Что они делали, застывшие, словно два изваяния? Каялся ли он ей в совершенной жестокости, искал ли утешения в ее объятиях или отдыха от справедливого своего кровавого ремесла, неспособного насытить лютое сердце. Сочувствовала ли она ему молчаливо, говорила ли сладкие речи, чтобы заставить его забыть о терзаниях окаянной души, обещала ли залечить вовек не заживающие раны - кто скажет...
Но мне подумалось тогда: как хорошо, что у него есть к чьим коленям припасть в час печали.