Сегодня я обнаружила, что в первой трети повести, которую я пишу, у героини появляется реальная возможность без особых усилий устроить свою жизнь. Если бы она ею воспользовалась, остального сюжета просто не случилось бы. А не воспользоваться причины нет - это совпадает с ее желаниями, да и сама она не тот человек, что будет отмазываться в духе нучтовыненадо, янеготова, давайтечерезгодик и так далее. Иными словами, если бы ей только пришла в голову эта мысль, можно было бы пускать титры. Единственная причина, по которой героиня не устроила свою жизнь сразу как это стало возможным - она просто не подумала об этом. Пусть бросит в нее камень тот, кто никогда не упускал удачных шансов.

Но суть даже не в этом. Ведь может статься, она далеко не единственный человек, кому достаточно принять одно простое решение, чтобы все шло хорошо. Кто продолжает идти сложным путем или вовсе никуда не идет лишь потому, что нужная мысль пока не пришла ему в голову, хотя лежит на поверхности.

Мне нужно об этом подумать.

Что ж, я почитала немного о Сицилии, чтобы понять, куда подевались намдалени. И вот что я как историк могу сказать на основе пары статей из Википедии (оцените глубину анализа, как говорится).

Государство, которое создали северные завоеватели (условный Намдален), просуществовало так или иначе около семи веков, а вот народ, который это завоевание породило, так долго не продержался. Намдалени у Тертлдава - это гармоничная помесь германской и романской культур, с преобладанием, как мне кажется, первой. И вот эта германская часть просто постепенно вымывалась местной романской традицией, пока от наследия завоевателей почти ничего не осталось. Это не плохо и не хорошо, это естественно. Хотя кого я обманываю, пойду поплачу, такую страну просрали.

Вот одна из причин, по которым я не люблю читать или смотреть художественные произведения: мне может в них что-то понравиться. Любить то, чего на свете нет, мне было нормально в детстве. Сейчас я уже взрослая девочка и, если мне что-то по душе, я хочу, чтобы это было и в моей жизни. В обычных условиях я бы уже пошла гуглить, че там етот Намдален, какие условия по туристическим визам, где можно поучить язык и так далее.

А сейчас я ничего не могу сделать. Не скажу, что испытываю от этого невыносимые страдания, но для человека, привыкшего планировать и действовать, это тяжело.

Собственно это и есть главный мой жизненный ориентир, к которому я стремлюсь и сердцем, и разумом. Как-то я написала в шутку, что, если бы создавала религию, в ней была бы единственная заповедь: не перегибай.

Представим, что есть чаши весов. И, наполняя каждую, я стремлюсь к тому, чтобы ни одна не легла на землю. К сожалению, многим людям либо свойственны перегибы (чаша лежит на земле), либо они вовсе ничего не могут положить на весы (ты нормальный парень, но как-то ни о чем). Перегибы вызывают у меня любопытство, иногда - уважение (смотря куда перегнули), но не вызывают любви.

Удержать равновесие - мой принцип, мое стремление, мое чувство прекрасного, моя любимая игра. Как далеко я смогу зайти, чтобы додать себе и при этом не скатиться в вульгарность? Как построить работу так, чтобы меня ценили, а я не задолбалась? Как оттянуться в отпуске на все деньги, и при этом оставить на карточке приятную сумму?

Равновесие свойственно природе. Любое напряжение стремится ослабить себя, любое давление стремится разрешиться. Чем быстрее позволить им это сделать, тем легче будут последствия. Так, я предпочитаю как можно раньше успокоить и обнадежить человека в трудной ситуации. Если травма предполагает возможность восстановления, я скажу об этом сразу после травмы. Если в рассказе поединок ведется не до смерти, а до первой крови, я скажу об этом до начала поединка. Вот вам давление, а вот клапан для сброса, будьте спокойны. Потому подлинная дикость для меня - это стремление к равновесию, избегание крайностей. В природе мало какая борьба "до последней капли крови".

Я предпочитаю со всеми быть в хороших отношениях, и только потом узнаю, что девица, с которой мы мило обсуждали музыку и котят - на самом деле адовая стерва, которая вот уже восемь лет меняет места работы, нигде не задерживаясь из-за скандалов с коллективом. Я боюсь презирать и осуждать - ничто так не искушает судьбу как "уж я бы на месте этого ублюдка так не сделал". Когда я только получила нынешнюю работу, то свысока думала о тех мужчинах, которые сидят на шее у своих жен - ведь можно поднять жопу с дивана, и работа найдется. Вскоре я поняла, что совершаю "ошибку выжившего", и отбросила всякое чувство превосходства.

Неудивительно, что с таким подходом намдалени кажутся мне потрясающими. Оба народа, которые, смешавшись, породили намдалени, мне по отдельности мало интересны. Каждый из них склоняется в свою крайность. Что грубые северные варвары, что хитрые южные островитяне-имперцы. Но, соединившись, эти две культуры породили нечто необыкновенно прекрасное. Народ, унаследовавший от своих северных отцов крепость, прямоту и воинственность, а от южных матерей - честолюбие, хитрость и легкость. Кто сказал, что это не сочетается. Тем более что очень многие намдалени - наемники и пираты, а наемники тоже вызывают во мне теплое чувство - это воины, которым не свойственны перегибы, связанные обычно с образом воина. Намдалени горды - но прекрасно знают, когда и куда гордость можно засунуть. Они честны и прямы - но если уж начинают вести двойную игру, заткнут за пояс любого придворного. Они придерживаются своих обычаев, но не закоснели в них и отступают от традиции, когда им это удобно. Они воинственны, но совсем не жестоки. Вспоминаются их карательные меры против партизан - смех один. Гитлеровцев бы весьма позабавило. Как могла я не влюбиться в такое потрясающее равновесие!

Как говорится, хорошие книги заставляют людей задуматься, и вот я задумалась.

1. Агрессия не равна ненависти. Агрессия в чистом виде - это "я стремлюсь, чтобы мне было хорошо, пусть даже за твой счет". Ненависть - это "я стремлюсь, чтобы тебе было плохо, пусть даже за мой счет". С агрессором вы можете услышать друг друга, с ненавистником - вряд ли. Если вы воюете за условные золотые копи, для агрессора копи - цель, для ненавистника - повод. Посему некоторые комментаторы в интернете страшнее иных разбойников. Из этого следует и другая мысль: если вы соперничаете, претендуя на одно и то же, но при этом ведете себя нормально, это соперничество никого из вас не делает дурным человеком. Просто не будьте мудаками. Это же изи.

2. Если компетентный орган не требует сертификат испытаний, не испытывайте людей. Не оставляйте человека один на один с его соблазном в надежде, что он проявит себя с лучшей стороны и устоит. Даже если устоит, ничего хорошего в таких проверках нет, разве что вы сможете потом красиво сказать "я в тебя верил". Но оно того не стоит.

3. Пренебрежительные слова гораздо легче слышать от того, кого можно уважать за дело. Если же человек не делает ничего особенного, а просто нормально себя ведет, то отзываясь о других пренебрежительно, свой авторитет он также роняет. Потому что любое презрительное высказывание влечет за собой закономерный вопрос: а ты? И хорошо, если этот вопрос возникнет только у людей.

Я тут прочитала одну интересную мысль, которую мне хочется процитировать.

Оригинальная запись здесь.

Как любителю олицетворений всего нечеловеческого, мне эта мысль зашла. От себя добавлю, что, поскольку я уже три года работаю с корпоративными клиентами (точнее с их заказами, от работы с клиентами небеса меня уберегли), для меня они с самого начала не были безликими. Я знаю, как у кого идут дела, как он себя ведет, с кем ссорится и с кем дружит (например, узнала, что две весьма известные кондитерские фабрики адски срутся из-за товарных знаков, не в силах поделить советское наследство). Так как на работе я проверяю много договоров (ничего личного, просто их легче всего сличать с оригиналами), в какой-то момент мне стало казаться, что средневековые понятия доброго имени и преданности сюзерену перекочевали в наши дни в бизнес. И серьезные компании готовы идти на большие жертвы, лишь бы сохранить доброе имя или очистить его в случае реальной вины. Дочерние предприятия должны действовать вопреки собственным интересам, если это идет на пользу материнской компании. И так далее.

Иногда кажется, что у компаний больше чести, чем у иных рыцарей.

Я уже писала о том, что лучшее, ради чего я читала цикл Тертлдава и что меня глубоко в нем тронуло - это местные народы. Мне было важно узнать, что у всех этих народов есть исторические прообразы - мало что сравнится с чувством, когда понимаешь: то, что тебе дорого, существует на земле. Ну, разве что чувство, когда закрыл все рабочие дела перед выходными.

Но хотя исторические прообразы у этих народов есть, современных потомков почти никто не оставил. Я говорю не о биологическом потомстве, а о культурной преемственности.

Сердце мое намдалени - норманнские сицилийцы - исчезли бесследно. Хотя, по правде говоря, что я знаю о современной Сицилии и народах, ее населяющих? Да ничего. И все же сомнительно, чтобы там сохранилось нечто вроде намдалени. Судя по их именам и некоторым обычаям, это если не полностью германский народ, то, во всяком случае, с существенной долей германской (готской?) традиции. Вряд ли на современной Сицилии есть что-то подобное.

Аршаумы, перед выдержкой и достоинством которых я преклоняюсь, - это, оказывается, половцы (тут мем из 2020-го). Половцы, насколько я знаю, тоже сгинули во мраке веков, оставив только мемчики. Но нужно будет почитать о них подробнее для очистки совести.

И наконец хатриши, мои милые хатриши, почетное третье место, к которым я не чувствую такой сокрушительной нежности, как к намдалени, такого молчаливого почтения, как к аршаумам, но о которых всегда было приятно читать и с которыми я во многом себя ассоциировала - это - пара-пара-па - венгры.

Во времена, о которых идет речь, венгры (угры?) были далеко не тем цивилизованным_народом_из_ЕС, что сейчас. Это еще полукочевники, и все же они узнаваемы, а традиция хоть и менялась с течением веков, но не прервалась. Хотя, конечно, о древней Венгрии я знаю еще меньше, чем о современной.

Конечно, я предпочла бы, чтобы в живых остались и наследники намдалени, но раз уж так, хм, хм...

Венгрия, одна тут отдыхаешь?

Иногда человек говорит о себе, что он как будто должен был родиться в другом веке, так его взгляды чужды современности. Обычно при этом называют 18-19 века, хотя встречаются и более экзотические варианты.

Не хочу судить, когда я должна была родиться, мне нравится моя эпоха, но зачастую на нынешнюю жизнь я смотрю как будто из каменного века. Обходя подробности, скажу, что в целом это выглядит так: глядя на многие вещи, которые кажутся людям важными, я понимаю - когда-то этого не было и когда-то не будет, так стоит ли сейчас отдавать этому свое сердце? Кстати, занятное упражнение: если хотите понять, насколько важен и свят какой угодно институт или обычай, подумайте, существовало ли нечто подобное в первобытности. И, если нет, скорее всего, это просто новомодное веяние, придуманное затем, чтобы жизнь была более упорядочена.

Но я шучу, конечно. Для того чтобы так рассуждать, нужно хотя бы поверхностно знать эти эпохи, а как показывает практика, даже многие историки забивают на них болт.

Но об одной своей особенности я все-таки расскажу.

Лет с пятнадцати мои мечты о семье и детях выглядели не как "я жена любящего мужа", а как "я единственная сестра многих братьев". Конечно, это было задолго до того, как нам в университете рассказали об общественном укладе эпохи неолита, в котором удачная семейная жизнь примерно так и выглядела. В то время, как я поняла, заправляли делами коллектива все же мужчины, но женщины особо не угнетались, и у них оставалась как минимум одна важная роль - род велся по материнской линии. Это легче и точнее, чем вести его по отцу, как сейчас. Ведь, положа руку на сердце, ты не всегда можешь быть уверен, что дети твоей жены - твоей крови. Зато дети твоей сестры всегда твоей крови, ведь вы всяко потомки одного предка. Браки были неустойчивы и больше напоминали современное сожительство. Супруги не создавали новой семьи, а принадлежали каждый своей. Имущество их тоже не было общим и при расставании каждый забирал свое. Жену и детей содержал не муж, а братья жены - они же были ближайшими родственниками мужского пола для ее детей, могли обучать их, ведь, в конце концов, это их наследники. Муж, в свою очередь, имел обязательства перед своей сестрой или сестрами.

Затем, видимо, ближе к бронзовому веку, мужчины решили, что, раз вся власть и так у них, пускай и род ведется по отцовской линии, а то как лохи. А чтобы они были точно уверены, что дети их жен - их крови, отсюда, видимо, и пошло то, что мы называем угнетением женщин. Начиная от казней за измену и заканчивая женскими обрезаниями.

Ну да разговор не о том. А о том, что я старомодна и патриархальный брак кажется мне слишком новым и ненадежным веянием. Как-то очень современно для меня, я больше по классике. Ведь мужу я могу надоесть, разонравиться, он может жениться на другой, кто тогда станет заботиться обо мне и детях? Такая семья не вызывает доверия. А братья себе новой сестры не найдут. И родиться единственной женщиной в большой семье - великая удача, с тебя бы пылинки сдували.

Именно поэтому мне так нравятся истории о женщине в мужском сообществе - начиная от истории доньи Марины и заканчивая сказкой "Двенадцать месяцев". Потому и в моих работах этот мотив в последнее время появляется все чаще и чаще. Возможно, кому-то он кажется экзотикой, но для меня это скорее тоска по старой доброй незаслуженно забытой классике.

Этим принципом я всегда руководствовалась в общении с людьми. Вы знаете, я довольно безразличный человек и не большой любитель причинять добро. Но разносить зло мне нравится еще меньше.

В моменты общественных потрясений, получая дурные новости, не зная, что правда, а что нет, я не распространяла их, не обсуждала их, не упоминала их. Даже если бы все они были сплошь правдивы - и тогда ни одна не прошла бы дальше меня. В первые полгода пандемии, когда полмира сидело на карантине, я обсуждала что угодно, кроме коронавируса. В месяцы волнений в Беларуси, когда нам в почтовый ящик кидали листовки с призывами и описаниями (правдивыми или ложными) зверств ОМОНа, я ни одной не принесла домой. С начала СВО все мои посты, где она так или иначе упоминалась, были призваны успокоить и обнадежить.

Иногда, когда мне бывало тоскливо и страшно (в основном, в 2020 году), меня так и подмывало поделиться страхами хотя бы с подругой. Останавливало сознание того, что я понесу зло дальше, а ему этого и надо. Сейчас взгляды у меня скорее умеренно-оптимистические и достаточно спокойные, и мне не требуется особых душевных сил, чтобы сохранять присутствие духа.

Но представьте, что я чувствую, когда не передаю дурную новость, а матушка, прочтя в интернете очередной ужас, не заботясь даже о его правдивости, начинает звонить всем своим подругам и эмоционально обсуждать прочитанное. Представьте, что я чувствую, когда мои знакомые, которые находятся от зоны СВО гораздо дальше меня и не видели ни военных самолетов над собой, ни танков на шоссе, пишут посты, полные отчаяния и ненависти, - и несут отчаяние и ненависть дальше.

А чувствую я себя как военачальник, который жертвует своими солдатами или идет на ухищрения, чтобы не пропустить врага - в то время как его коллеги радостно показывают тому путь на столицу. Ну а что, мне же страшно! Неужели делиться своими чувствами - преступление?

Не преступление, черт возьми, но подумайте о тех, кто услышит вас, кто прочитает вас! Вы могли обсуждать свое личное горе - как вас бросил парень, как не взяли в институт - я бы слова не сказала. Но когда речь идет о переживаниях множества людей, ответственности больше и за языком лучше последить.

Если кто-то еще помнит, я старший корректор в бюро переводов. Проверять приходится совершенно разные заказы: от письма китайского посла к Путину до этикетки швабры, которая будет продаваться где-то в узбекском Фикс-прайсе.

Иногда мне кажется, что ребят, у которых горизонт планирования сузился до двадцати минут, которых пожирает тревога и которым кажется, что на этот раз уже точно все, конец, надо отправить на неделю к нам на работу. Мало где можно так ясно увидать, что жизнь продолжается. Продолжается и в войну, и в эпидемию, более того, война и эпидемия - лишь небольшая часть этой жизни. Мама иногда спрашивает меня: ну что там у вас на работе, ничего нет по текущей ситуации? Два года назад она задавала тот же вопрос. Что я могу ей ответить? Конечно, есть. Но за семь месяцев СВО таких заказов я видела штуки три. А за 2020 год заказов на тему коронавируса было, может, штук десять. Чтобы понять масштабы проблемы: каждый день нам приходит примерно полсотни заказов.

В основной своей массе люди продолжают делать дела, жениться-разводиться, заключать договоры, производить и покупать товары, устраиваться на работу, задротить в игры, качать нефть, лечить болезни, сраться из-за товарных знаков и заниматься еще миллионом других дел, для которых им нужны переводы.

Заметила между собой и наемниками намдалени еще одно сходство в отношении к работе.

Как любые наемники, намдалени не любят сражения, где шансы победить сильно меньше шансов огрести. И когда император хочет отвести им в таких сражениях важную роль, начинаются споры, ссоры, скандалы. Но если наемников все же удается убедить сделать что велено (пусть даже последний аргумент "не нравится - валите домой"), они делают свое дело лучшим образом.

Вот и я так же. Если мне не нравится заказ, который хочет впихнуть начальство, начинаются психи, вопли, простыни текста о том, почему я не хочу брать заказ (шансы в нем увязнуть сильно меньше шансов сделать из него конфетку). Но если начальству удается мне его все-таки впихнуть, какое бы это ни было днище, я работаю с ним так хорошо, как только могу.

И думаю сейчас: не оттого ли мы так переживаем о дурной работе, которая может на нас свалиться, что знаем: мы будем делать ее хорошо - и это может дорого нам стоить.