Пару дней назад участвовала в игре по ГП, где нужно было написать драббл на выбранную тему. Я выбрала "признание в любви спящему", и вот что у меня получилось.

***
Стекая со стен, вода падала в полукруглую каменную чашу высотой в два человеческих роста. Одиннадцатилетняя девочка не смогла бы добраться до края, особенно держа стеклянную банку величиной с ее голову. Однако нужно было торопиться. За стеной слышались голоса и какая-то возня. Джинни не разбирала слов, но через закрытое тонкой перегородкой отверстие в кладке слышала голос Гарри. Ему отвечал второй — ниже и тише. На какой-то миг он показался Джинни знакомым, но она, хоть убей, не могла вспомнить его обладателя.

Девочка в отчаянии оглядела помещение. Здесь не было ничего, кроме каменной чаши и отверстия в стене на высоте девяти футов. Вероятно, предназначенного для того, чтобы василиск мог проникнуть в смежную комнату. Ни лестницы, ни выступа, чтобы влезть на край чаши, поблизости не было. Вспоминая уроки Флитвика (она посещала их весьма аккуратно), Джинни поставила банку на пол и взмахнула палочкой.

— Вингардиум Левиоса!

От волнения голос ее срывался, и заклинание пришлось повторить три раза, прежде чем банка поднялась в воздух. Стараясь не расплескать содержимое, Джинни осторожно подняла ее над огромной чашей и медленно перевернула. Напиток живой смерти заструился в каменный сосуд, и, судя по тому, с каким грохотом падали его струи, чаша была неполна. Вылив зелье до капли, Джинни без особенных церемоний опустила банку на пол. Теперь оставалось надеяться, что василиск вернется с охоты раньше, чем непрестанно текущая со стены вода вымоет из сосуда весь напиток.

Голоса за стеной звучали громче: очевидно, о чем-то спорили. Джинни отчаянно прислушивалась, но разобрала только имя Дамблдора, пару раз произнесенное Гарри и его собеседником. Она вздрогнула, когда из далекого хода послышалось шуршание. Василиск двигался тихо, но превосходная слышимость в здешних тоннелях выдавала его приближение. Зажмурившись, боясь отойти от стены, Джинни превратилась в слух. Вот змей миновал узкий лаз, ведущий к Запретному Лесу, — только она знала об этом ходе — вот оказался в комнате с чашей, увидел ее, Джинни.

— Приветствую тебя, Царь Змей, — пискнула она.

Другие слова не были ей известны. В то утро два месяца назад, когда она, охваченная тревожным предчувствием, попросила Гарри научить ее нескольким фразам на змеином языке, уроки закончились на приветствии. Открывая лаз в Тайную Комнату, будучи беспомощным орудием в руках злого чародея, Джинни собирала в кулак всю невеликую волю, чтобы произнести эти слова — единственные, что принадлежали ей, а не владеющему ее разумом колдуну. И постепенно василиск начал отвечать.

Вот и нынче в ответ раздался свист, от которого спина покрылась холодным потом. Затем василиск, казалось, утратил к ней интерес. Возвращаясь с охоты, он неизменно приникал к чаще, и надежды Джинни оправдались. Змей склонил голову к каменному сосуду, и некоторое время слышен был лишь плеск воды.

Василиск не сразу понял, что что-то идет не так. Джинни почувствовала, как он замер на некоторое время, будто насторожившись. Дыхание с хрипом вырывалось из его пасти, но делалось все слабее. Огромный змей покачнулся на хвосте, фыркнул, потряс головой, словно стремясь прогнать внезапную сонливость, но полынь и асфодель делали свое дело. На несколько мгновений все стихло, а затем василиск рухнул на пол, расколов край каменной чаши. За стеной воцарилась тишина. Боясь пошевелиться, Джинни ждала, пока собеседники возобновят разговор. Ей вовсе не хотелось, чтобы обладатель злого голоса, беседующий с Гарри, обнаружил в святая святых наглую первокурсницу. Наконец, голоса снова заговорили.

Закрывая глаза ладонью, Джинни бросилась к василиску, боясь, что в падении змей сломал себе ребра. Замерев на полу, василиск казался мертвым, и, хотя Джинни знала, как действует зелье, на миг ей сделалось страшно. Сняв мантию, она набросила ее, как покрывало, на смертоносные глаза, и, достав зеркальце, осторожно оценила безопасность своей работы. Убедившись, что покрывало надежно прячет взгляд, она поднесла зеркальце поочередно к носу и пасти василиска. Ей показалось, что прошло несколько веков прежде, чем на зеркальной поверхности появилось крошечное запотевшее пятнышко. Джинни готова была расплакаться от облегчения и страха. Слезы сами собой наворачивались на глаза, она даже не пыталась вытирать их.

Как вдруг разговоры за стеной смолкли, и она услышала жуткий ледяной голос, в котором разобрала каждое слово:

— Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки!

Волна ужаса окатила ее, василиск глубоко вздохнул, в подземелье повисла жуткая тишина. Джинни услышала мерзкий скрежет — отодвигалась тонкая перегородка между комнатами. Через появившуюся дыру голос доносился еще отчетливее.

— Что же ты медлишь, адская тварь, я нашел тебе мясо по вкусу.

Оттого, что язык не был ей знаком, а слова она каким-то чудом понимала, делалось еще страшнее. Бросившись к василиску, словно боясь, что чары зелья не устоят перед действием злой силы, зовущей его наружу, Джинни рухнула ему на шею и сжала в объятиях чешуйчатый загривок. Она не знала змеиного языка и говорила на английском, хотя бы так стремясь удержать василиска в заколдованном сне.

— Спи, мой царь, спи и никого не слушай. Тот человек за стеной не любит тебя, ему важно лишь собственное величие, я вспомнила, я вспомнила его, не ходи к нему, останься со мной, потому что я, я люблю тебя, я еще мала и не такая сильная волшебница, но скоро вырасту, и тогда ты увидишь, как я могу быть благодарна. Зачем его слушать, мой царь, он глупый и злой мальчишка, он ищет лишь выгоды и никого на всей земле не любит. Он зовет тебя, потому что без твоей помощи ничего из себя не представляет. Это ты, ты великий змей, гроза Хогвартса, древнейшее из чудищ. А он, он полукровка, недостойный наследник славного рода, не стоит и чешуйки с твоего хвоста!

Слезы ручьями текли из ее глаз. Скатываясь по пыльной чешуе, они оставляли на щитках светлые дорожки, и василиск не двигался и не шел на зов. Сон укрыл его плотным куполом, и ни крики Риддла, ни злые чары, никакая сила не сумела бы его пробудить.