Вас снова ждут заметки недоэтнографа, но я сейчас попытаюсь рассудить, как могла явиться на свет культура, лишенная нравственных координат и понятий правильного и неправильного. Причем не одна замкнутая общность, а целый материк, населенный людьми, наполненный множеством языков и различных укладов жизни. Почему во всех языках отсутствуют понятия добра и зла ("злоба" и "доброта" как черты характера, понятно, имеют свои обозначения), а есть только "польза" и "вред", "опасность" и "безопасность". Почему люди, создавшие столько прекрасных цивилизаций, ориентируются в мире как животные, не имея нравственного идеала, а заботясь лишь о собственном благополучии.

И вот тут кроется корень разгадки. По одной из версий возникновения морали в нашем мире, на заре времен люди начали отделять себя от животных. "Мы — не они и не будем как они". Животные потакают свое природе, а мы обуздаем ее и станем над ней хозяевами. Мы подчиним себе страх, голод и похоть. Так появились множественные брачные запреты, первым из которых, если не ошибаюсь, стал запрет жениться внутри племени. Затем вне закона оказались добрачные связи, и пошло по накатанной. Так люди доказали, что властны над инстинктом размножения. Во время инициаций юноши и девушки доказывали, что властны над стремлением к самосохранению и собственным страхом. Что они не животные какие-нибудь, а достойны присоединиться к человеческому сообществу. Из подавления природного начала родилась мораль, обросла новыми правилами и ореолом святости, убедила людей, что она есть тот непреложный закон, по которому должно вести себя не только с себе подобными, но и с самим собой, и с Богом.

Если исходить из этой теории, то в мире, где морали нет, люди не должны были отделять себя от животных. И, как показывает практика, не отделяли. Более того, они не отделяли себя от вообще всей природы: одним из постулатов мировоззрения стало наличие божественного света в чем угодно существующем на земле. Будь ты человек, вулкан, птица, самая маленькая букашка — все равны перед Небесным Отцом, в каждом одинаково горит его огонь. Если различий нет, незачем их доказывать, и можно выстраивать жизнь из соображений пользы и красоты. Правила общежития, конечно, существуют, но всем известно, что они распространяются лишь на человеческое сообщество, да и то не на всякое. С природой и чужестранцами, с Богом на небе и Богом в себе общаются по другим законам.

Ошибкой было бы полагать, что у жителей моего мира вообще нет духовных ориентиров. Ориентиром выступает учение о божественном свете. Искра этого света горит во всем, что есть на свете, во плоти и без, в самостоятельном и безличным, в живом и неживом, и все равноценны, и за жизнь животного можно отдать жизнь человека. Голос Бога в тебе — это голос твоего сердца, души, совести, назови как хочешь. Но, если мы привыкли, что совесть является строгим цензором, определяющим добродетель и порок, то похожее слово в языках материка обозначает внутренний голос, координирующий действия в соответствии с Богом внутри души. Не "нравственно это или нет", а "пойдет мне на пользу или нет", "радуется моя душа или тоскует".