем, что Намдален далеко. Самолеты летают быстро. Родичи жены могут вылететь как ближайшим рейсом, так и в течение недели (смотря насколько тяжела обида), и разобраться с вами. В худшем случае они заберут и жену, и детей и увезут в Намдален - и можете сколько угодно потом ходить по судам.

Конечно, есть истерички, которые могут звонить отцу посреди ночи, если вы, допустим, забрали у нее телефон со словами "киса, ты уже полночи болтаешь с подругой, нам рано вставать к врачу". Но намдалени, как правило, знают своих родственниц - в этом случае они скорее сами ее пошлют.

Однако не приведи бог вам ударить жену или как-нибудь оскорбить.

Иностранке, которая выходит за намдалени:
1. Ваш муж вряд ли разведется с вами по своей инициативе, во всяком случае, пока вы не нападете на него с ножом. Если он увидит, что отношения в браке холодны, то может предложить вам развод. Вы можете просто сказать "нет" - и останетесь в браке. Только зачем.

2. После развода с вероятностью в 80% вам достанется все, что было у вас общего.

3. Что касается славянских жен (из России, Беларуси, Украины), то намдалени, может, и могли бы считать их красивыми. Но славянки для них слишком печальны и зачастую невозможно жертвенны. Кроме того, они, как и другие иностранки, кажутся намдалени слишком мелочными, поклоняющимися придуманным идолам. Например, муж-намдалени может поощрять ваше увлечение маникюром, пока это приносит вам радость, и даже не скупиться на технику вроде ламп для сушки. Но если вдруг вы начнете переживать и загоняться по поводу своей профессии, рискуете услышать нечто вроде: ты там не пишешь великие картины, это всего лишь ногти, они не стоят таких переживаний.

Равно как не стоит в его глазах ваших нервов трехчасовое собирание перед походом в магазин или слезы из-за того, что на вечеринку нечего надеть. Просто надень что-нибудь и пойдем. Увлечение всевозможными виртуальными развлечениями, вероятно, тоже будет казаться ему странным. Пока это вас радует - отлично, но как только начнутся переживания, муж скорее всего напомнит вам, что оно того не стоит.

Поясню на всякий случай: намдаленки тоже могут два часа сидеть в ванной, запаивая кончики волос. Отличие только в том, что намдаленка, почувствовав, что ее это больше утомляет, чем развлекает, скажет себе: это всего лишь концы, чего я парюсь - и обрежет омертвевшую длину.

4. Вы не обязаны работать (но можете, если хотите). Предполагается, что если намдалени женился на вас, то намерен содержать и вас, и детей.

5. Вот тут, если не готовы рожать детей, он может и подождать, пока вы дозреете. Если принуждать женщину к деторождению, ничего хорошего из этого не выйдет. Хотя если время идет, а вы все еще чайлдфри, тут по-разному, некоторые могут и развестись, ведь зачем вам в таком случае семья.

Ну, и, конечно, с супругами обоих полов могут быть расхождения в воспитании детей. Может, когда-нибудь я дозрею до большого поста о воспитании (с применением обратного инжиниринга, ибо у Тертлдава мы почти не видим намдаленских детей, зато видим, что из них вырастает). А пока просто небольшой пример. Так, в Намдалене детям ни в коей мере не прививается скромность. Не "стой в сторонке, пускай другие подойдут", а "потребуй себе". Не "подумаешь, на олимпиаде поселили в раздолбанной общаге, потерпи", а "скажи, если не поселят в нормальную комнату, ты вообще не будешь выступать". И так далее. Если в нашей культуре, например, принято избегать конфликтов и зачастую терпеть дурное с собой обращение, то в Намдалене подобного культурного кода нет. Если намдалени чувствуют себя обделенными, вы об этом узнаете.

Это снова Нуремхет в стране чудес, а вы кого ждали?

книги, музыка, церковь и внебрачные детиСначала по вопросам кисули Хинерико.

1. Как относятся к однополым парам и беременностям вне брака?
Про отношение к ЛГБТ я писала - оно равнодушное. Чтобы было понятнее: в Намдалене к тем, кто живет с представителями своего пола, относились бы так же, как у нас, допустим, к тем, у кого волосы выкрашены в зеленый. Странновато, конечно, но если человек хороший и дело свое знает, так ли важно, с кем он спит? Может, какие-нибудь особо религиозные мамаши и были бы не в восторге, обнаружив у ребенка нетрадиционную ориентацию, но, как в случае с окрашиванием волос, вряд ли какая мать из-за этого скажет "ты мне больше не сын/дочь".

Что касается беременностей вне брака и вообще внебрачных связей, в том числе подростковых, тут я привела бы такое сравнение: в Намдалене к ним относились бы как у нас к курению. Восхвалять это как добродетель никому и в голову не придет, но и яростно бичевать желающих немного. Что поделать, грешен человек. Знаю высказывание, мол, ни один мужчина ничего не имеет против добрачных связей до тех пор, пока у него не рождается дочь, но в Намдалене этот принцип не очень применим. Германская свобода и романская строгость соединились там в довольно причудливое сочетание с традиционным для Намдалена перекосом в сторону требовательности к мужчине и попустительства к женщине.

Иными словами, родственники женщины или девушки впрягутся за нее, только если она еще очень юна и могла буквально не сознавать что творит (обычно до 14-15 лет), либо если мужчина повел себя с ней как мудак. Например, навешал про великую любовь, а сам поимел и прогнал. Вот тогда горе-любовнику не позавидуешь, и какое искупление удовлетворит женщину и(ли) ее родню - сказать трудно. Иногда достаточно устных извинений, иногда приходится отвечать имуществом, в особо запущенных случаях мужчину могут убить, но это, естественно, происходит крайне редко и в сильной ярости (или, напротив, тихо и обставляется как несчастный случай - все для того, чтобы не породить волну кровной мести). Но убийство - это крайний вариант, обычно все-таки договариваются миром. То же самое применимо не только к любовникам, но и к мужьям, кстати.

Во всех остальных случаях (то бишь если девица взрослая и мужчина ее не обижает) семья обычно не вмешивается, а общество тем более.

Тут сделаю небольшое отступление, потому как может показаться, что на мужчин ложится вся полнота ответственности, а женщины никогда не при делах. Это не совсем так. Женщина может и обмануть, и предать, и кинуть на деньги. Если при этом она нарушает положения АК или УК, она отвечает перед законом от своего имени, и все наказания, перечисленные в упомянутых кодексах, применяются равно к мужчинам и к женщинам, включая смертную казнь. Но если конфликт исключительно личный и женщина в нем повела себя как сучка, отвечать перед обиженной стороной может не она, а ее родственники, чаще мужского пола. А уж как они сами ее накажут и накажут ли вообще - это уж только от них зависит.

Что касается внебрачных беременностей, тут отношение общества скорее спокойное, а у родных может быть разное. Дети в Намдалене в любом случае считаются радостью и благословением небес. Если мать помнит времена бурной молодости и в целом не слишком строга, она может вовсе закрыть глаза на то, что дочь залетела. Невелика беда, зато ребенок будет! Если мать строга, она может и проучить дочь. Предположим, девушка уехала учиться или работать в другой город и там случайно забеременела. Тогда в худшем случае мать может сказать: учись, мол, отвечать за свои поступки и расти ребенка сама. Если отдашь мне или если узнаю, что снесла его в церковь - перестану присылать деньги. Но это в худшем случае, конечно. Ситуации, в которой мать говорит "сделай аборт, вот тебе деньги, грех на мне будет" я представить не могу. И потому, что детей в принципе не воспринимают как проблему, и потому что влияние католической церкви в стране все же гораздо сильнее, чем во многих других государствах, а церковь аборты не одобряет.

Кстати о проблемах. В Намдалене дети зачастую и вправду не слишком утомляют родителей и не мешают их карьере, потому что, как я уже упоминала, здесь под семьей понимается вся совокупность кровных родственников, а среди них всегда найдется кто-нибудь, на кого детей можно спихнуть, если мать, допустим, строит карьеру. Поэтому довольно распространена практика, когда детьми занимается родня матери или отца, а не сами родители.

В общем, никто за внебрачную беременность не прогонит и не убьет, максимум строгая мамаша может вынести мозг - и то единоразово. Тут не принято за одну и ту же вину наказывать многократно.

2. Какое там отношение к религии, какая основная и влияет ли религиозный институт на политику, как в России?

Для начала скажу, что я не великий спец по России, но у меня не сложилось впечатления, что там религия сильно влияет на политику. Во всяком случае влияние Церкви в России гораздо меньше, чем в том же Намдалене, не говоря уже о настоящих теократических государствах.

Как я уже писала, Намдален, как и большинство государств Юго-Западной Европы - католическая страна. Мне трудно судить, какой процент населения составляют верующие, не думаю, что очень большой. Полагаю, общество делится примерно поровну на три части: реально верующие католики; формально крещеные, которые приходят в церковь только по праздникам; и некрещеные.

Несмотря на это, католическая церковь обладает в стране влиянием и властью куда большими, чем много где в Европе. Во всяком случае, все, что связано с благотворительностью и помощью людям, попавшим в затруднительное положение, - целиком ее вотчина, и государство этим не занимается. Например, как я уже указывала, воспитание сирот - это ответственность церкви. Ей же подчинена вся благотворительность. Иными словами, все благотворительные организации в Намдалене - это исключительно католические институты, а не инициатива неравнодушных энтузиастов. Может возникнуть вопрос, а как же церковь, имея такую власть и собирая немалые средства, избегает распила пожертвований и прочего? Скажу честно: я не знаю, может, и не избегает, в конце концов, все мы люди и мы алчны. Но, как бы то ни было, авторитет церкви в Намдалене и уровень доверия к ней довольно высоки, из чего я делаю вывод, что распилы невелики, нечасты или хорошо маскируются, да и в целом поведение церковных иерархов весьма достойно и не вызывает громких скандалов.

Также, в отсутствие психологов, эту роль берут на себя священники, которые могут встречаться с прихожанами не только во время служб. Прийти в церковь за утешением или советом - это не то чтобы повальная, но довольно обычная практика.

Тем не менее, Намдален - светское государство. Никакие христианские нормы не находят отражения в законодательстве. Церковь имеет в лучшем случае право совещательного голоса при принятии новых законов. Этот принцип распространяется и на Магриб: нормы светского права, общие для всего государства, имеют приоритет перед нормами шариата.

3. Немного о том, как Намдален мог бы выглядеть в глазах соседей и мирового сообщества. Естественно намдалени, как всякие нормальные люди, хотят создать о себе впечатление честных, достойных, надежных и предсказуемых партнеров. Но... есть у меня подозрение, что в глазах, например, среднего российского обывателя намдалени стереотипно алчные, агрессивные и хитрые ребята. В глазах лидеров мировой общественности намдалени могли бы выглядеть в целом неплохо, но весьма и весьма себе на уме. За что бы ни взялись - не упустят своей выгоды. Даже если Намдален посылает гуманитарную помощь в другую страну (а случается это редко), он делает это по принципу "не сэкономим, так понтанемся". Намдалени по отдельности великодушные открытые люди, которых всегда можно попросить о помощи. Но Намдален как государство, похоже, способен искренне заботиться только о себе самом. Вкладываться в другую страну, даже в рамках гуманитарной помощи, не получая ничего взамен, - это не их метод. Чтобы Намдален стал по-настоящему заботиться о какой-либо территории, он должен ее официально присоединить, как то случилось с Магрибом. Будь то военным путем, или референдумом, или еще как. Сейчас мне трудно сказать, как вели себя намдалени в колониальные времена, когда имели заморские владения помимо Северной Африки. В любом случае вряд ли они были жестокими и жадными хозяевами, не исключено, что наместники во многом искреннее заботились о процветании своих провинций.

Полагаю, тот же, гхм, неосторожный американский деятель, который заявил, мол, несправедливо, что богатства Сибири принадлежат одной России, мог бы высказаться и насчет Намдалена: несправедливо, что Гибралтар, а с ним и значительную часть морской торговли контролирует банда наемников и пиратов. Намдалени, конечно, не были бы в восторге от таких заявлений.

Не исключено, что своим нежеланием ничего общего иметь с НАТО и вообще плясать под чью угодно дудку Намдален мог раздражать Штаты и, полагаю, время от времени становиться для них козлом отпущения. Посмотрите, мол, намдалени опять выгуливают свою агрессию!

Не исключено, что Штаты сотоварищи могли пытаться создать негативный образ Намдалена у мирового сообщества. Поэтому те, кто никогда в этой стране не бывал и не особо ею интересовался, знали бы только, что намдалени:

а) наемники,
б) пираты,
в) шлюхи,
г) торгуют детьми,
д) носят оружие,
е) воюют и грабят,
ж) могут втащить за косой взгляд.

В общем, все неоднозначные черты раздувались бы, все положительные - замалчивались. Сами знаете, как это работает. Многие ли из нас хорошего мнения об Иране или Северной Корее?

Что касается информационных войн, Намдален по большей части занимал бы в них оборонительную позицию. В отношениях с большинством стран он исходил бы из принципа "не обвини другого, чтобы не обвинили тебя". Предъявлять необоснованные претензии намдалени начинают только к тем, с кем собираются воевать (ведь для войны нужен предлог, нельзя так просто взять и...). Поэтому, если намдалени заявляют официальную претензию, а вы ни в чем перед ними не виноваты, это тревожный звоночек.

4. Искусство. В общих чертах намдаленское искусство можно охарактеризовать как "легкое, но не пустое". И здесь я буду, пожалуй, писать урывками, потому что всех подробностей о каких-то видах искусства могу и не знать.

Музыка:
- фолк: либо народные песни в современных аранжировках, либо современные в народных аранжировках;
- в отдельный поджанр выделяются песни на чужие стихи, написанные изначально не для сценического исполнения;
- инструментальную музыку чаще всего можно описать либо как "легкую", либо как "торжественную". Почти не встретишь "сложных для восприятия" композиций;
- в отдельный жанр выделяются любовные песни, их тексты напоминают скорее наш шансон, чем попсу (для наглядности: скорее "все для тебя: рассветы и туманы", чем "муси-пуси, миленький мой, я горю, я вся во вкусе рядом с тобой");
- а поп-музыкой называются песни с нелюбовной лирикой. Чтобы примерно представить, как выглядит намдаленская попса, можно послушать, например, песни "Сердце тайги" (исполнитель Mistfolk), "Китобой" (исполнитель "Дом ветров"), "Пять минут" (Людмилы Гурченко или в любом другом исполнении), "Есть только миг";
- радиостанции, как правило, играют местные песни наряду с арабскими, англоязычных и прочих зарубежных немного, и они скорее относятся к классике (рока или иных жанров), чем к горячим хитам.

Сюжетное искусство (литература, кинематограф):
- почти все произведения намдаленского сюжетного искусства так или иначе можно назвать приключенческими. Не потому, что существует только один этот жанр, естественно. Это могут быть и детективы, и любовные романы, и исторические произведения, но экшен и приключалово там будут в 99% случаев. Намдалени такие сюжеты легче и создавать, и воспринимать;
- не уверена, что в Намдалене был бы популярен жанр триллера, тем более психологического триллера. Эти ребята не любители мрачняка;
- в намдаленских книгах не найдешь эротических сцен или подробного описания жести. Не исключено, что при публикации произведений иностранных авторов все подобные вещи редакторы тоже смягчают или вырезают (по согласованию с автором, конечно). Но точно не скажу;
- полагаю, в намдаленских сюжетах не встретишь упаднических концовок. Не то чтобы там повально хэппи-энды, но и окончания в духе "все плохо, живи с этим, ну, или не живи" - тоже совсем не их вариант;
- намдаленская подростковая литература (янг-эдалт, как это сейчас называется) показалась бы нам очень взрослой. В принципе, она мало чем отличается от книг для взрослых, разве только в ней нет значимых любовных линий;
- что до зарубежных сюжетов, я думаю, в Намдалене была бы весьма популярна история о Мулан, различные интерпретации библейских сказаний, а у подростков - циклы о Гарри Поттере и Тане Гроттер (если бы последний перевели). Об остальных популярных сюжетах мировой литературы мне судить сложно. Казалось бы, напрашивается "Властелин колец" - ведь там тоже война, эпик, но что-то не дает мне внести его в этот список;
- вряд ли какая намдаленская книга или фильм удостоились бы от нас эпитета "тяжелые". Они, как правило, и для восприятия легки, и душевных страданий читателю доставить не стремятся;
- занятная особенность: в намдаленских книгах и фильмах часто используются приемы магического реализма, при этом сам магический реализм не выделяется в отдельный жанр. Иными словами, если на магии построен весь сюжет - это фэнтези. А если мистика или волшебство играют вспомогательную роль, такое произведение считается вполне себе реалистическим. Например, если в любовном романе героиня колдует, чтобы приворожить возлюбленного, и приворот работает - это все равно реализм. Че, в жизни так не бывает, что ли? Сюда же можно отнести всевозможные истории о призраках. Ну типа кто из нас не встречался с призраками в заброшенном доме? Нормальная практика же. Я по три штуки каждый день вижу. Не то чтобы намдалени искренне во все это верят, но такие вещи все же довольно органично вписываются в их мировоззрение, чтобы относить их к чему-то нереалистичному.
- что касается женских персонажей, то в намдаленских сюжетах особо не встретишь так называемых "сильных женщин", играющих традиционно мужские роли. Немного поясню: со времен палеолита женщина может участвовать в вооруженных замесах только если для нее самой нет прямой опасности. Поэтому женщины, если и берутся за оружие, это, как правило, оружие дальнего боя, а сами женщины - скорее охотницы, а не воины. Ведь кабан в ответ на выстрел не шмальнет в тебя из гранатомета, тогда как в битве тебе вполне может прилететь вражеская стрела. Образы женщин-воинов в искусстве, конечно, есть, например, та же китайская Мулан, но это скорее исключение из правила и подается как "ого, вау", а не как что-то обычное. Если в приключении участвуют разнополые персонажи, женщина выступает скорее "другом человека", подающим патроны. Если же главные герои все женского пола, у них весьма специфические приключения, подразумевающие скорее испытания сердца, ума и духа, чем ловкости и силы.

Живопись. Тут мне сказать пока особо нечего, разве что, думаю, в Намдалене не пользовались бы большой популярностью всевозможные символические и схематические стили типа кубизма или постимпрессионизма. Я бы сказала даже, что популярнее прочих был бы реалистический стиль изображения (что, конечно, не влияет на сюжеты картин, они могут быть и вполне себе фантастичными).

5. Развлечения. Как тут не вспомнить фразу про специфичные вкусы. С одной стороны я писала, что развлекаться местные умеют и любят, с другой - что европейская часть Намдалена на развлечения бедна. Но намдалени не унывают и организуют себе веселуху сами. Про самые популярные развлечения напишу чуть позже, а пока немного половых различий.

Для мужчин самые распространенные способы оттянуться - это охота и, простите, бордели. Рыбалка и морской промысел в целом как развлечения не воспринимаются - это скорее необходимость.

По такой логике можно предположить, что у женщин развлечением должны быть всяческие рукоделия. Но на деле мало кто воспринимает рукоделие как отдых. Чаще это просто необходимость (ведь готовая одежда в стране практически не продается) и способ убить время, скажем, в дальней поездке (в электричке или в автобусе дальнего следования вполне можно увидеть женщину с вязанием). Женская веселуха - это всевозможные песни-пляски, как в компании подруг, так и на больших городских праздниках.

Но, конечно, самый желанный отдых для обоих полов - это то, что многим нашим тридцатилетним уже кажется мифом из школьных лет - встречаться с друзьями. Всевозможные пикники, праздники, посиделки дома и в ресторане. Здесь вам и танцы, и музыка, и поугорать, и поговорить, и поесть, и выпить, и что угодно еще. Даже я, вполне себе интроверт, не отказалась бы от таких посиделок, если бы от меня не требовали активного в них участия. А просто сидеть в окружении близких людей, напитываясь их теплом - бесценно.

Конечно, это не значит, что в стране совершенно нет других развлечений, но дела с этими другими развлечениями обстоят печально. Одна концертная площадка на город, один кинотеатр на область - это нормальная практика. О неразвитости сферы услуг вообще и развлечений в частности я писала в одном из прошлых постов.

Что касается гаджетов и цифровых развлечений, то, как я уже писала, население Намдалена не слишком виртуально. Гаджеты их обычно исключительно функциональны, почти у всей молодежи и у многих взрослых вы не встретите дорогих телефонов. Часто это низший сегмент рынка типа маленьких смартфонов BQ за 3-5 тыщ, от которых требуется только, чтобы с них можно было звонить, изредка писать в мессенджеры и, может, музыку включать в дороге. Местным трудно понять, что интересного во втыкании в гаджеты, посему даже дети и подростки не просят их в подарок на Рождество. То ли дело лодка или собака!

Я понимаю, что в силу азартной природы намдалени мне нужно написать что-то об азартных играх. Но пока мне тут сказать нечего, кроме, пожалуй, одного: развитого игорного бизнеса в стране нет. Некоторые намдалени открывают казино в африканских странах, но это не более чем способ заработка. Тут возникает вопрос: откуда у африканцев деньги на азартные игры, но я вспоминаю ролик про украинского бизнесмена, открывшего казино в Либерии и утверждавшего, что, чем страна беднее, тем больше дохода приносит подобный бизнес, ибо люди рассчитывают на чудо и готовы отдать за попытку последний доллар. Сами же намдалени в азартных играх куда более прошарены. У них и игры повеселее, и ставки поинтереснее, в частности, думаю, в прибрежных акваториях они могут устраивать регаты, а в Магрибе - скачки, но я пока не готова подробно об этом написать, это только мои предположения.

Мне сегодня внезапно пришло в голову, почему при всей их политической ненадежности, алчности, наглости, хитрожопости и прочих так себе качествах намдалени вызывают у меня доверие. Почему я не боялась бы находиться среди них, даже если бы была их врагом.

Раньше я не обращала на это внимания, но во всех четырех книгах цикла нет ни единой сцены, ни даже упоминания о том, что они применили физическое насилие к тем, кто на них не нападал. Ни одного упоминания пыток, изнасилований, убийств вне поля битвы или самообороны, избиений, да блин, никто даже пленника сапогом не пнул. Нет ничего из этого и в обвинительной речи против намдалени, зачитанной главным героем. А ведь в одной из книг цикла они выступают захватчиками.

Даже когда партизаны вконец допекли намдалени, их "карательная операция" не идет дальше, чем разграбить и сжечь несколько домов (без людей внутри, естественно). Притом, что само местное население и до мятежа наемников относилось к ним (как, в общем, почти ко всем иностранцам) в хорошие дни - с презрением, а в плохие - с ненавистью, и с радостью бралось за ножи и камни, стоило кому-то указать на чужеземцев с криком "еретики!".

Император, зная, что намдалени воспользуются первой же возможностью его скинуть, приходит на их праздник без охраны и совершенно их не боится.

Более того, в книгах есть эпизод, где намдалени берут в плен имперского военачальника. И вот, чтобы навеки скомпрометировать его в глазах Императора (а с себя снять клеймо захватчика), намдаленский командир составляет документ, в котором фактически навязывает пленному полководцу роль узурпатора. Намдалени, мол, всего лишь его верноподданные войска. Имперскую печать они у полководца, естественно, отобрали, и ею документ скрепили. Не сомневаюсь, что предложили пленному его подписать.

Он не подписал.

И знаете, что сделали с ним намдалени? Ничего. Не подписал - и черт с ним, документ вручили без подписи. Хотя, напоминаю, это ребятки с оружием, и у них было много возможностей заставить его расписаться, тем более если учесть, что пленный не такой уж великой силы воли человек.

Я сейчас думаю: вот это воспитание у людей! И с такой точки зрения они гораздо цивилизованнее местного населения, зовущего их варварами.