А я продолжаю бесить моих ПЧ, и на этот раз два в одном: белорусскоязычный фанфик по всем осточертевшему фандому.
***Назва: Міласць Фандом: InuYasha Дзеючыя асобы: міко Канадэ й чацвёра дэманаў з усходнеазіятскае міфалогіі Рэйтынг: PG-13 Правы: належаць спадарынi Такахасi
Вялікім бедствам яны былі, горш за пажар, горш за вывяржэнне вулкану, ды й за вогненны град горш. Ад раз'юшанай стыхіі можна схвавацца, яна не шукае крыві, знішчая ўсё на сваім шляху і не адрозніваючы жывое ад нежывога. Ад іх утаіцца было амаль немагчыма. Яны прыйшлі, таму што знайшлі дарогу, і пралілі рэкі крыві, таму што маглі, не шкадуючы ні жанчыны, ні дзіцяці.
У першага былі чырваней агню вочы і валасы што полымя, голас напеўнейшы за ручай і агністыя птушкі, якія падпарадкоўваліся паў-узмаху яго рукі. Ён здаваўся наймірнейшым з іх, але толькі здаваўся, бо ён быў - агонь.
Другі нагадваў тыгра і быў увесь дзікі й люты, нібы драпежны звер. Твар яго адзначалі шнары, падобныя на палосы, што пакрываюць тыгрыную скуру, і жоўтыя яго вочы глядзелі са звярынай злосцю і неспатольнай прагай да крыві. Ён быў зямля.
Трэці рагатаў ёй у твар і з усіх чацвярых здаваўся найбольш апантаным, выраз ганарлівага самаздаволення нібыта назаўсёды застыў у яго рысах. Валасы ў яго былі колеру неба й заплеценыя ў касу, а за спіной трымаліся на перавязі два клінкі - зямны й нябесны, бо ён быў паветрам, аб'ядноўваючым сабою неба і зямлю.
Чацверты быў велізарнай чарапахаю, марской пачварай, з панцырам запар усеяным шыпамі й варонкамі, з доўгай шыяй і чырвонымі, нібы кроў, вачыма. Але ж не яго велічэзная постаць усяляла больш за ўсё жаху: паміж вачэй, пасярэдзіне ілба злосна глядзеў другі твар, вельмі аддалена падобны на чалавечы. Ніякіх гукаў не маглі ўтварыць яго вусны, апроч злавеснага смеху, а чарапашае горла здольна было толькі раўці, не адоранае мовай. Ён быў вада.
Першымі загінулі дэманы - тыя з іх, што ўсталі спіна да спіны са зброяй у руках, як уставалі кожныя пяцьдзесят год. Напэўна, яны не паспелі нават адчуць, што іх забіваюць. Потым надышла чарга жанчын з дзецьмі, на гэтым востраве даўно ўжо ніхто не задаваўся пытаннем, ці зрабілі жыхары Харая што дурное мананоке з вялікае зямлі. Яны былі лёгкай здабычай, і гэтага звычайна ставала.
Шасцёра ці сямёра дзяцей-ханьё ацалела - але ж не з ласкі, а па халоднае бязлітаснае волі. Кожныя паўвека аднаго з выжылых кідалі ў нетры Пякельнага катла, у ахвяру - дзеці добраахвотна шлі туды, бо, калі б хто не пайшоў, нікога не пакінулі б жыць.
Вялікім бедствам яны былі, горш за пажар, горш за вывяржэнне вулкану, ды й за вогненны град горш.
Я хочу обратиться к мертвым и безответным И увидеть хотя бы издали мир другой. Почему не напишут: Кагура стала ветром, И алмазное сердце Канны нашло покой.
Почему не напишут: нынче весна как осень, И дрожит от морозных струй голубая даль, И мальчишки из горных сел поутру приносят Ветви сакуры на могилу Шичининтай.
Над долиной Раймей свирепые мононоке Водят по небу ливни, молнии и смерчи, Остров сказочный и таинственно-одинокий, Словно марево, снится Грезящему-в-Ночи.
Тем, чье сердце при жизни было прочнее камня, В мире мертвых дороги путаны и горьки. И воскресшая мико, и окаянный ханьо На том свете едва ли встретятся как враги
Море жадно глодает остров, ревя и пенясь, И янтарным огнем взвиваются в небеса Черепаха и белый тигр, дракон и феникс, И хранившая остров жрица, Канаде-сан...
семейка Адамсов не отпускает меня; не будь я историком, пошла бы на геофак
Из всех смертей самой страшной и обидной казалась Марике смерть в горах. Если ты заблудишься здесь, никто не найдет твоего тела, а если попадешь под обвал – даже искать не станут. Бедняг из их деревни и соседних сел, кто сгинул под камнепадами, на следующий день почтили заупокойной молитвой, да и забыли. Ходить в горы сразу после камнепадов, чьи отголоски слышались по всей округе, боялись. Говорили, будто люди, отправившиеся туда, чем-то разгневали Нур-Гайят, каменный панцирь земли, и Хозяин Гор, обычно утишавший нрав свирепой супруги Северного Ветра, на этот раз не пришел им на помощь. Марика боялась разгневать Нур-Гайят, поэтому пробиралась по горным склонам и то узким, то широким серпантинам молчаливо и робко, в кроткой покорности судьбе. Она знала, что вторая из дочерей Матери Земли любит отважных и самоотверженных, но ни отвагой, ни самоотверженностью Марика не блистала, поэтому старалась вести себя почтительно и тихо и не злить без надобности свирепую госпожу.
читать дальшеСколько Марика себя помнила, горы всегда притягивали ее, и мир, простирающийся за лесом, казался ей таинственным и полным загадок. Ее не отпускали туда долго, разрешали только собирать землянику у подножий, и она нет-нет, да и поднимала глаза вверх, на уходящие в небесную твердь вершины. Много тайн хранили они, и Марике хотелось знать их все, а пуще остальных – что находится по ту сторону гор, какая необыкновенная страна там лежит, живут ли там люди с такими же, как у нее, Марики, голубыми глазами и волосами цвета пшеницы.
Сегодня она не открыла ни одной из тайн, а вдобавок ко всему заплутала так, что дороги назад не смогла бы найти даже если бы избавилась от страха. А страх не отпускал, и красота озаренных солнцем склонов казалась теперь больше тревожной, нежели заманчивой. Где-то далеко внизу, так далеко, что чудилось, будто невозможно забраться выше, зеленел лес. Скорее всего, это был лес возле ее деревни, но даже если и так, Марика не знала, как приблизиться к нему. Между ней и лесом была безжалостная громада камня. Кричать, чтобы позвать на помощь, чтобы удостовериться, что в горах есть еще люди, она боялась: громкий звук, тысячу раз повторенный эхом, мог разозлить Нур-Гайят, и тогда Марика погибла бы так же безвестно и ужасно, как ее односельчане, поисками которых никто не озаботился.
Она продолжала идти по серпантину, который, казалось, не вел ни вниз, ни вверх, а может, то был только обман зрения, порожденный отчаянием. Когда Марика подняла глаза, ей показалось, что бред продолжается: в сотне шагов от нее впереди стоял человек. Возможно, это был Хозяин Гор, солнце светило в глаза Марике, и она не могла разобрать, кто перед ней, но фигурка была небольшой и хрупкой, судя по всему, девичьей или даже детской.
Удивившись, что в этих местах можно встретить ребенка, Марика ускорила шаг, чтобы увидеть свою сестру по несчастью и удостовериться, не мираж ли это.
Определенно это был не мираж. Девочка стояла все там же на серпантине и была на первый взгляд немного старше Марики, в том возрасте, который предваряет расцвет девушки. У нее были голубые глаза, такие прозрачные, что казалось, будто за ними плещется вода, и золотящиеся в солнечном свете волосы, очень красивые, Марика ни у кого не видела таких. Девочка была одета в длинное летящее платье из тонкой ткани, названия которой, наверное, не знал никто в этих местах, широкие рукава его были украшены крупным жемчугом. В деревне Марики даже маленькая жемчужина считалась дорогим подарком: жених, который мог позволить себе преподнести ее невесте, становился желанным гостем в семье суженой.
- Кто ты такая? – В звонком голосе девочки не было страха. Впрочем, и любопытства, едва-едва просматривающегося на ее лице, в нем тоже не читалось. – Что ты делаешь в моих горах?
- В твоих горах? – Марика, как и все, слышала о Хозяине Гор и о Нур-Гайят, но о девочке, живущей едва не у самой вершины, не слыхала никогда.
- Здесь все-все вокруг мое, - подтвердила девочка, широким жестом обведя горы и леса, раскинувшиеся у их подножия. В голосе ее не было самодовольства, так свойственного богатым детям, но была уверенность, с которой говорят цари.
- Ты горная царевна? – Марика обрадовалась своей догадке и тому, что смогла в этих местах, исхоженных, казалось, вдоль и поперек, найти то, чего никто до нее не видел.
Девочка недоуменно моргнула, затем произнесла просто:
- Да, наверное, да.
- Я заблудилась здесь, - призналась Марика. – Моя деревня за тем лесом у подножия. – Она показала вниз, и горная царевна взглянула на простершийся у подошв лес. – Я так боялась, что попаду под обвал или заблужусь тут навсегда и меня никто не найдет. – От облегчения и радости она говорила без умолку, а девочка слушала ее внимательно и слегка удивленно, будто никогда не видела людей.
- У одного из моих братьев есть друг, который пропал в этих горах много лет назад, - вставила царевна, когда Марика остановилась, чтобы перевести дух. – Он забрался в пещеру, чтобы переждать непогоду, а когда уснул, его там завалило. Он так и не выбрался и умер в той пещере, я ходила туда и видела. Потом он сделался Хозяином Гор, отводящим камнепады и помогающим найти дорогу к подножию, так они с братом и познакомились.
- Твой брат живет в этих местах?
- Да, это его владения. Он часто приходит увидеть меня и в последний раз подарил мне вот это. – Девочка вытянула руку, и под широким рукавом Марика увидела тяжелый золотой браслет, украшенный вязью.
- Где ты живешь? – Страх безвременной гибели ушел, и любопытство все больше и больше захватывало ее, так странно была одета девочка, так странно она смотрела и говорила.
- Тут неподалеку мое жилище. – Царевна показала вверх, куда уводил серпантин, и обе девочки поднялись на неширокое каменистое плато, где в высящейся над площадкой горной породе зиял просторный проем пещеры. – Здесь я живу.
Они вошли в пещеру, и у Марики запестрило в глазах от окружающего великолепия. Она не могла определить, откуда исходит ненавязчивый мягкий свет, озарявший внутреннее убранство, казалось, увешанные коврами стены пещеры сами источают его. Ковры были повсюду: на полу, на стенах, только потолок оставался нетронутым, и полупрозрачные белые кристаллы кое-где виднелись в горной породе. Не было двух одинаковых узоров на коврах: где летели журавли, где цвели диковинные сады, где солнце всходило над синим морем. Тут и там разбросаны были подушки с золотыми кистями, а у самых стен стояли разнообразные сундуки – казалось, их везли из разных стран, и ни один не был похож на другой. Два или три сундука были раскрыты, будто в них недавно что-то искали, и взгляду Марики предстали тончайшие ткани и невесомые покрывала, бусы из крупного жемчуга и ожерелья из красных, с острыми гранями камней. От богатств горной царевны перехватывало дух, и девочка, видимо, заметив это, сказала:
- Можешь выбрать себе что захочешь.
- Правда? – Марике подумалось, что незнакомка шутит, но в лице ее не было и намека на шутку.
Вот бросятся к ней деревенские дети, станут рассматривать драгоценные подарки да расспрашивать, где она получила такое великолепие, и тогда Марика, таинственно улыбаясь, скажет, что зашла далеко-далеко в горы и встретила там горную царевну, которая привела ее в свой дворец и щедро одарила по доброте душевной. Копаясь в сундуках, Марика напевала себе под нос:
Будет много у тебя Серебра да злата, Будешь месяцем сиять Над широким полем. Семь сердец в твоей груди, Девять лент в твоей косе, Будет первое что воск, А седьмое – камень…
- Что это за песня? – спросила внезапно царевна.
Марика замолчала, неожиданно прерванная. До нее не сразу дошло, что девочка, скорее всего, никогда не слышала колыбельных ее краев.
- Эту песню пела моя матушка, когда качала сестренку в колыбели. Будешь птицею летать, будешь солнышком гореть, на заре оденешься красным покрывалом… - звонко прощебетала она. – А какие колыбельные поет твоя матушка?
Царевна сидела на полу, обняв колени и опустив на них подбородок. Теперь, подняв голову от колен, она вытянула шею и навострила уши.
- Послушай. Слышишь?
Марика притихла, но в окружающем безмолвии слышны были только завывания ветра за стенами пещеры.
- Это просто ветер снаружи воет, - наконец сказала она.
- Это моя матушка поет моим братьям, - возразила девочка. Взглянув на драгоценности, которые Марика прижимала к груди, она поднялась и, высунувшись из пещеры, крикнула, ничуть не боясь вызвать обвал или разозлить своим непочтением Нур-Гайят: - Батюшка Хозяин Гор, отведи мою новую подругу домой!
Несколько мгновений ничего не происходило, и Марика внутренне напряглась, ожидая, что за дерзость царевны эту пещеру завалит, как завалило много лет назад последнее пристанище Хозяина Гор. Но страх ее развеялся, когда у входа появился средних лет человек с недлинной густой бородой, невысокий и крепко сбитый. Лицо его было скорее добродушно, чем зло, и Марика подумала, что перед ней и есть Хозяин Гор.
- Что это ты не спишь, Ратуле? – беззлобно осведомился он у царевны. – Полудня же еще нет. Или кто из братьев навещал тебя?
- Встала сегодня рано, - неопределенно отозвалась девочка по имени Ратуле.
- А это, стало быть, твоя подруга?
- Меня зовут Марика, я живу в деревне за лесом. – Марика почтительно поклонилась. – Добрая госпожа пригласила меня к себе, когда я потерялась, и щедро одарила.
- Слышишь, Ратуле, нынче ты уже добрая госпожа, - усмехнулся Хозяин Гор. – Не так много времени пройдет, а кто-нибудь тебя и суженой назовет. – При этих словах девочка поморщилась, словно шутка братова знакомца пришлась ей не по нраву. Будто бы не заметив этого, он повернулся к Марике: – Не бойся меня, дитя, я тебя не обижу. Ступай за мной след в след и старайся не отставать.
*** Когда фигурка маленькой Марики, идущей за Хозяином Гор, исчезла из виду, вторая девочка осталась стоять на плато, подняв лицо к небу. Там, в ясной голубой дали, стремительно росло темное пятно, похожее на грозовое облако. Туча приближалась к Ратуле, но она не отступала в свою пещеру и, судя по всему, совершенно не боялась. Наконец, облако полностью закрыло собой небо, и на землю пал стеной ливень. Щурясь, чтобы вода не попала в глаза, девочка запрокинула голову и подняла руку словно в приветственном жесте. Сверкнула молния, и на плато рядом с ней стал странной и страшной наружности человек. То был Хинвали, Ветер Восточный, несущий воздух холодный и влажный. Если бы на плато в то время оказался человек из лесных деревень, он увидел бы, что облик Восточного Ветра мало отличается от той жуткой картины, которую нарисовало за века человеческое воображение. Глаза его горели красным и золотым, как небесный огонь, который он нес на своем трезубце, а в тяжелую длинную косу его вместо лент вплетены были человеческие кости.
- Здравствуй, милая Ратуле, - приветствовал он названую сестру, и лицо девочки впервые за этот день озарилось радостью и нежностью, сделавшими ее черты еще прекраснее. – Почему ты грустна, сестрица? Ты чем-то расстроена, кто-то обидел тебя?
- Меня здесь некому обижать. – Девочка шагнула в пещеру, прячась от дождя, и Хинвали ступил следом за ней. – Братец мой, Ветер Восточный, ты живешь в чудесном краю, откуда всякий раз приносишь мне сказочной красоты подарки, может быть, ты знаешь песни, которые поют тамошние матери, когда укачивают своих детей?
- С каких пор тебя стали увлекать человеческие песни, сестрица? Разве они красивее песен ветров над горами?
- Любопытно мне. – С какой-то просящей тоской во взгляде Ратуле протянула ему саз, лежавший у стены, и Хинвали, не в силах отказать любимой сестре, взял его в руки и опустился на ковер. Девочка опустилась рядом, и, когда пальцы его коснулись струн, положила голову ему на колено.
Впервые нечеловеческое горло исполняло человеческую песню, и звучала она жутко и заунывно, словно вой ветра. Не было в ней и сотой доли того тепла, которое вкладывали земные матери и которое могло родиться только в человеческом сердце. Но Ратуле никогда не слышала других колыбельных, и этот тягучий прохладный напев был ей милее и приятнее всех песен мира.
По неширокой полосе песчаного пляжа между скалистым обрывом и морем шли трое. Шаг их был неспешен и размерен, как у уверенных в себе людей, недавно закончивших непростое дело и заслуживших и отдых, и эту ленивую медлительность. Но и полувзгляда хватило бы, чтобы понять: по песчаной полосе шли отнюдь не люди. У первого были пепельного цвета волосы, собранные в тяжелую косу, конец которой опускался ниже бедер, наплечники в виде драконьих лап и два широких клинка без ножен, закрепленных на перевязи за спиной. По лицу его, на котором, чудилось, навсегда застыло выражение самонадеянной гордости, можно было сказать, что господин этот самодоволен и жесток. Волосы второго полыхали алым, и сам он казался созданным из огня, на плече его лежало копье, бронзовый наконечник которого утопал в ореоле длинных перьев всех оттенков красного, словно в сердце небольшого костра. Лицо его было изящно и имело в себе много женского, легко было обмануться видимой мягкостью его черт. Третий имел вид свирепый и дикий, короткие волосы его топорщились на затылке, и одна половина их была черной, а вторая – белой. Лицо было отмечено несколькими шрамами, а наплечники сделаны в виде тигриных лап, увенчанных внушительными когтями. На плече он нес крупный металлический цилиндр, перехваченный кожаными ремнями. Если бы поблизости оказался человек, знакомый с огнестрельным оружием, он смог бы узнать в грубой железной конструкции что-то вроде пушки, но поблизости не было ни единой живой души.
читать дальшеСолнце еще не взошло полностью по раннему часу, и небо было бледно-голубым, расцвеченным розовыми перьями облаков, над морем висела легкая дымка, и чем дальше от берега, тем гуще она становилась. Никто не смог бы определить, когда сквозь дымку стали проступать неясные очертания чего-то громадного и темного, появившегося где-то за полверсты от берега. Чем дольше троица вглядывалась в странное видение, тем все более различимым оно становилось. В открытом море возвышался зловещей громадой кусок суши, над которым, словно рога неведомого они, полумесяцем смыкались две скалы.
- Я начинаю бредить, или вы тоже это видите? – Дикого вида мононоке обернулся к товарищам.
- Я сначала подумал, что это мираж, но, вспомни, ани-джа, не тот ли самый это берег, где мы расстались с мико? – Огневолосый демон приложил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в застывший неподвижной громадой кусок суши.
- Пылающий остров, как его забыть, - подтвердил третий демон, скрещивая руки на груди.
- Разве он не должен являться раз в пятьдесят лет?
- Я не очень хорошо разбираюсь во всех этих пересчетах времени, но, по-моему, с тех пор, как мы оставили эту девку на берегу, всего три раза сошел снег, - хмыкнул первый мононоке.
- А может, она умерла, и чары, скрывающие остров, пали? – задумчиво проговорил второй. Голос его звучал напевно и мягко, лишь тот, кто заглянул бы в алую глубину его глаз, понял бы, насколько опрометчиво обмануться этой мягкостью.
- Это было бы слишком хорошо, - усмехнулся третий. – Но мы можем проверить. Гора, отвези нас к острову! – крикнул он в морскую глубину.
До сих пор спокойная водная гладь заколебалась, сначала подернувшись легкой рябью, затем ощетинившись волнами и под конец взорвавшись огромным грохочущим столбом воды, который, опав, явил трем стоявшим на берегу четвертого их собрата. Исполинская черепаха с панцирем, покрытым сплошь шипами и воронками, с длинной шеей и огромными алыми глазами была и вполовину не так ужасна, если бы не жуткая морда – уродливый слепок человеческого лица – покоящаяся на ее лбу. Губы этого безобразного существа, лишенного дара речи, исторгали нечеловеческий смех, тогда как глотка черепахи могла издавать только низкий гортанный крик.
Трое демонов вспрыгнули на спину чудовища.
- Гора, плыви к острову, - повторил мононоке с двумя клинками за спиной, и, медленно развернувшись, неповоротливый зверь направился к виднеющемуся за редеющей дымкой клочку земли.
*** Стоя на краю одной из скал, полумесяцем венчающих остров, Канаде смотрела, как приближаются к ее жилищу четверо печально знакомых демонов. Воцарившееся на острове одиночество не радовало ее, но оказаться в подобном обществе было куда неприятнее. В глубине души она знала, что нынче, что три года назад: Шитошин, даже оставив ее в живых, не оставят в покое. Ибо они связаны друг другом, и, пока в силе она, их руки скованы, а пока в силе они, ее сон никогда не будет крепок.
- Не ожидал, что нас будут встречать, - усмехнулся Рюура, спрыгивая на землю. Три года свободы сделали свое дело, и лицо его было, как прежде, самоуверенно и горделиво, словно и не случалось ему лишиться своего могущества.
- Канаде-сама, какое приятное свидание. – Она отстранилась от притворно радушных объятий Кёры и прохладно кивнула Джуре, который наградил ее кислым взглядом, не оставлявшим сомнений в его радости от встречи.
- Мы думали, ты умерла. – Рюура оглядывал остров сверху, словно пытаясь определить, что изменилось здесь с того дня, как он покинул это место. – Эта земля должна быть видна с берега раз в пятьдесят лет, если я ничего не путаю. Или твои силы уходят, а, жрица? – Что-то хищное и недоброе мелькнуло во взгляде, устремленном на нее.
- Здесь никого не осталось, - просто сказала Канаде, жестом показывая дорогу вниз. Демоны пошли за ней. – Инуяша и его товарищи обещали позаботиться о детях и забрали их с собой, и уже три года я живу здесь в одиночестве. Мои силы вернулись ко мне, так что радуешься ты рано, и я не трачу их понапрасну, чтобы установить защиту над островом, ибо теперь она никому не нужна.
- Не одиноко?
- Одиноко, - не стала кривить душой Канаде. – Но такова судьба мико. Я должна была защитить живших здесь детей, и я их защитила. Нынче они в безопасности.
- Маленькие ханьо так дороги тебе? – Злая веселость в голосе Рюуры сделалась открытой. – Они все еще носят нашу печать, мы можем в любой миг призвать их сюда и прикончить.
- Попробуйте, и можете попрощаться со своей силой, - еще холоднее отозвалась Канаде.
- Ты угрожаешь нам, жрица?
- Я вас предупреждаю.
- Успокойтесь, Канаде-сама, - мягко произнес Кёра. – Братец не имел в виду ничего дурного, он просто шутил.
- На черта не сдались нам эти маленькие ублюдки, - добавил Джура, шедший позади.
Они вошли в лес, и демоны притихли: тут не было слышно плеска волн, и пронзительное безмолвие невольно заставляло замереть.
- Как здесь хорошо… - едва слышно выдохнул Кёра.
- … да, с полудемонской мелюзгой тут было куда больше суеты, - согласился Рюура. Иногда Канаде казалось, что он нарочно хочет ее разозлить.
- Вы, значит, решили воспользоваться моим приглашением и отдохнуть на острове? – усмехнулась она.
- Мы не нуждались в твоем приглашении, чтобы приплыть сюда, - отозвался Рюура.
Они вышли на небольшую поляну под обрывом. В середине ее сверкало в лучах взошедшего солнца озерцо, в которое низвергался кристально чистый водопад. Неподалеку от озера, ближе к стене деревьев, лежал массивный ствол некогда надломленного бурей дуба, Шитошин не сговариваясь устремились к озеру. Вероятно, демонам тоже не чуждо было чувство прекрасного и благоговение перед силами природы. А может быть, здесь они нашли покой, которого не могли, да и не стремились отыскать во внешнем мире.
- Я оставлю вас, - произнесла Канаде. – Надеюсь, за то время, что вы будете здесь, остров не уйдет под воду и не разломится на две части.
- Иначе что?
- Иначе вам придется искать мне новое место жительства.
- В жизни не слышал угрозы нелепее, - закатил глаза Рюура, опускаясь на траву. Но в голосе его уже не было злости, только веселость и едва уловимая насмешка.
*** Когда жрица ушла, трое демонов первое время молчали. Предавались ли они воспоминаниям или отдавали должное предвечному безмолвию, царящему в этом месте, по их лицам трудно было сказать. Сидя на поваленном стволе, смотрел на воду огненный Кёра, и лицо его было отрешенно и печально, как если бы он воскрешал в памяти события далекого прошлого. Рюура распростерся на траве, подложив руки под голову и задумчиво глядя в небо. Джура, скрестив ноги, сидел на самом берегу озера, лицо его даже в этом мирном уголке не утратило всегдашнего выражения свирепости.
- С мико надо что-то делать, - наконец произнес Кёра, поднимая голову от ладоней.
- Согласен, - рыкнул Джура, оба оглянулись на старшего брата. – Пока она тут сидит, мы связаны по рукам и ногам. Стоит ей узнать, что мы тронули кого-нибудь из ее драгоценных ханьо или этого Инуяшу, и мы, как раньше, окажемся пленниками острова. Только на этот раз вообще без возможности убраться.
Еще недавно отрешенное лицо Рюуры приобрело хищное выражение, и, подхватившись, мононоке сел на своем зеленом ложе.
- Я тоже не люблю, когда ограничивают мою свободу. Но если сейчас сражаться с ней – кто поручится, что мы победим, что не останемся здесь навеки.
- А может, она врет? – ощерился Джура. – Может, и не вернулась к ней сила, защиты-то над островом нет.
- Она сказала, что нет смысла заботиться об отводе глаз для себя одной, - скучным голосом напомнил Кёра.
- А если это был обман? Чтобы мы не узнали, что она ослабла вконец?
- Хочешь проверить?
Опять воцарилась тишина.
- Я слышал, мико теряет свою силу, когда выходит замуж, - снова проговорил Кёра.
- Думаешь, она вышла замуж?
- Думаю, можно выдать ее замуж.
Демоны переглянулись, и Рюура, сложив руки на груди, расхохотался от души.
- Клянусь небесами, Кёра, это самая нелепая идея, которая только могла прийти в твою голову, но она не лишена здравого смысла. Только кто же возьмет в жены жрицу, всем известно, что это запрещено.
Шитошин переглянулись снова, и на этот раз дьявольский огонь веселья и злорадства загорелся в алых глазах Рюуры.
*** - Еле нашел тебя, жрица. Ну и место ты выбрала для жилища. – Рюура, пригнувшись, чтобы не задеть притолоку, вошел в дом и хмыкнул, оглядев нехитрое убранство.
- Мне здесь удобно. – Канаде оторвалась от ступки, где измельчала листья крапивы, и повернулась к незваному, да и, что греха таить, нежеланному гостю. – Чего ты хотел?
- Я хочу, чтобы ты сделалась моей женой.
Должно быть, она ослышалась.
- Что?
- Я прошу тебя выйти за меня замуж.
Что за дьявольщина здесь происходит.
- Но… ты же демон. – В растерянности она ничего лучше не придумала. – Зачем тебе…
- Ты слишком осложняешь нам жизнь, мико. Проще будет тебя обезвредить и занять чем-нибудь более безобидным, чем охота на мононоке.
Ну, конечно. От дьявольского разума, придумавшего бросать детей в Адский котел, чтобы подпитаться их силой, не приходилось ждать ничего другого.
- Шитошин на диво сообразительны, - холодно отозвалась Канаде. – Мико обладает духовной силой постольку, поскольку она девственна, если мико выходит замуж или влюбляется, она теряет силу и становится обычной женщиной. Неужели, идя сюда, демон, ты ждал другого ответа, кроме отказа?
- Не ждал, - кивнул Рюура. – Я знал, что ты не согласишься. Но у маленьких ханьо с острова все еще остается наша печать, и стоит нам позвать – они явятся сюда и лишатся голов быстрее, чем ты слово успеешь произнести.
- Камни силы, гляжу, тоже не слишком крепко держатся на ваших головах, демон.
- Я уже несколько раз за сегодня слышал от тебя эту угрозу.
- Как и я от тебя.
Они замерли друг напротив друга, и Рюура опустил подбородок и прикрыл глаза, словно размышляя. Губы его тронула слабая улыбка, и он беспомощно развел руками.
- Ничего не поделать, жрица, наши силы равны, и у каждого есть чем припугнуть другого. Придется договариваться.
- Я не буду с тобой договариваться.
- Мико! – В голосе его послышалось глухое рычание. – Как же вам промывают мозги при храме, если вы даже очевидных вещей понять не способны! Пока мы сильны, ты не можешь быть уверена в безопасности своей и детей, пока ты сильна, мы не можем быть свободны и действовать как нам нравится. Неужели тебе даже в голову эта мысль не приходила?
Стоило признать, что он был прав, и Канаде, вздохнув, спросила уже мягче:
- Что ты предлагаешь?
- Я предлагаю тебе выйти за меня замуж и хочу послушать, чего взамен попросишь ты.
- И, если я соглашусь сделаться твоей женой, ты выполнишь мою просьбу?
Рюура кивнул.
- Дай мне подумать до завтрашнего утра, а как станет свет – приходи со своими братьями, и мы попробуем договориться.
*** На следующее утро маленький ее домик сделался неожиданно тесен: сидя напротив троих из Шитошин, Канаде готовилась изложить свою просьбу, уже заранее зная, что ее исполнение придется отстаивать едва не с оружием в руках. Лица демонов, по крайней мере, имели то выражение, которое без слов может сказать, сколь мало собеседнику хочется слушать и слышать. Руки у всех троих были скрещены на груди – тоже дурной знак, но другого она не ждала.
Канаде глубоко вздохнула, словно перед нырком в глубокую воду. Ей ни разу не приходилось договариваться с демонами: ее учили воевать с ними, защищаться от них, отводить им глаза, но никогда – говорить. И теперь она чувствовала, что идет по очень скользкой тропинке над пропастью и что стоит поставить ногу не туда или сделать слишком резкое движение – и она полетит в бездну, и не вытянут ее оттуда ни назидания наставника, ни сознание собственного долга. Она сама встала на эту зыбкую тропу три года назад, когда отказалась убить Шитошин, и уже прошла по ней слишком далеко, чтобы повернуть вспять.
- Прежде, чем я… выйду замуж, - как непривычно звучали эти слова, - я хочу наложить на вас печать – с тем, чтобы не позволить вам убивать беззащитных. Ее действие таково, что, если от руки кого-нибудь из вас погибнет невинный, вы, все четверо, лишитесь своих сил на срок до захода или восхода солнца, а если убьете многих – то на несколько дней.
- Да ты совсем страх потеряла, жрица! – рыкнул Джура, подаваясь к ней. – Не слишком ли ты требуешь за свою…
- В самый раз!
- Я отказываюсь валяться в беспамятстве только потому, что какая-то человеческая малявка спряталась в курятнике на моем поле боя, - вторил ему Кёра.
- Тщательнее осматривай поле перед битвой.
- Мико. – Рюура поднял на нее глаза, постукивая когтями по чешуйчатым наручам. – Так мы никогда не договоримся. Если уж тебе не достало сил убить нас, будь добра считаться с нами. Мы демоны, а ты человек и, видно, совершенно не можешь и не желаешь нас понять. Да к чертям понимание, но попытайся хотя бы реально смотреть на вещи. – Последние слова он почти прорычал, словно терпение его было на пределе.
- Хорошо, - покорно кивнула Канаде. – Тогда остановимся на умышленном убийстве беззащитных. Вы же воины, в конце концов, сражайтесь, а не устраивайте бойню среди женщин и детей. Такое условие вас устроит?
Судя по лицам Шитошин, их куда больше устроила бы ее внезапная безвременная смерть, но на этот раз никто не нашелся чего возразить, и Канаде решила, что добилась своего.
- А теперь, если никто не собирается оспаривать соглашение, дайте мне поставить печати.
Желание ее немедленной гибели на лицах Шитошин сделалось почти откровенным, но Рюура первым поднялся и, подойдя к ней, повернулся спиной и отвел косу на плечо, чтобы открыть шею – жест доверия и покорности. Старое воспоминание шевельнулось в ее сердце и исчезло, словно она обнажала перед ним шею так давно, что и сказать трудно. Сосредоточившись, Канаде прикоснулась ладонью к открытому участку кожи, и сила ее, проникая в тело демона, искала его душу, чтобы найти ту часть, которая была безразличие и жестокость, и опутать ее крепче цепи. Когда Канаде отняла руку, на шее Рюуры осталась бледно-красная печать, будто след ожога – две перекрещенные стрелы. Поморщившись, демон потер шею, как если бы раздавил надоедливое насекомое, и отошел.
Запечатывать Кёру было уже труднее, а когда знак в виде двух скрещенных стрел оказался на шее Джуры, Канаде едва стояла на ногах. Испарина выступила на лбу, и во всем теле ощущалась предательская слабость. Стараясь, чтобы Шитошин не заметили ее бессилия, она проговорила тихо:
- Четвертый остался…
- Может быть, продолжишь завтра, жрица? – с обманчивой заботливостью осведомился Кёра.
- Не беспокойся обо мне, - с дружелюбием гиены отозвалась она.
- Тем более что завтра ей не с чем будет продолжать, - ухмыльнулся Рюура. – Если тебе трудно, жрица, я могу отнести тебя к морю.
- И сбросить в пасть еще не запечатанному Горе словно бы невзначай, - закончила Канаде.
- В голову бы не пришло. - В голосе Рюуры было столько самодовольства и надменности, что отчего-то поверилось в его честность.
- Просто поддержи меня, - уже мягче ответила она и, подойдя, положила руку поверх его руки.
Кёра за спиной сострил что-то по поводу будущей семейной жизни, она не расслышала. Пока они вдвоем шли к морю, в кружащуюся от слабости голову лезли путаные мысли о том, сможет ли она, Канаде, и в грядущем опереться на него так, как опирается теперь. Рука демона защищает, пели некогда на этом острове, провожая почившего в недра Мейдо-но Кама, рука человека заботится. Невольно она повторяла и повторяла про себя эти слова, пока они окончательно не утратили смысл и не превратились в набор звуков.
Рюура оставил ее на берегу и пошел к воде. Он крикнул что-то в глубину моря, и из его недр появилась гигантская черепаха. Гора, пускай не обладал даром речи, был на редкость сообразительным созданием, иногда Канаде казалось, что все четверо – единый адский разум, призванный в мир, чтобы нести разрушение и огонь. Рюура что-то объяснял младшему из Шитошин, ветер с моря уносил его слова, и Канаде оставалось надеяться только, что руководитель и путеводная звезда этой дьявольской четверки не уговаривает черепаху сожрать жрицу, как только та приблизится к воде.
Она увидела, как Рюура повернулся и показал Горе печать на шее. Недовольное утробное рычание вырвалось из чудовищной глотки, впрочем, было бы странно ожидать в ответ большой радости.
- Доделай уже свое дело, жрица! – крикнул ей Рюура, и Канаде осторожно пошла к застывшему у берега чудищу, оскальзываясь на влажном песке.
Гора наклонил к ней голову – так что безобразное лицо на его лбу оказалось прямо напротив ее лица. Зрелище это было не из приятных, и Канаде положила руку ниже – между огромных алых глаз черепахи, каждый из которых был величиной с тыкву. По мере того как святая сила уходила в чудовищное тело, ноги слабели все больше, а Рюура стоял в отдалении, не делая попытки даже приблизиться к ней. Когда между налитых кровью глаз появилась едва видимая отметина наподобие двух перекрещенных стрел, Канаде отступила от недовольно всхрапнувшего Горы, поскользнулась на влажном песке и, не сумев удержать равновесия, села на землю. Сил подняться уже не оставалось, всякий раз, когда ей доводилось встречаться с этими четверыми, приходилось тратить на них все, что у нее было.
- Рюура, - негромко позвала она, и старший из Шитошин приблизился, опустившись рядом на корточки. - Сегодня я уже вряд ли смогу сделаться твоей женой, давай отложим выполнение моей части договора на завтра.
Судя по лицу Рюуры, в нем боролись два противоречивых стремления.
- Думаешь о том, сможешь ли сейчас убить меня? – слабо улыбнулась Канаде. Лишившись сил, она лишилась и ярости, и праведного гнева, и кровожадные порывы демонов вызывали в ней больше грусти и понимания, чем злости. – Или изнасиловать?.. – Она отвернулась от него и посмотрела туда, где песчаная полоса пляжа переходила в негустой подлесок. – Три года назад вы уже меня не убили. Да и печать… - Голос ее не был окрашен никаким чувством: телесное бессилие забрало все порывы из ее души.
- Я отнесусь к тебе с уважением, какое положено оказывать невесте, жрица, и не возьму силой, - медленно проговорил Рюура. – Но если завтра ты вздумаешь выкинуть что-нибудь, что угодно, и обмануть меня, обещаю, не побоюсь и тысячу лет провести в беспамятстве после того, как оторву головы твоим ханьо.
- Я не обману тебя, - покачала головой Канаде, прикрывая глаза. – Мне нет смысла нарушать договор. Будь спокоен. – Она обняла его одной рукой за шею, почти уронив голову на чешуйчатый наплечник. Он, поняв ее без слов, поднял на руки – легко, словно она ничего не весила, – и выпрямился. Черное вязкое забытье бессилия окружило ее, и, успокоившись от этого чувства, Канаде погрузилась в глубокий целительный сон без сновидений.
… Когда она проснулась, была глубокая ночь. Хижину освещал лишь падающий в неширокие окна свет звезд, и разглядеть что-либо в темноте было трудно. Ее уложили на футон небрежно и не озаботились тем, чтобы укрыть. Странно еще, что голову не отхватили, пока она спала. Канаде была по-прежнему слаба, но не настолько, чтобы не держаться на ногах. Сон вернул ей часть прежних сил, и теперь тело было легко и пусто, словно опорожненный сосуд.
Спать больше не хотелось, дел в хижине тоже не было, и, привлеченная светом звезд, Канаде вышла наружу. Сияющий путь начинался где-то далеко в небе над ее головой, выше, чем могут заглянуть человеческие глаза, и падал алмазной россыпью в чашу леса.
Канаде направилась к поляне, той самой, где оставила вчера Шитошин. Это было и ее любимое место, и она не раз думала, что и до нее люди и демоны приходили туда в поисках тишины.
Как бы то ни было, в одном она не ошиблась: поляна с озером действительно привлекала гостей острова. Когда Канаде вышла на неширокое, залитое рассеянным светом пространство, она увидела на поваленном дереве Кёру. Мононоке сидел, положив ногу на ногу и подперев голову ладонью, весь вид его выдавал задумчивость и ту предвечную безмятежность, которая может быть свойственна только демонам и силам природы.
Он обернулся, когда Канаде вышла на поляну, но ничего не сказал и не сделал попытки прогнать ее.
- Как ты себя чувствуешь? – спросила она, вставая неподалеку от поваленного ствола и тоже устремляя взгляд на водопад. На бегущую воду можно было смотреть бесконечно.
- Вам бы о себе подумать, Канаде-сама, - гладко ответил Кёра, ни намека на истинное дружелюбие не было в его голосе.
Они замолчали снова, и Канаде поняла, что демон не заговорит первым. Хрупкое взаимопонимание, установившееся между ними, дало ей надежду на то, что он услышит ее слова.
- Почему вы убили всех обитателей острова? Ведь вы могли прийти сюда, и жить здесь в мире, и растить детей, и никто бы не тронул вас и не сказал дурного слова оттого только, что вы демоны.
- Жрица, - голос Кёры звучал терпеливо, словно он говорил с маленьким ребенком или больным человеком, - я бы рассказал тебе, да ты ведь и слушать не станешь. Каждый раз, когда ты говоришь с нами, ты видишь только собственную правоту. Ты не стремишься ни узнать нас, ни понять, ни даже допустить, что такие, как мы, достойны жить на земле наравне с вами. Я удивляюсь, как демоны и люди могли мирно уживаться на этом острове, если, чтобы достичь взаимопонимания, нам пришлось обоюдно лишить друг друга силы.
Канаде присела рядом с ним на рассохшийся ствол. В какой-то мере Кёра, безусловно, был прав, она действительно не желала их слушать. Но если допустить, что такие, как Шитошин, наравне с людьми достойны жизни, тогда придется признать, что убийства, которые они учиняют, тысячи погибших мужчин, женщин и детей, людей и демонов – что они имели на это право. С этим Канаде согласиться не могла, все ее существо восставало против принятия подобного.
Кёра был так близко, что можно было не вытягивая руки прикоснуться к его плечу, и одновременно дальше, чем звездная дорога в небе. Только сейчас Канаде ощутила разделяющую их пропасть.
- Я попробую выслушать тебя и понять, - проговорила она негромко. – Расскажи мне.
- Утверждение силы, жрица. Что проку от нее, если она лежит мертвым грузом у тебя в шкатулке или у нас во лбах? Дарования, которые достались тебе от рождения, нужно использовать, иначе это предательство собственной природы. Битвы наполняют нашу жизнь смыслом.
- Смысл вашей жизни – разрушение?
- Не разрушение. Утверждение силы. В битве с могущественнейшим из демонов я рад буду погибнуть. – Он замолчал на миг, словно у него разом кончились слова, затем продолжил спокойнее и глуше: - Но я не погибну.
Они снова притихли. Кёра, верно, почел, что больше объяснений не требуется, а Канаде поняла, что слова демона ни на йоту не сделали его ближе к ней, чем раньше.
- Почему вы не убили меня три года назад? – спросила она наконец.
- Я хотел тебя убить, но ани-джа пожелал оставить тебе жизнь, и я решил не спорить. Ему не чуждо некое благородство, если ты замечала.
По голосу Кёры было понятно, что беседа сделалась для него утомительной и скучной, и Канаде почла за лучшее прервать ее.
- Спокойной ночи.
- И тебе, жрица.
*** Следующий день, несмотря на печальный ритуал, который ей предстояло исполнить, был полон солнца и тишины. Влажный ветер с моря стих, и в воздухе разлилась липкая жара. В сердце Канаде поселилась печаль, тихая и светлая, как если бы она была одной из тысяч и тысяч девушек и женщин, которым предстоит расстаться с отчим домом и выйти замуж, как если бы не было десятков лет, на протяжении которых она охраняла остров, как если бы жених ее не был кровожадным мононоке, знающим только язык силы.
Они пришли к ней ранним вечером, когда она вволю набродилась по острову, оставленная один на один с собственными мыслями. Солнце светило уже не так ярко и грело не так сильно, облака начали розоветь, а край горизонта едва-едва подернулся золотом. Все трое были на удивление спокойны и серьезны. Выражение горделивого самодовольства исчезло с лица Рюуры, Кёра больше не пытался острить, и даже Джура не выражал привычно громко своего раздражения. Из всего, что Канаде знала о демонах, ей было известно, что они признают над собой только две власти: силу и родственные узы. Семейные и кровные связи были для них так же священны, как и для людей, а чаще еще более значимы. Уверенность в том, что ее никто больше не тронет, окончательно утвердилась в сердце Канаде с этого дня.
Ей принесли красную нательную рубашку из тончайшего шелка и расшитое летящими журавлями фурисоде ярко-алого цвета, украшенное золотой и серебряной нитью. Канаде не спрашивала, кто шил этот наряд и принадлежал ли он кому-нибудь до ее свадьбы. Ей подумалось, что, вероятно, матушка четырех демонов могла выходить замуж в этом фурисоде, но была ли у них вообще матушка, не являлись ли они все порождением злой воли мира…
Поддавшись настроению общего спокойствия и серьезности, Канаде не стала возражать, когда Кёра прикоснулся к ее волосам золотым гребнем с изумрудами и зачесал пряди высоко наверх, оставив гребень покоиться в них.
Из трех чаш она и Рюура по очереди пили священное саке, и Канаде подумала, что свадебные обычаи демонов мало отличаются от человеческих. После того, как каждый сделал полагающиеся девять глотков, она вопросительно подняла взгляд на Рюуру: по обыкновению после распития саке следовала брачная клятва верности, приносимая мужу и дому. Рюура сделал непонятный жест, который можно было истолковать и как кивок, и как пожатие плечами.
Странная горькая насмешка была в том, что, поклявшись служить людям, нынче она клялась в верности демонам, и в словах ее не было радости, но была твердость, и Шитошин этого оказалось достаточно.
Когда последний звук ее речи растаял в воздухе, чаши взяли Кёра и Джура, сделав каждый по три глотка.
В темнеющем небе над их головами сотнями роились светлячки – души всех, кто когда-либо умирал на этом острове. Старое предание гласило, что души мертвых защищают живых, и с необычайной ясностью Канаде осознала, что ее никто не защитит.
- Мико, - Рюура досадливо потер висок, - перестань делать такое лицо, будто тебя хоронят. В конце концов, разве не радость для каждой женщины – выйти замуж? Ты только и делала на этом острове, что нянчилась с ханьо, и после свадьбы тебя ждет то же самое. Так что не могла бы ты хотя бы сегодня сделать лицо поприятнее?
Эта недовольная отповедь, как ни странно, заставила Канаде улыбнуться. Птицы, горящие синим пламенем, поднялись в воздух, повинуясь взмаху Кёры, и танец голубых огней в почерневшем небе напоминал Хоровод Тысячи Демонов, казалось, что под небесным куполом вращается огромное огненное колесо. Когда пламя на их перьях сделалось алым и остров огласили гортанные крики, сливаясь в жутковатую, прекрасную в своей дикости песню, последний луч надежды покинул ее сердце, и в нем установилась обреченная и умиротворенная тишина.
*** Словно в противовес ее горю, утра что в день свадьбы, что в последующий выдались на удивление солнечными, и золотые лучи будто пытались согреть ее изнутри. Рассеянно шаря по подушкам в поисках гребня, Канаде тщетно пыталась унять дрожь в руках. Внутренний разлад, пошатнувшееся ночью равновесие заставляло ее чувствовать себя неуверенно и беспомощно, хотя сила все еще оставалась внутри и не ушла в одночасье с первой кровью.
Найдя гребень, Канаде села на смятом футоне и кое-как привела себя в порядок. С непривычки во всем теле ощущалась тупая боль и неприятная слабость, но не та, которая приходит с лихорадкой или простудой, а которой отмечено любое новое занятие, забравшее по первости слишком много сил, будь то верховая езда или стрельба из лука.
На сундуке у двери лежало кимоно, которое принесли ей Шитошин: синее с белым, из хлопка, как напоминание о том, что она больше не мико и носить одежды жрицы ей не по чину. Переодевшись, Канаде скатала футон и вышла на крыльцо, усевшись на ступенях и подставив щеки солнцу.
- Как ты себя чувствуешь? – Кёра улыбался, глядя на нее, словно возвращая долг позапрошлой ночи.
- Бывало и лучше, - едва приоткрыв глаза, отозвалась Канаде.
Что-то внутри нее – стержень, на котором все держалось и который до сей поры казался нерушимым – надломилось, и, почуяв этот надлом, сила пришла в беспорядок и хлынула в раскрывшуюся трещину. Она не ушла вся, но уходила постепенно, и через несколько месяцев покинет ее полностью, и тогда она, Канаде, превратится в обычную человеческую женщину. Наверное, быть обычной женщиной не так уж плохо.
- Сделайте одолжение, Канаде-сама, когда вы станете матерью маленьких ханьо, постарайтесь, чтобы они не были похожи на тех ничтожеств, что покинули этот остров с Инуяшей. Полудемон и без того пятно на родословной, попробуйте сделать так, чтобы оно было как можно менее заметным.
Канаде вынула из волос гребень и не целясь бросила его в Кёру. Демон, даже не обернувшись, поймал его. Ни в его словах, ни в ее действиях не было сейчас ненависти или злобы. Поэтому, когда он присел на крыльцо и обнял ее за плечи, Канаде, не веря искренности этих объятий, не отстранилась.
Я: - Иногда самые простые слова ставят все на свои места и дают силы жить дальше. Человек: - Вроде "Я с тобой", "Держись", "У тебя все получится"? Я: - Вроде "Твой чай на холодильнике", "Подай ластик", "Следующая тема - народы Европы".
Музыкальный флэшмоб, пятьсот наименований, нужно выбрать те группы или исполнителей, у которых слышала хотя бы одну песню. Мой результат - 16/500. Видимо, музыка, которую я слушаю, малость не является современной классикой, ну да ладно. Нашла для себя пару интересных названий, надо будет послушать на досуге, хотя отчего-то мне кажется, что "Queens of the Stone Age" к каменному веку имеют такое же отношение, как я - к ядерной физике
список1. 30 Seconds To Mars 2. Bloc Party 3. Mcfly 4. Westlife 5. The Rasmus 6. Backstreet Boys 7. Evanescence 8. My Chemical Romance 9. Avril Lavigne 10. HIM 11. L'Arc-en-Ciel 12. Dir En Grey 13. Placebo 14. Fall Out Boy 15. Keane 16. Simple Plan 17. Good Charlotte 18. Linkin Park 19. Il Divo 20. Gazette 21. Blink 182 22. Rammstein 23. Panic! At The Disco 24. T.a.t.u 25. Gackt 26. AFI 27. Hanson 28. Busted 29. Green Day 30. Chimaira 31. Take That 32. Cky 33. Negative 34. Muse 35. Pussycat Dolls 36. Cradle Of Filth 37. alice nine 38. Megadeth 39. Slipknot 40. Nightwish 41. Widescreen Mode 42. Coldplay 43. Lordi 44. Franz Ferdinand 45. Bowling For Soup 46. Mando Diao 47. The Offspring 48. Volbeat 49. Donnas 50. Sunrise Avenue 51. Girls Aloud 52. Red Hot Chili Peppers 53. Within Temptation 54. Queen 55. The Ark 56. Billy Talent 57. Arctic Monkeys 58. Avenged Sevenfold 59. Veronicas The 60. Kaiser Chiefs 61. Nirvana 62. Danity Kane 63. Uniklubi 64. Black Eyed Peas 65. System Of A Down 66. Metallica 67. Entwine 68. Guns N' Roses 69. Depeche Mode 70. Bon Jovi 71. Therion 72. Indochine 73. Lacuna Coil 74. Europe 75. U2 76. Hyde 77. Poets of the Fall 78. Bloodpit 79. Backstreet Girls 80. Lovex 81. A-HA 82. Maroon 5 83. Iron Maiden 84. Marillion 85. The Beatles 86. X Japan 87. Mucc 88. D'espairs Ray 89. Gamma Ray 90. Coheed 91. Stratovarius 92. Cult Of Luna 93. From First To Last 94. Three Days Grace 95. A Teens 96. Kill Hannah 97. Mxpx 98. Tool 99. Hinder 100. Radiohead 101. Apocalyptica 102. Breaking Benjamin 103. Dream Theater 104. Deathstars 105. Nightmare 106. The 69 Eyes 107. Killers 108. Feiled 109. Nine Inch Nails 110. Moi Dix Mois 111. Children Of Bodom 112. Distillers 113. Marilyn Manson 114. Cure 115. Tarja Turunen 116. Pink Floyd 117. Bullet For My Valentine 118. Duran Duran 119. Queens Of The Stone Age 120. Sum 41 121. Foo Fighters 122. The Strokes 123. Sonata Arctica 124. Smashing Pumpkins 125. Korn 126. Fergie 127. AC/DC 128. Popeda 129. Anastacia 130. Trivium 131. Yellowcard 132. Oasis 133. Led Zeppelin 134. 12012 135. Ayabie 136. New Found Glory 137. Lostprophets 138. Apulanta 139. Deep Insight 140. Rush 141. Malice Mizer 142. Rhapsody Of Fire 143. The Used 144. Pearl Jam 145. Raconteurs 146. Hicks Taylor 147. Nickelback 148. Blue 149. Goo Goo Dolls 150. White Stripes 151. Spice Girls 152. Black Sabbath 153. Albannach 154. D.A.D. 155. Killing Joke 156. SectMateria 157. S Club 7 158. S.o.a.p 159. Symphony X 160. Mani Spinx 161. Hanoi Rocks 162. 3 Doors Down 163. Sugarcubes 164. Interpol 165. Kooks 166. Limp Bizkit 167. Manic Street Preachers 168. Alexz Johnson 169. Arcade Fire 170. Saosin 171. Cancer Bats 172. Taking Back Sunday 173. Asian Kung Fu Generation 174. 50 Cent 175. Sentenced 176. For My Pain 177. Eminem 178. Kamelot 179. Staind 180. Aguilera Christina 181. Horrors 182. PMMP 183. Surfact 184. The Crash 185. Jet 186. Edguy 187. Myslovitz 188. Aerosmith 189. Vanilla Ninja 190. Jewel 191. Six Feet Under 190. Downfall 193. The Rolling Stones 194. Bjork 195. Dimmu Borgir 196. Incubus 197. Oomph 198. Wiidakko 199. Beastie Boys 200. Darin 201. Spears Britney 202. David Bowie 203. Aiden 204. Levellers 205. The Doors 206. Silverchair 207. Moby 208. 2pac 209. No Doubt 210. Death Cab For Cutie 211. Destiny's Child 212. Blur 213. In Flames 214. Dope Stars Inc 215. Opeth 216. Lacrimosa 217. Mindless Self Indulgence 218. Academy Is 219. Sid 220. Papa Roach 221. Van Halen 222. Nephew 223. Merry 224. Slayer 225. Klaxons 226. Zeraphine 227. Alice Cooper 228. Kashmir 229. Underoath 230. Disturbed 231. Anal Vomit 232. Tristania 233. Deep Purple 234. Ramones 235. Mew 236. B-boys 237. Cinema Strange 238. hide with Spread Beaver 239. Deftones 240. A Perfect Circle 241. Swans 242. Hybrid Children 243. Mago De Oz 244. All American Rejects 245. Libertines 246. Blind Guardian 247. Sex Pistols 248. Beatsteaks 249. Jesus On Extasy 250. 98 Degrees 251. Lind Espen 252. Brendan Benson 253. Rihanna 254. Jeff Buckley 255. Babyshambles 256. Duff Hilary 257. Stone Sour 258. Switchfoot 259. Asian Dub Foundation 260. Simone Nina 261. Judas Priest 262. Insane Clown Posse 263. Sonic Youth 264. Backseatboys 265. Pink 266. Scissor Sisters 267. Manowar 268. Epica 269. Atreyu 270. Johan Johansson 271. Black Rebel Motorcycle Club 272. Nofx 273. Prodigy 274. Katatonia 275. Vines 276. Ill Nino 277. Dredg 278. Pharrell 279. Donots 280. Starsailor 281. After Forever 282. Brand New 283. Kagerou 284. Angra 285. Hardcore Superstar 286. Rage Against The Machine 287. Blackmore's Night 288. Run Dmc 289. Seether 290. Def Leppard 291. 311 292. Mika 293. Clash 294. The Knob 295. Roxette 296. Killswitch Engage 297. Escape The Fate 298. Wednesday 13 299. Wolfmother 300. Godsmack 301. Brainstorm 302. Ciara 303. Maximo Park 304. N.e.r.d 305. Suburban Tribe 306. Jack Off Jill 307. Kraftwerk 308. Shakira 309. High School Musical 310. Anti-flag 311. Bad Religion 312. Orgy 313. Who Made Who 314. Clawfinger 315. Alice In Chains 316. O'Riordan Dolores 317. Dashboard Confessional 318. Hillsong United 319. R.E.M. 320. Rancid 321. P.o.d. 322. All Time Low 323. Macbeth 324. Slusnik Luna 325. Turbonegro 326. Kasabian 327. Silverstein 328. Audioslave 329. Pain Of Salvation 330. Cute Is What We Aim For 331. Skin 332. Oh No Ono 333. Mecano 334. Zornik 335. 4him 336. Cobra Starship 337. Crowded House 338. Jackson Michael 339. Queensryche 340. Razorlight 341. Dj Krush 342. Relient K 343. Zebrahead 344. Dresden Dolls 345. L 60 346. Sod 347. Eels 348. CSS 349. Beyonce 350. Weezer 351. Much The Same 352. Gemini Five 353. Greenhornes 354. Static-x 355. Finch 356. Ozzy Osbourne 357. Faith No More 358. Porcupine Tree 359. Garbage 360. Kingston Wall 361. Thunderstone 362. Motorpsycho 363. Rise Against 364. Xiu Xiu 365. Hay and Stone 366. D12 367. Nelly Furtado 368. Helloween 369. Day Eleven 370. Jennifer Lopez 371. Jack's Mannequin 372. Dragonforce 373. Cannibal Corpse 374. Sugarplum Fairy 375. BIG BOY 376. Clarkson Kelly 377. Alexisonfire 378. Hammerfall 379. Pantera 380. Mastodoоn 381. Cafe Tacuba 382. Matchbook Romance 383. Conspiracy 384. Lapko 385. Bright Eyes 386. Chemical Brothers 387. Magtens Korridorer 388. Mars Volta 389. Devildriver 390. Dire Straits 391. Daughtry 392. Galactic Cowboys 393. Oceansize 394. Dope 395. Pixies 396. Atomic Kitten 397. Mudvayne 398. La Oreja De Van Gogh 399. American Hi-fi 400. My Dying Bride 401. Cranberries 402. Bayside 403. Phoenix 404. Racing Ape 405. Von Hertzen Brothers 406. Tlc 407. Gogol Bordello 408. Machine Head 409. ABBA 410. Clipse 411. Ensiferum 412. Hives 413. Jamiroquai 414. Happoradio 415. Pain 416. Saxon 417. Veto 418. Falconer 419. Chiodos 420. Motion City Soundtrack 421. Love Courtney 422. Anberlin 423. Leaves Eyes 424. Velvet Revolver 425. Maryslim 426. Nena 427. Madonna 428. Hawthorne Heights 429. Subway To Sally 430. Erasure 431. Clap Your Hands Say Yeah 432. Dad 433. Our Lady Peace 434. Candy Spooky Theater 435. L'altra 436. Sugarcult 437. Blanche 438. Groove Armada 439. Lamb Of God 440. Hurt 441. Thirteen Senses 442. Blue October 443. Snoop Dogg 444. Leftover Crack 445. Panic 446. Whitesnake 447. Type O Negative 448. Poisonblack 449. Hollies 450. Misfits 451. Paul Sean 452. Snow Patrol 453. Olivia 454. Who 455. Yeah Yeah Yeahs 456. Travis 457. Tenacious D 458. Social Distortion 459. Scorpions 460. Tau 461. T.i. 462. Senses Fail 463. Sash 464. Dallas Superstars 465. Norma Jean 466. New Model Army 467. In Extremo 468. Streetlight Manifesto4 469. Bleeding Through 470. Ramsten M 471. Sepultura 472. Roots The 473. I Am Ghost 474. Morrissey 475. Paradise Lost 476. Pitchshifter 477. Flaming Lips 478. Millencolin 479. Soundgarden 480. Esoterica 481. Guano Apes 482. Chevelle 483. Mudhoney 484. Tisdale Ashley 485. Isis 486. Rock Hard Power Spray 487. Matthews Dave Band 488. Mnemic 489. Eagles 490. B.t.o 491. Dead Poetic 492. S.o.d. 493. Lohan Lindsay 494. Savage Garden 495. Fear Factory 496. Pulp 497. Hoobastank 498. Iamx 499. Fratellis 500. Tokio Hotel
эта история написана по мотивам четвертого фильма "Инуяши" - "Пылающий остров Хорай"
Когда лица ее коснулся жар расколотого Адского котла и холод дующего с моря ветра, Канаде показалось, что все происходящее – дурная шутка ее помутненного разума.
- А здесь куда прохладнее, - довольно рыкнул полудемон, опуская маленькую Асаги на землю. Нехитрые его слова отчего-то убедили Канаде в реальности – и невозможности – происходящего.
- Сестрица Асаги! – бросилась к ним маленькая Аи.
- Канаде-сама! – воскликнули хором Дай и Року.
Адский котел, чье жерло вело прямиком в Преисподнюю, рушился и вытекал расплавленным металлом за их спинами. Огненная прорва, оскверненная святыня, в последний свой час неужели он отдал все, что еще оставалось в нем доброго – ей?
Сто лет назад? – двести? – она падала в огненное озеро, прижимая к груди накрепко запечатанную шкатулку. Пламя пожрало ее одежду, волосы и плоть, лишь сокровище под святой печатью осталось нетронутым – проклятое, сотни бед принесшее сокровище.
- Эм… ты, что ли, та жрица? – Ханьо с собачьими ушами глядел на нее недоверчиво и устало. Запечатанное сокровище покоилось в его руках.
- Мое имя Канаде. Я охраняла этот остров до прихода Шитошин.
Огонь остывшего Котла вернул ей пожранное десятилетия назад: плоть, волосы и одежду, даже силу. Ее не хватило бы сейчас, чтобы снова сразиться с Шитошин, но достанет, чтобы сделать то единственное, о чем она думала десятки лет в огненной тюрьме.
- Ханьо, отдай мне шкатулку.
Мгновенное замешательство промелькнуло на его лице, как будто он все еще сомневался, что перед ним мико-хранительница острова, а не коварный демон, принявший светлое обличие. Да могла ли она сама с уверенностью сказать, что по-прежнему остается госпожой Канаде. Слишком долго в ее жизни не было ничего, кроме огня.
Золотоглазый ханьо быстро преодолел недоверие, и шкатулка с камнями силы, обманчиво легкая, опустилась в ее ладони.
- Шитошин должны были почувствовать, что камни покинули пределы Адского котла. Они скоро явятся сюда. Дитя, - обернулась она к девочке в непривычно коротком кимоно, - я чувствую в тебе духовную силу, но она здесь не поможет. Окажи мне услугу: уведи детей в безопасное место. Им незачем встречаться с мононоке, и вам, - Канаде обвела взглядом золотоглазого ханьо, молодого монаха и женщину в одежде охотника на демонов, - вам тоже лучше уйти.
- Ага, сейчас же, - фыркнул ханьо, скалясь зло и упрямо. – Несколько минут назад ты сама просила меня уничтожить Шитошин.
Несколько минут назад она думала, что умрет. Но сил на спор не было, и Канаде сказала только:
- Ладно, оставайся, если хочешь. Только мечом не маши без повода. Говорить буду я.
- Говорить с Шитошин? О чем?!
О, у нее было более чем достаточно времени, дабы подумать о предмете обсуждения.
- Просто слушайте, раз уж вы решили остаться. Вашей помощи здесь не требуется.
- Канаде-сама… - робкий голос Шиона заставил ее обернуться. Осиротелые ханьо смотрели на нее так, будто не надеялись увидеть впредь.
Она, скорее всего, тоже их не увидит.
- Все будет в порядке, - улыбнулась Канаде, и странно оказалось улыбаться от души на этом печальном омертвелом острове. – Уходите. За вами присмотрят этот полудемон и его товарищи, с ними вы будете в безопасности.
В голосе Асаги недоверие мешалось с отчаянием:
- А вы?
- И я – пока у меня есть вот это. – Канаде легонько похлопала по крышке шкатулки.
- Ну, закончили прощаться? – грубовато осведомился ханьо с собачьими ушами. – Не вздумай плакать, Асаги, мы победим. – Кажется, слова «говорить» он не понимал вообще. – Кагоме, уведи их как можно дальше.
- Хорошо. – Девушка в коротком кимоно кивнула и легонько подтолкнула Асаги и Шиона к ступеням полуразрушенной лестницы, уводящей прочь от Адова котла.
Канаде смотрела детям вслед, пока они не скрылись среди густого леса. То и дело кто-нибудь из них оборачивался, но видел все одну и ту же картину: ее, Канаде, со шкатулкой в руках, золотоглазого ханьо с мечом наизготовку и монаха с охотницей, тоже ожидающих боя.
- Битвы не будет. Можете спрятать оружие, - без особенной надежды на успех повторила жрица, но, как ни странно, ее послушались. Охотница отвела чудовищный бумеранг за спину, монах опустил посох и стал спокойно и прямо, как положено служителю Будды, а ханьо, недовольно фыркнув, вложил меч в ножны.
- Правильное решение, жрица, - донеслось с нижних ступеней, и едва мгновение прошло – они стояли перед ней, все трое. – Давно не виделись, Инуяша, - осклабился Рюура в ответ на злой взгляд полудемона. Скорее всего, Инуяша жалел, что не обладает даром убивать глазами.
Пора.
- Вы знаете, что здесь. – Канаде подняла шкатулку на вытянутых руках, и взгляды Шитошин как по приказу устремились на нее.
- Положим, знаем. – Рюура держался самоуверенно и дерзко, но она еще помнила – и пронесла это воспоминание через десятилетия огненной тюрьмы – как исказилось страхом и яростью его лицо, когда источник его силы покинул хозяина и был запечатан в простой деревянной шкатулке, рухнувшей в руках Канаде в огненное озеро.
- Я отдам их вам – и вы будете вольны уйти с острова, не придется больше приносить в жертву детей. Я открою шкатулку, но только после того, как мы уплывем с острова и ступим на берег. Тогда это место скроется от глаз демона и человека еще на пятьдесят лет, и никто не найдет его в водяном тумане.
Некоторое время они молчали, и в воцарившейся тишине слышно было, как дышит рядом с ней золотоглазый ханьо. Потом Рюура поднял голову и взглянул Канаде в лицо со злостью и весельем:
- А ты слаба, жрица. Если бы у тебя были силы уничтожить нас, ты не предлагала бы подобных сделок, а просто дождалась бы, пока мы придем, и отправила бы нас в Преисподнюю - я прав?
Канаде едва улыбнулась:
- Прав. У меня нет сил сражаться с вами, но их достанет, чтобы открыть шкатулку. Поэтому я прошу не об услуге даже – о милости. Отнесите меня на большую землю, иначе, обещаю, я вернусь с этими камнями в Адский котел – и вы никогда больше их не увидите.
Она не знала, возможно ли было теперь исполнить ее угрозу, когда Мейдо-но Кама за ее спиной расплавился наполовину, однако, судя по лицам Шитошин, предостережение подействовало.
- Мы согласны, - наконец отозвался Рюура. – Только ты отправишься одна, без своих новых приятелей. - Он обвел взглядом обступившую ее троицу.
- Я так и собиралась сделать. Они остались здесь сами.
Медленно, как человек, учащийся заново ходить после продолжительной болезни, она пошла вниз по расколотым потрескавшимся ступеням.
- Не ходи! – крикнул ханьо.
- Канаде-сама… - начал было монах, но жрица подняла руку в предостерегающем жесте, и они остались позади, растерянные и смятенные.
«Умница девочка» - было написано на лице Рюуры, когда она подошла к нему, но вслух демон ничего не сказал. Дальше они спускались вместе, и каждый шаг давался легче предыдущего – то ли в силу привычки, то ли оттого, что самое важное и неприятное было уже сказано.
Из чащи леса дул легкий прохладный ветерок, доносился приятный запах – проведя столько лет в сердце Преисподней, лишенная всех чувств, Канаде не могла определить, что его издает. Идти по лесу тоже было легко и приятно: все здесь было новым для нее, как будто разум, привыкший жить в постоянном напряжении и внезапно осознавший, что опасности ждать больше неоткуда, с удивлением отмечал, как чуден мир вокруг него.
Шитошин тоже молчали. Лицо Рюуры было задумчиво и сосредоточенно, лицо Кёры – мечтательно и отрешенно, а Джура смотрел недружелюбно и настороженно. Она не пожалела себя, сражаясь с ними. Они уничтожили всякую жизнь на этом острове – просто потому что могли, она должна была ненавидеть их. Но в этот малиново-синий вечер, полный пронизывающей прохлады с моря и негустой туманной взвеси, она не могла никого ненавидеть. Да и не хотела.
Скоро гэта начали утопать сначала в сухом, а затем во влажном прибрежном песке.
- Отсюда можно взлетать. – Кёра посмотрел куда-то вдаль, видимо, силясь разглядеть там землю, но в тумане да по сумеркам трудно было рассмотреть вообще что бы то ни было дальше полусотни шагов.
- Надеюсь, жрица, ты не возражаешь, - усмехнулся Рюура, обхватывая ее одной рукой за пояс.
- Я думала, мы поплывем. – Канаде покрепче прижала к себе шкатулку правой рукой, вынужденная левой обнять демона за плечи. – Был же четвертый, Гора, исполинская черепаха, что с ним?
- Инуяша твой постарался, - в сердцах сплюнул Джура.
- Так он мертв?
Это известие не вызвало ни радости, ни горя.
- Жив. Он лежит на морском дне, раненый.
- К нему вернутся силы, когда я открою шкатулку, - пообещала Канаде.
- Смотри, чтобы твои слова оказались правдой, жрица, - угрожающе сдвинул брови Джура. – Потому что, если мой младший брат не поднимется, я тебя из-под земли достану. Тебя и тех мелких ублюдков на острове.
Канаде кивнула и прикрыла глаза, не желая вступать с ним в перепалку.
Они подхватились разом: огромные алые крылья, несущие на перьях огонь, расправились за спиной Кёры, короткие и кожистые, усеянные сплошь наростами и шипами, подняли в воздух Джуру. Рюура оставался бескрыл: его несла вперед заключенная в духе сила, что поддерживает жизнь всякого дракона от края до края земли.
Ветер ударился в лицо, на глазах выступили слезы, было мгновение, когда Канаде едва не выронила шкатулку – на ее вскрик демоны обернулись как один, и, когда она снова прижала проклятое сокровище к груди, увидела тени облегчения на их лицах. Смертельные враги – в воздухе над морем у них была одна и та же цель – и на какой-то краткий час все прежние разногласия были забыты. Мир поселился между ними, и мир поселился в ее сердце.
Мягко ступил на влажный песок огненный Кёра, тяжело приземлился Джура, втягивая крылья обратно под лопатки, плавно опустился Рюура, осторожно поставив на землю Канаде, словно не было между ними вражды до смерти.
- Ну, что, жрица, мы выполнили твою просьбу. Гляди, - он указал рукой в сторону, откуда они летели, - остров скрывается в тумане. Скоро он уйдет совсем, и мы не сможем найти туда дорогу в ближайшие полвека. Этого ты хотела?
Сумерки сгустились, но туман словно бы стал прозрачнее, и в нем можно было разглядеть тающие очертания острова, увенчанного скалистым полумесяцем, словно рогами. Канаде вздохнула.
- Я много думала в сердце Адского котла, - произнесла она, не обращаясь ни к кому и взывая ко всем сразу. – Я забрала источник вашей мощи и вынудила вас использовать детей-полудемонов, чтобы хоть сколько-нибудь подпитывать силы. Я полагала, что вы не додумаетесь до такого, я недооценила своих врагов.
- Сообразила, наконец, - проворчал Джура. – Долго же до тебя доходило.
- Я думала, почему мы не могли жить там вместе, в мире, - продолжала Канаде. – Ведь остров Хорай – это место, в котором люди и демоны живут в ладу друг с другом.
Рюура издал протяжный тоскливый вздох, который невозможно было истолковать.
- Когда я отдам вам камни, обещайте, что забудете про этот остров. Там нет никого, кроме детей, а этим детям некуда идти. В большом мире им будет сложно выжить: люди боятся ханьо, а демоны пренебрегают ими. Оставьте им их маленький мир – в нем не сохранилось ничего, что могло бы вас привлечь.
Рюура вздохнул снова, и Канаде поняла, что его вздохи выдавали раздражение.
- Больно ты болтливая, жрица.
- Хочешь, чтобы я замолчала?
- Да. Помолчи.
Она покорно притихла, и все четверо стояли в безмолвии, пока последний утес пылающего острова не скрылся в тумане. Отчего-то стало холоднее, и на лицах демонов появилось хищное выжидающее выражение. Один за другим их взгляды оборачивались к ней, и Канаде поняла, что не имеет смысла тянуть дольше. Поставив шкатулку на песок, она опустилась на колени и подняла крышку. Та поддалась легко – только сверкнула последним золотом святая печать – и запертые камни вырвались на свободу.
Три засияли звездами во лбах своих хозяев: торжествующий рык вырвался из горла Джуры, Кёра вздохнул с облегчением и восторгом, победоносно вскричал Рюура, чувствуя напитывающую его мощь. Четвертый камень пал в море, осияв его золотым светом, и из морской глубины восстала исполинская черепаха, водное чудовище, огласив берег протяжным ликующим криком, похожим на стон расходящихся пластов земли.
У Канаде не стало сил подняться с колен, и, поглядев на Рюуру, стоявшего напротив, она даже не попыталась угадать, какой из его мечей снесет ей голову. Обняв себя за плечи и склонившись так, что волосы упали по обе стороны лица, обнажая шею, Канаде уткнулась взглядом в песок. За несколько мгновений до того, как клинок должен был опуститься, ей явилось предсмертное видение – на коленях у нее лежал младенец с алыми глазами и волосами пепельно-серого цвета. Мальчик улыбался, показывая верхние резцы, вдвое длиннее и острее человеческих. Этот мираж заполнил собой ее сердце, и в глубине его стало покойно и темно, как в самых недрах моря, коих не достигают шторма с поверхности.
… - Какая же ты жалкая, жрица. Что за радость убивать женщину, которая даже за жизнь свою бороться не станет.
Рюура отвернулся, вкладывая меч в ножны за спиной, и пошел прочь, не удостоив ее и взгляда. Остальные последовали за ним, уходя все дальше от моря и от женщины, застывшей на коленях у самой кромки воды. Волны, набегая на берег, стирали следы их ног.
- Если когда-нибудь вы устанете от битв, – крикнула Канаде, и Шитошин замедлили шаг, - если насытите жажду крови или захотите отдохнуть от бесконечных сражений, приходите на мой остров!
- Ты дура?! – донеслось до нее. – Кто добровольно вернется в это место?!
Они продолжили свой путь, и скоро очертания их растаяли в сумерках.
Иногда у кого-нибудь из моих избранных случается что-то вроде временного неверия в себя и в интересность своих записей, тогда они выкладывают посты следующего содержания: мол, наверное, мне стоит писать здесь только о музыке, творчестве и котятках, ведь я понимаю, что по большому счету моя жизнь и мои переживания мало кому интересны, и так далее. Под постом тут же набирается два-три десятка комментариев с уверениями в том, что нет-нет, жизнь и размышления автора - это и есть самое интересное в дневнике, и, конечно же, все любят их читать.
Мне просто подумалось: бывает ли вообще такое, чтобы под подобным постом появился комментарий в духе: О ДА МУЗЫКА И КОТЯТКИ ЕЩЕ БОЛЬШЕ МУЗЫКИ И КОТЯТОК!!!111
Утром заметила, что повторяю про себя фразу, которая пришла мне в голову без участия мозга. Не сказать, чтобы она вызывала у меня полное внутреннее принятие или какие-то теплые чувства, но смысл в ней определенно есть.
- Нас учили любить мужчин, - рассмеялась она. - А вас - покоряться. Вот в чем разница.
Еще немного о семейке Адамсов, или как нужно знакомить навязчивого ухажера с родственниками.
- Ах, красавица, что тебе в этих горах? Неужели тебя держит здесь только страх, Когда птицей над лесом могла бы лететь? Расскажи мне, кто мать твоя, кто твой отец.
- Ах, не спрашивай, странный пришелец, меня, Для чего тебе знать, где мой дом и родня. Мой отец волен жизни дарить и взимать, Как голодная кошка, дика моя мать.
- Отвечай, мое сердце, прошу, не грубя, Я прошел сотни верст, чтоб увидеть тебя, Горный камень до крови мне ноги истер. Неужели, скажи, у тебя нет сестер?
- Сестрам вечный и славный удел отвели, Ибо ложе старейшей у сердца земли, Ибо жерла вулканов - зрачки ее глаз И над нею земная кора поднялась.
читать дальшеУ второй из сестер тело - соль и вода, Ей отец все моря и озера отдал, Все дожди на земле - это слезы ее, И капелью весенней сестрица поет.
Склоны гор, по которым ходил ты, остры, Ибо это хребет моей третьей сестры, Ее недра полны драгоценных камней, Горняки с содроганием помнят о ней.
Есть еще одна, правда, сестра у меня, Миловиднее солнца, улыбчивей дня, И не так, как другие, возможно, сильна - О деревьях и травах печется она.
- Ах, красавица, голос твой чище ручья, Дивно только, что ты по сю пору ничья. Не пугайся, голубка, и зла не таи, Расскажи, мое сердце, кто братья твои.
- Ты бесстрашный и глупый, чужой человек. Что за мысли блуждают в твоей голове? Первый брат мой летит в грозовых облаках, Слышен смех его яростный издалека,
Он несет на трезубце небесный огонь И без счета голов попирает ногой. У него лютый нрав и кровавые сны, В косу кости людей вместо лент вплетены.
У второго из братьев глаза что угли, Он играет на флейте - и бурям велит То подняться, то стихнуть в глубинах морей. Он спокойнее прочих, но вряд ли добрей.
Третий брат мой суров как предвечные льды, Он легко обращает в пустыни сады, Без труда замедляет течение рек И порою как снежная буря свиреп.
Брат четвертый - пылающая полоса, От дыханья его выгорают леса, Воцаряются засухи, падает зной - Повезет, если он обойдет стороной.
Убирайся отсюда, пока еще день, Ибо я никогда не видала людей. Даже если приманят меня их огни, Не смогу ни ужиться, ни жить среди них.
В школе, изучая параллельно белорусскую и русскую классическую литературу, я имела возможность их сравнить - не в академическом плане, правда, а только в эмоциональном. Русская классика отчего-то кажется мне очень печальной, даже когда повествование ведется вроде бы о веселых вещах. Она серьезна, как умудренный опытом военный, даже в мирное время не могущий расслабиться полностью, помнящий старые раны и старых товарищей. Не считая некоторых произведений Фета, Пушкина и Лермонтова, да еще исторических повестей Алексея Толстого (которые я читала уже вне школьной программы), она вся оставила по себе угнетающее впечатление, хотя и трогала, бывало, до слез.
Белорусская классика до слез меня ни разу еще не тронула, но читать ее несравнимо легче и приятнее. Она жизнеутверждающая, даже если речь идет об ужасах военных лет, в ней много мистики и фантастики (много - даже не то слово, она едва не вся построена на фольклоре и мифологии), много житейской мудрости и того спокойствия, с которым переживают бывалые люди все жизненные неурядицы, памятуя, что и это пройдет. А еще я узнала, что такое "Мать урагана" ("Мацi ўрагану") - это историческая повесть Короткевича, которую я еще не читала, но название которой уже делает мне хорошо.
Наверное, не в последнюю очередь дело в языке. Белорусский язык - язык простого народа (до середины девятнадцатого века, если не дольше, высшее образованное сословие белорусского общества писало и говорило по-польски), народа бывалого и не привыкшего задумываться о высоком в том понимании, какое мы вкладываем в это слово сейчас. Народа простого, выражающего свои мысли и чувства нехитро, но поэтично, близкого к Богу и земле, верящего в русалок, василисков и Дикую Охоту, далекого от мыслей о смерти как о тлене. В белорусском языке нет ни сильных ругательств, ни крайностей какого-либо явления, патетические возгласы на нем тоже звучат нелепо.
Русский язык - язык людей в том числе и глубоко мыслящих, образованных и просвещенных - и оттого печальных. Он богаче белорусского в плане отражения человеческой души, и я думаю, что человек, в совершенстве им владеющий, сможет передать словами самые разнообразные оттенки чувства.
Я пишу, в основном, на русском, но стараюсь привнести в свое творчество то спокойствие, ту простоту, поэтичность и внимание к окружающему миру, которые так привлекают меня в белорусской литературе.
Сiхару нiбыта верш - колькi нi чытай яго, так i не разгадаеш цалкам. Вочы ў яго чорныя i матавыя, быццам луна, твар белы як снег, а вусны чырваней за кроў. Часам на iх сапраўды кроў, Сiхару выкарыстоўвае яе замест памады, аблiзваючы парэзаныя пальцы - жартам, вядома, але спадару Тараназе не падабаюцца яго жарты.
Сiхару нiбы вада - ён саступае перад сiлай, але ў паводзiнах яго нi на лепту сапраўднай пакорлiвасцi. Часам спадару Тараназе здаецца, што сiла - адзiная мова, на якой можна размаўлять з Сiхару. Ён не разумее лагодных угаворванняў i смяецца з яго ласкi, але спадар Таранага любiць яго i рэдка адважваецца прымусiць да чаго-небудзь альбо прычынiць боль.
Сiхару быццам вецер - у яго легкi смяшлiвы нораў, жывы твар, i сама прырода яго здаецца лёгкая i вясёлая. Але ён бязлiтасны. Спадару Тараназе нiколi не даводзiлася пераканацца ў гэтым, аднак чамусьцi здаецца, што, калi Сiхару ўздумаецца звярнуць яму шыю альбо зламаць руку, прасiць у яго лiтасцi будзе гэтак жа бескарысна, як у галоднай горнай кошкi.
Сiхару нiбы ланцуг - на першы погляд з крышталя i шкла, насамрэч - з жалеза. Мог бы Таранага даўно з’ехаць з гораду ды пазбавiцца клапот аб гэтым юнаку, але дзе ж там. Мацней за ланцуг прывязаў яго да сабе Сiхару, i захочаш сысцi - а не здолееш. Якi злы каваль, якi звар’яцелы рамеснiк выкаваў яго свету на здзiўленне i яму, Тараназе, на пагiбель.
Самыя простыя рэчы ў яго руках набывалi нейкую магiчную таямнiчасць: вострая шпiлька, што ўтрымлiвала цёмны цяжар яго валасоў; танны папяровы веер, упрыгожаны шалковай нiткай; невялiкая лямпа, якую ён ставiў ля футона - усё гэта набывала сэнс патаемны i нябачны.
Заколваючы шпiлькай чорныя яго валасы, каб адкрыць для пацалункаў шыю, Таранага думаў аб тым, цi знойдзецца меч, здольны перасекчы гэтае д’ябальскае горла, у якiм люты смех зараджаўся разам з чароўнай песняй. Спускаючы юката з яго плеч - зусiм не дзявочых, шырэйшых нават, чым у Таранагi - думаў, цi знойдзецца меч яму па руцэ, бо ў Сiхару рукi ваяра i сэрца горнае кошкi.
Са стогнам неспатольнай тугi i балючай прагi перакульваючы яго на ложак, Таранага ледзь заўважае, што вочы Сiхару губляюць бляск i робяцца чарней цемры, да й адсотку не застаецца ад весялосцi, якая хвiлiну таму асвятляла яго твар. Дрыжыць агенчык невялiчкае лямпы ля футона, i ў яго няпэўным рассеяным святле ценi, падобныя на жудасных пачвар, рухаюцца ўздоўж сцяны. Кроплi поту блiшчаць на лбе Сiхару нiбы срэбны вянец, i бачыцца ў няроўным святле, быццам два доўгiх iкла - што ў ядавiтае змяi - цягнуцца ад вачэй уздоўж яго шчок, i сам твар яго белы - як бачная ўначы палова луны, i чорны - як другая, схаваная ад чалавечых вачэй палова.
Долго-долго собиралась пересмотреть завершающий, четвертый фильм по "Инуяше", а если учесть, что последний раз я видела его еще в школе, то, можно сказать, посмотреть заново.
И это был первый из четырех фильмов, во время которого меня совершенно не тянуло смотреть, сколько там еще осталось. Как водится, "Инуяша" и здесь взял не сюжетом, а героями и пейзажами. Остров прекрасен, и, если бы не зловещая его история, думаю, всякий был бы рад жить в таком живописном месте. На этом острове некогда кипела жизнь, и демоны и люди заключали браки, которые не одобрили бы на большой земле. От этих союзов рождались дети, ханьо, и всем там жилось хорошо, пока естественные противоречия между двумя видами не стали набирать силу. Люди боялись своих детей, мононоке пренебрегали ими. В конце концов, остров, говоря современным языком, утратил популярность, и новые жители на нем не селились. Со временем на него начали нападать демоны - раз в пятьдесят лет, когда скрытый в тумане клочок суши позволял увидеть себя. А однажды пришли Шитошин - четверо мононоке, перебивших почти все население острова. В живых они оставили только нескольких детей-ханьо, чтобы приносить в жертву по одному из них каждые пятьдесят лет и тем самым временно восстанавливать свои силы, источник которых был утрачен ими в битве.
Вообще тема угнетаемых детей - запрещенный прием в искусстве. Сродни "подпишись на паблик, иначе этот котенок умрет". Насилие над беззащитными - вообще запрещенный прием, поскольку нацелен на возбуждение вполне определенных чувств у зрителя или читателя. А уж за насилие над беззащитными и няшными я бы режиссеров вообще расстреливала.
Шитошин прекрасны. Не знаю, были ли они так же прекрасны для авторов фильма, но ей богу, для меня это олицетворение красоты, причем не только и не столько внешней, сколько гармонично сочетающей в себе внешнюю и внутреннюю.
Гора - великолепное морское чудовище с голосом, напоминающим трубы Апокалипсиса. Рюура - это как Банкотсу, только демон. Стоит ли говорить, что едва не с первой сцены он меня покорил. Кёра - не слишком люблю женоподобных мужчин, но в целом, он тоже роскошен. Джура - чем-то напоминает Суикотсу.
Как и следовало ожидать, на садистов, наслаждающихся страданиями детей, они не похожи, скорее, просто используют маленьких ханьо, не чувствуя к ним ничего. Что вполне естественно ожидать от демонов по отношению к ханьо, которых чистокровные мононоке и за мыслящих существ-то не держат.
Обидно, что такой красочный фильм по содержанию вышел черно-белым. Вот есть хорошие - и вот есть плохие. Классический миф о герое, чудовище и принцессе, где у чудовища нет ни имени, ни прошлого, только злоба - наверное, чтобы герой не терзался сомнениями, когда занесет над ним меч.
Татьяна смотрю сериал "Перевозчик" - показывают Беларусь - кошмар и ужас - и снимали-то эту серию буквально год назад, а в фильме показывают так все отстало, неприглядно еще и страну отсталой называют - вот тебе и пропаганда( 20:53:06
Мария А кто снимает фильм, какая страна? 20:59:09
Татьяна сериал - сша может они еще время какое-то давнее снимают - хотя по машинам так не скажешь 20:59:26
Мария В представлении Америки Восточная Европа - это что-то вроде Ближнего Востока для нас. Нищета, война, преступность и отчаянные, ничего не боящиеся люди. 21:00:09
Татьяна но что снимали они не в РБ это факт... 21:00:23