На груди у безжизненно замершего человека было тепло. Едва слышно билось сердце - тихие редкие удары должны были скоро прекратиться, а тепло останется еще ненадолго. Существу, знавшему всю свою жизнь только холод мертвых тел, не хотелось оставлять этого человека. Если запустить бесплотные прозрачные лапки-руки под кожу, под жилы и кости, в исходящие кровью недра, до которых не дотянуться ни одному клинку - можно вытащить душу. У человека была черная душа, госпожа может очистить ее, хотя вряд ли ей понадобится что-то настолько оскверненное. Существо помедлило еще немного, тыкаясь треугольной головой во все еще теплую грудь, а затем вытянуло прозрачные лапки, протягивая их сквозь тело - к душе.

... - Я еще не мертв. - До того безвольно лежавшая рука железной хваткой сжала шею ловца. Этого усилия, казалось, хватило умирающему, чтобы вновь погрузиться в забытье, ловец белой тенью выскользнул из разжавшейся ладони.

Самонадеянный человек, насмешливо советовавший ей позаботиться лучше о себе, нежели о нем, лежал теперь у ее ног, израненный и изломанный, пораженный собственным ударом. Она поискала в своей душе злорадство, но его не нашлось, только сострадание к живому существу, цепляющемуся за этот мир, который много раз обходился с ним несправедливо. Осторожно, стараясь не потревожить ни одной из страшных ран, Кикио положила его голову себе на колени.

- Ты... - В его голосе не было ни ненависти, ни прежней насмешки. Безжизненный голос почти умершего человека. И все-таки он еще дышал.

- Тебе больно?

Человек вздохнул, и слабая улыбка тронула бескровные губы.

Она посмотрела вверх, на холодное черное небо, усыпанное звездами как жемчугом. Небо поселяло в сердце тишину, которой было так мало в этом суетливом и наполненном мелкими страстями и желаниями свете. Белые, словно призраки, ловцы бесплотными тенями вились вокруг, человек на ее коленях дышал мерно и спокойно, будто во сне. Она еле ощутимыми касаниями перебирала его волосы - бесхитростная ласка, к которой приучены все женщины мира, успокаивающие мужей, сыновей или братьев на своих коленях. Он говорил, что их всех, восставших из мертвых, рано или поздно ждет один и тот же жалкий конец, так не лучше ли перестать думать о посмертии и делать что хочется, пока живы.

Он ошибся.

В сердце своем она долго спорила с ним, и каждый раз, когда ее рука тянулась предпочесть легкий путь правильному, она видела его лицо, насмешливое и беспечальное. Всем, что она делала после их встречи, Кикио стремилась доказать этому человеку, что он ошибался. И даже сейчас, когда он почти мертв, черный голос ее души, павший жертвой собственной самонадеянности, даже сейчас она не имеет права отступиться.

- Дай я посмотрю твои раны. Может быть, еще можно что-нибудь сделать.