Сколько ни читаю о противопоставлении язычества и единобожия, все же думаю, что обе эти идеи могут существовать одновременно. Наличие Бога-творца никак не мешает природе быть одушевленной, ведь мы, Его дети, также обладаем душой и собственной волей. В моем мире — том, который я описываю под заголовком "Огни Магацета", — люди верят Небесному Отцу, создателю всего существующего на Земле и в космосе. Все, что ни есть высокого в человеке, — все стремится к Нему, в часы тоски и душевной печали, которую никому из близких нельзя объяснить, в часы радости, от которой захватывает дух, человек обращается к Богу. Создатель зажигает искру в сосуде из плоти и костей, и эта искра и есть та самая душа живая, стержень личности, неугасимый небесный огонь.

Природа также наделена этим огнем. Мать ураганов и ветра четырех сторон света, сестрицы Янгире, Сунгире и Нур-Гайят, животные и растения, люди и мифические чудища — все дети великого Отца. Братья-ураганы и их супруги — не божества. Пускай ветер Восточный гонит по небу дождевые облака и разбивает горы ударами молний, тело его состоит из потоков воздуха, а коса его — ураганная воронка, но искра, тот самый божественный огонь, одинаково горит и в нем, и в саврийском солеваре, и в лаорском царе, и в любой из его наложниц. Он облечен силой и властью, стократно превышающими человеческие, и с ним считаются, договариваются, пытаются прельстить и умилостивить — но не к нему тянется душа в тоске или радости, не к нему обращаются глаза, устремленные в небо, не его и не другие силы природы упоминают в молитвах и песнях — как ни могущественны они, как ни прекрасны.