Скажу сразу: это пост не о Шичининтай. Но рассуждать я буду, опираясь на их примеры, потому что все дороги ведут к Шичининтай, извините.

Это размышление родилось, когда я увидела арт, на котором Банкотсу, истекающий кровью, пронзенный стрелами, держал в руке шпильку Джакотсу, и... видимо художник хотел показать его душевную боль? Но ошибся. Ни Банкотсу, ни кто-либо другой из его товарищей (за исключением Гинкотсу), по моему глубокому убеждению, не те люди, кто будет скорбеть о друге и терзаться душевной болью, глядя в глаза гибели. С Шичининтай не получится нарисовать трагичную и возвышенную картину смерти, ведь возвышенной смерть становится тогда, когда ее принимают — с радостью или с холодной обреченностью, но принимают. Шичининтай не принимали ее до последнего мгновения и еще немного позже — иначе у Нараку не получилось бы так легко воззвать к их душам и вернуть их в мир. А сопротивление насильственной смерти, к сожалению, никогда не бывает возвышенным — это животный ужас, и ярость, и отчаяние, и трогательного арта тут не нарисуешь.

Отчего неведомый художник вообще решил изобразить Банкотсу в таком нетипичном для него образе? Разве из канона не видно, что это за человек?

И тогда размышление привело меня к тому, что существует три типа людей (на самом деле их гораздо больше, но поговорить хочу о трех).

Первый тип я сравнила бы с ноутбуками, если угодно. Это люди зачастую тонкого душевного склада, высоко одаренные, понимающие глубже и чувствующие острее, чем многие в их окружении. Они могут делать потрясающие вещи. Они могут изобрести лекарство от всех болезней. Могут породить шедевры мирового искусства. Могут воспитать поколение ученых и воинов. Но им нужны условия. Физическая и психологическая безопасность, комфорт, относительная, а лучше полная удовлетворенность жизнью. В отсутствие этого они, конечно, не погибнут. Это ноутбук перестанет работать под водой, а люди будут жить дальше, но все лучшее, что было в них, останется в них и похоронено. Не до тонкости, знаете ли, когда нужно выцарапывать себе место под солнцем.

Второй тип я сравнила бы со строительной техникой. Как и эта техника, такие люди словно бы предназначены для того, чтобы жить и работать в суровых условиях, именно там проявляются лучшие их качества. Если их поместить в уютный кокон, они загнутся, и так же погибнет все лучшее в них. Но и если удар направить прямо на них, они тоже отбросят все, что было в них хорошего и, войдя в аварийный режим, будут спасать себя. Шичининтай принадлежат к этому типу людей. Лучшие их черты проявлялись в обстоятельствах, от которых многие рады были бы держаться подальше. Но вместе с тем, глядя в глаза смерти, Шичининтай думали лишь о том, как ее отвратить.

Однако, благодаря известной стойкости людей второго типа, их часто путают с третьим типом. Третий тип людей я сравнила бы с защитными сооружениями. Если угодно, с куполом над ядерным реактором. Пока все хорошо, это просто громоздкий малополезный элемент конструкции, стремное дизайнерское решение. Но вот враг бомбит город — и сбрасывает на реактор бомбу. И тут ненужный, некрасивый, неуклюжий купол делает, наконец, то, для чего был построен — отклоняет или разрывает снаряд. Это люди, лучшие черты которых проявляются во время катастроф. Те, кто в обычной жизни мог не блистать талантами, но в беде становится щитом и опорой. Это герои, во многом благодаря которым ноутбуки могут совершать сложнейшие вычисления, а строительные краны — возводить здания.

Но беда в том, что, глядя на технику, мы понимаем ее назначение и не ждем сверх разумного. Глядя же на человека, мы не поймем, кто перед нами, люди выглядят примерно одинаково. И часто бывает так, что за невзрачным пареньком, не блещущим интеллектом, не видно будущего героя, а за раздражительной и вечно усталой женщиной — нежной матери. Вот и живут люди, в отличие от техники, не по своей природе, в чужих условиях, по чужим требованиям, делают все средненько, потому что заточены не под это, а разбираться никто не будет. У всех ведь две руки, две ноги, голова и туловище. Значит, и внутри настройки примерно однотипные. Так ведь?