Вспомнила свою старую работу, тетралогию "Милый дом", которая в свое время была крупнейшим моим произведением и предметом гордости, а пару лет назад перешла в разряд "поржать и перепрятать". Мне странно и давно уже не лестно, что некоторые люди помнят ее годами и выпрашивают у меня продолжение. Продолжение я, конечно, высылаю - я ничего из своего творчества больше не удаляю с жесткого диска - а отзывов не жду, потому как это произведение сделалось настолько мне чуждо, что я больше не ощущаю его своим. Иногда, когда я набираюсь смелости и сил не фэйспалмить над каждой сценой, я перечитываю его, потому что встречаются среди повествования уровня среднего фикбука и приятные моменты. Но это бывает раз в год, обычно когда мне о существовании этих повестей напоминают.

"Милый дом" - наглядный образчик того, как можно испортить прекрасный замысел неумелым исполнением и авторскими загонами и ничего достойного вместо него не получить. Я хотела написать о библейской любви, которая "долготерпит, милосердствует, не ищет своего, все покрывает, все переносит", а написала о той, которую можно встретить во всяком бульварном романе. Сюжет уже напоминает в чем-то мои современные работы, но сами повести страшно далеки от своих новых собратьев. Несколько воинов (догадаться об их количестве нетрудно ^___^) берут под крыло несчастное лишившееся дома семейство, некогда оказавшее им услугу. Дочке этого семейства, казалось бы, верный путь в наложницы тех самых воинов, но чтовычтовы, как можно, честная девушка, нежный цветок - отдавать нескольким мужикам! В итоге девица остается пятым колесом в телеге и начинается самое ужасное. Будучи по натуре слишком недалекой (под стать автору, не иначе), она ведет себя со своими покровителями так, что ее честь - та самая, которая составляет основу женского достоинства - давно должна была уже кануть в Лету, даже несмотря на то, что физической близости вроде и не было. Как может допустить такое поведение "честная девушка", которая отказалась от участи наложницы - загадка.

Но ладно бы она была молодая и глупая, все можно было бы списать на порывы юности. Но тетралогия охватывает несколько лет действия, за время которых героиня успевает дважды выйти замуж (причем бросить первого мужа оттого, что влюбилась во второго, и спросить у первого: ну, ты же не сердишься, да? ), родить двоих или троих детей и уже, казалось бы, повзрослеть. Но со своими покровителями она ведет себя по-прежнему недостойно и где-то в течение последнего года ощущает к одному из них прилив романтических чувств. Спит с ним, носит его ребенка (желанного, а не случайного, прошу заметить), потом отправляется в гости к другому, там, удовлетворившись минимальным обоснуем, ложится и с ним... В общем, где-то на этом месте мне начинает становиться стыдно за то, что я жарко отрицала все нападки читателей на глупость героини, утверждая, что они слишком строги, а она просто добрая девушка.

Иными словами, если когда-нибудь я возьмусь переписывать этот шедевр или писать на его основе что-то новое, героиня сразу станет наложницей тех самых воинов "во избежание блуда" и будет вести себя разумнее и скромнее. И пускай тогда любит кого хочет, наложниц, в конце концов, даже замуж выдают.

Интересно, если назвать повесть "Сильные мира всего", скольким знатокам словесности придется объяснить, что я не ошиблась.

В старом блокноте нашла забавное четверостишие:

Может быть, в мире, доселе невиданном,
В самой диковинной дальней стране
что бы вы думали?Кто-то предложит продать душу выгодно
И мы сойдемся в цене.

Впервые в своей жизни я полюбила музыканта не только из-за его творчества, но и из-за его личности. Михаль Элия Камаль нравится мне почти всем: нравится как она одевается, нравится как она держится, нравится ее грубоватая неухоженная красота. Сегодня я нашла ее на Фэйсбуке (собственно, исключительно ради этого я там и зарегистрировалась) и сейчас попытаюсь сочинить какое-никакое признание в любви. Судя по всему, английский она знает примерно на моем уровне, так что о высоких материях мы всяко не поговорим, но сказать, что я люблю ее выступления, много труда не надо.

Рискую навлечь на себя град тапок, но все же не понимаю, как человек может уверять, что любит и уважает женскую суть, восхищается женской природой, но при этом скептически относиться к материнству и говорить о милосердии и заботливости как о пережитках прошлого.

Снилось, что Гаруда вступил в связь с человеческой женщиной (не Нуахили). Даже, скорее, с девушкой. Такой, знаете, классической анимешной героиней, нежной и немного трагической. Казалось бы, всякое бывает, но настолько человеческими были его чувства, настолько вся эта сцена напоминала драматически-романтичное аниме, что, проснувшись, я несколько раз перекрестилась: свят-свят, охрани меня от подобного безобразия.

Сегодня на улице сильный ветер, дрожат стекла в дверях, облака закрывают почти все небо, а в области, наверное, настоящий ураган, вон в Бресте уже прошел похожий. Разве может эта стихия кого-нибудь по-человечески любить?

Каждый так или иначе хочет материального благополучия, сытой жизни, а кто-то и против роскоши ничего не имеет. Но мало кто ради этого согласится рисковать собственным здоровьем, а то и самим своим существованием.

Месяц назад я посмотрела диснеевскую "Покахонтас" и узнала в бесстрашных англичанах, приплывших четыре столетия назад в Северную Америку, все тех же солдат удачи, которые меня безотчетно очаровывают. Как и воины-наемники, к которым я питаю нежные чувства, эти люди плывут, в первую очередь, за золотом и славой, мечтая о несметных богатствах, новой земле, известности и почете, а кто и о тихом уголке на родине: вот только на ноги встать - и уж тогда...

Они получат все, чего желают. Если, конечно, им повезет.

Именно эта готовность положиться на удачу, терпеть лишения и постоянно держать в уме мысль о том, что начатое предприятие может окончиться гибелью, - это очаровывает меня. Я не могу понять дьявольского ума человека, готового отправиться в опасный поход не ради высокой цели, не ради ближнего, не ради Бога - но из корыстных побуждений.

И отчего только я их люблю?

Дорогие котаны.

В связи с настойчивым желанием встряхнуться впервые со дня заведения дневника я проведу глобальную чистку. Сейчас я удалю всех избранных и всех постоянных читателей, а также безжалостно вычищу сам дневник. После того как вам придет уведомление о том, что вас отписали, вы можете добавить меня снова, а можете не добавлять. Кто давно хотел отписаться, но стеснялся - не упустите свой шанс.

До начала августа я буду на дайри чисто номинально, а с августа начну постепенно возвращать свою ленту избранного.

Всем добра.

Долго не могла сформулировать, что для меня в этом стихотворении не так. Разумеется, мне было интересно посмотреть на мир глазами автора, в конце концов, это взгляд совершенно отличный от моего. Но меня не оставляет ощущение, что все, о чем здесь написано - попытка утешить себя, убедить себя в том, что и так хорошо, и так проживем. Кажется, в психологии это называется отрицанием: я не могу получить то, что мне нужно, поэтому постараюсь увериться, что оно мне никогда и не требовалось. В мире, где не осталось сказки, сказкой пытаются сделать повседневность. Искусственной реальности пытаются придать черты настоящей.

В какой-то мере я согласна с автором: волшебство - это не эльфы и гномы, не повелители драконов и маги стихий. Волшебство прячется в чистом поле, в черном лесу за воротами, в одинокой избушке на берегу медленной дикой реки, в песне ветра, в восходе солнца, в крике младенца, в бесконечных небесах, за которыми находится то единственное, ради чего следует жить на свете, основывать государства и давать имена детям.

Как писал Эдуард Асадов:

Я не знаю, кто прав тут, а кто не прав,
Только что-то мы, видно, навек спугнули.
Сказка... Ей неуютно в ракетном гуле,
Сказке нужен скворечник и шум дубрав.

Пишет  .molnija.:

Прислала  EnnisiKeiel

***the last day of summer**читать дальше
Гуляли ночью, рассвет в два-тридцать, прохладным ветром с Невы укрыться, смешались в памяти знаки, лица, с ума сошедшие небеса.
Дорога вилась, цвела, манила, звала пластинкою из винила, и, верно, скинутся на чернила все те, о ком я рожден писать.
Спускались к морю с потёртым ранцем, мешали сдуру вино и танцы, и я б, наверно, еще остался, но точно знаю же, что влюблюсь.
Ввернуть сейчас бы про равновесье, но стих не пишется, хоть ты тресни, пардон, сегодня другая песня, мой старый летний паршивый блюз.
Кружили мысли нелепым вальсом, я много думал и ошибался, ни муз, ни музыки, ни Пегаса, и нет покоя тебе, душа...
Но что-то утром шептало в уши: "ты можешь больше, ты можешь лучше", будил под утро несмелый лучик - мы вместе делали первый шаг.
Ты ждёшь, я знаю, других историй, про битвы, замки, поля, просторы, про гнев царей, про врагов престола, про звон самшира, про стук карет
Настанет осень, и возвратится визирь, шаманка, король, убийца...но нынче - август, жара и птицы, и я открою один секрет.

Я думал раньше, что сказки - это волшебный мир под рукой поэта, пираты, гоблины и скелеты, чужие тайны во тьме веков,
Мечтал о Ехо, о Средиземье, о странах, башнях, мирах подземных, о карте, двери, волшебном зелье, что унесёт тебя далеко...
...А сказка - это путём окольным наткнуться на невесомый Смольный, и рокот призрачной колокольни вокруг танцует, поёт, бежит;
Солёным ветром, мечтою ранней нестись меж морем, теплом, горами, тогда окажется лучше Нарний лукавый утренний Геленджик.
Когда в сомнений и страхов тине ты заползаешь на свой квартирник, а люди - дивные, как с картины, и в мыслях только - "читай", "живи",
Когда за книгой, плацкартным чаем, летишь обратно бродягой-чайкой, и вдруг приходит: "Скорей. Скучаю." от самой старой твоей любви.
Когда под жарким июльским солнцем играешь в "ладушки" ты с японцем, а он мухлюет, вопит, смеётся, бежим и прячемся от дождя,
Когда друзья, что по разным странам, звонками рвут паутину станций, и это очень тепло и странно - в кого-то верить, кого-то ждать.

Ведь сказка - это не гул заклятий, не томный блеск королевских платий, не монстр в недрах твоей кровати, не фея с тыквой, не кучер-мышь,
Любое чудо - живое, дышит, оно в глазах, километрах, крышах, оно тем больше, сильнее, выше, чем ты охотней его творишь
Любое чудо - не в тюрьмах книжных, оно снаружи, оно подвижно, с ним мир - поверишь ли, удивишься - на нитку соткан из лучших мест.
Иди вперёд, сочиняй, надейся, живи мгновеньем, мечтою, песней, и дверь, зелёная, как у Уэллса - представь! - окажется в твой подъезд.

© cheyzheon

URL записи