большую повесть я теперь вряд ли напишу, так пускай хоть сказка будет

На крайнем западе Савры, в глухом поселке, зажатом между горным хребтом и лесом, жила девица Ольвия. Не нашлось бы во всей округе женщины более видной и более умелой. За красоту и ловкие руки люди прощали ей строптивый нрав и бессердечие. Больше всего на свете мечтала Ольвия прославиться на весь мир, даром, что не знала иного мира, кроме своей деревушки. Величавая гордость и стать были в ней, не в пример односельчанам.

Но, как то часто бывает, люди не спешили почитать ее так, как ей того хотелось, и, выйдя замуж, Ольвия обнаружила, что и эта новая жизнь ничем не лучше предыдущей, а то и тоскливее. И, хотя она не была ленива, ей претило целый день только и делать, что кормить свиней, стричь овец, прясть и носить воду. В то время, как будто мало людям было забот, повадился летать в село крылатый змей. Поначалу разорял хлева и много разрушений учинил прежде, чем люди стали сами отдавать ему скот. То свинью, то барана, а то, бывало, и корову отдадут. Так и длилось это разорение, пока, наконец, не прошел слух, что одна из девиц родит сына, великого героя-змееборца, что одолеет проклятого ящера и освободит село от тяжкой подати.

читать дальшеКак запылало тогда сердце Ольвии! Вот уж, казалось, где ее слава, ибо кто, как не ее сын, унаследует ярость матери. Но старая Мора, жившая на окраине села и почитавшаяся колдуньей, предрекла эту судьбу вовсе не Ольвии, а Карите, младшей ее сестре. Стоило прозвучать предсказанию, как сразу два семейства сватались к Карите, Ольвию же душили злоба и зависть. Видят небеса, она любила сестру, но не могла отдать ей и толики своей будущей славы. Когда родится и возмужает обещанный герой, думала Ольвия, дракон давно весь скот перетаскает. Так разве же не найдется смелого человека, что одолел бы змея!

Чудовищный замысел созрел в ее голове. Она дождалась, когда ящер прилетит вновь, утащит корову, да и ляжет спать под своей скалой после обильного пиршества. Стоило наступить ночи, Ольвия выкрала у свекра охотничий нож, спрятала его в широком поясе и отправилась к скалам, которые отделяло от села пустынное Змеево поле. Не было на нем ни травинки, ни песчинки — лишь голый камень — и много страшного передумала Ольвия, пока шла через него. Верили люди, что, раз ступив на проклятую землю, уж не вернешься домой, а если и придешь, то не таким, каков был вначале. Но тут же охватывали ее злость и отчаяние: что хорошего сделали ей люди, чтобы возвращаться к ним! Пусть даже сгинет она возле скал — всяко лучше, чем доживать свой век в убожестве.

Ящер спал, и Ольвия, примериваясь для удара, не доставая ножа, стала было приближаться к нему. Но судьба не была к ней благосклонна: стоило подойти, как проснулся проклятый змей и спросил человечьим голосом, уж не убить ли его пришла девица.

— Разве ты видишь у меня оружие? — медоточивым голосом отозвалась Ольвия. — Я хотела лишь взглянуть на тебя. Сколько летаешь в наших краях, а близко никак не разглядеть.

— Но ведь я мог убить тебя, — отвечал змей.

— А хоть бы и мог! Цени я свою жизнь, ни за что бы к тебе не пошла!

— Всякая живая тварь цепляется за свое существование, — возразил змей.

— Всякая живая тварь существует согласно своей природе и потому счастлива. Я же существую против моей природы и потому не боюсь смерти. Я должна сиять близ Солнца, в окружении звезд и серебряной пыли, а не кормить свиней спозаранку. Убей меня, если я тебе досаждаю, но, если ты сохранишь мне жизнь и позволишь остаться с тобой, я стократно увеличу твое богатство, я буду играть тебе на свирели и охранять твой сон.

— Как же ты, маленькая и хрупкая, будешь охранять меня? — удивился дракон.

— Я крепче, нежели кажусь, — отвечала Ольвия и, дабы показать крепость своего духа, достала из-за пояса охотничий нож и отрубила два пальца на левой руке.

Тогда дракон подхватил ее и унес в высокую пещеру в скале, полную золота и драгоценных камней, оружия и украшений. То было погребение древнего колдуна, и много часов провела Ольвия, рассматривая и примеряя чудесные предметы. Много кинжалов нашла она среди сокровищ, острее свекрова ножа, но, как ни пыталась подкрасться к спящему змею и заколоть его, он просыпался, и она лгала с неизменной улыбкой, что любуется чудесными камнями, вставленными в рукоять.

Дракон спал целыми днями, а бывало, улетал и не возвращался до зари. Ольвию он, однако, не держал и, спускаясь по веревке, свитой из дорогих покрывал, она приходила в родное село и говорила людям, что подружилась с драконом и что скоро он вовсе потеряет бдительность, и тогда она заколет его во сне. А сокровищ у него в пещере столько, что хватит на всех, даже младенцам достанется по горсточке, и станут они, жители глухого поселка, самыми богатыми людьми на земле. Старая Мора проклинала ее и говорила, что Ольвия слепа и безумна и приведет людей к гибели, ибо сокровища охраняет мстительный дух, что не позволит вынести из гробницы и сотую долю клада. Но люди охотнее слушали Ольвию, и впервые ведьма не нашла сочувствия у сельчан.

Ольвия хотела, чтобы ящер охотился далеко на востоке, где паслись огромные стада оленей и бродили лоси, и он и вправду стал летать в те угодья, однако мечта ее сделаться для родного села избавительницей все же не исполнилась. Всякий хищник ищет где легче и не будет отправляться в далекое угодье, если рядом найдется пожива. Так и ящер, хоть нечасто, все же прилетал в родную деревню Ольвии, и все так же люди вынуждены были отдавать ему свиней и овец.

Ольвия, между тем, привыкла к ящеру, и все реже думала о том, как погубить его, когда он спит, а вскоре перестала думать вовсе. Четверо сыновей родилось у них, все могучие змеи, и, хотя Ольвия перестала навещать родных, она знала, что и у Кариты родился сын. В тот день все село праздновало до глубокой ночи, и крики, и песни летели через Змеево поле к скалам, где жили чудища, и, поняв, что празднуют рождение будущего избавителя, Ольвия сказала ящеру:

— То родился мой племянник, которому на роду написано схватиться с тобой и выйти победителем. Не боишься ли ты оставаться здесь?

— Он еще младенец, — отвечал ящер, — и я его не боюсь.

Так прошло еще пятнадцать лет, и росли сыновья Ольвии и вскоре превратились в громадных чудищ, едва уступающих отцу. Рос и сын Кариты, и не раз Ольвия видела его в лесу, и был он так силен, что одной рукой вырывал из земли молодые дубы.

Когда ее племяннику исполнилось пятнадцать лет, и был он в том возрасте, в котором сама Ольвия решилась схватиться с драконом, он явился в ее горный дом. И слетелись со скалистых вершин крылатые змеи, и бросились на него, но устоял юный богатырь, и нанес чудищам тяжелые раны, и готовился уже прикончить их, как явился из восточных угодий взрослый змей, и бился с ним, и, как ни силен был, пал. Тогда юноша занес над ним топор и хотел уже отрубить чудищу голову, но бросилась ему в ноги Ольвия и в слезах умоляла пощадить ее друга и сыновей и обещала, что они покинут скалы и улетят так далеко от этих мест, что самая память о них сотрется.

И юный богатырь внял ее мольбам, потому как Ольвия была ему родней, и велел им покинуть Змеево поле до рассвета, и так и случилось. Они стали жить в лесах на востоке, в дикой тихой местности, куда редко забредали люди, и ничего из сокровищницы Ольвия не взяла с собой.

Сокровища остались в пещере, и, не дожидаясь, покуда выветрится драконий дух, сельчане добыли их и поделили между собой. Лишь старая Мора не взяла золота, уверенная, что оно принесет беду. Так и случилось. Несколько лун сельчане торговали с ближайшей округой и не знали забот, но вскоре стали умирать животные и болеть дети, и, вняв словам старой Моры, оставшееся золото собрали и отнесли обратно в пещеру, и вскоре бедствия прекратились.