Когда крокодилу нужно переварить, скажем, ногу антилопы вместе с копытом, клапан одной из его сердечных камер открывается, и венозная кровь, несущая углекислый газ, смешивается с артериальной, несущей кислород. Эта смешанная кровь омывает желудок, в разы повышая его кислотность, и помогает переварить даже трудноусваиваемую пищу. Беда в том, что все время, пока она переваривается, крокодил лежит в полубессознательном состоянии, не отзываясь почти ни на какой раздражитель.

Если допустить, что нечто подобное могло существовать у других архозавров, мог ли, допустим, Анкалагон, полежав несколько часов без движения, омываясь "дурной кровью", переварить Кольцо Всевластия?

Многие девушки, которым волей обстоятельств приходится быть самим за себя, любят говорить, как же приятно с любимым мужчиной оказаться нежной и слабой. Меня, по правде сказать, никогда не баловали поддержкой и взаимовыручкой, но нежной и слабой мне быть не хотелось. Сколько себя помню, было мне семь лет или двадцать, я всегда стремилась помогать, а не принимать помощь. Не чтобы меня утешали, а чтобы я утешала, не чтобы меня спасали, а чтобы я спасала, не чтобы меня любили, а чтобы дали мне любить и заботиться. Меня не назовешь очень гордой, но я предпочитаю как можно меньшему количеству людей доверять свои дела и прошу о помощи только когда она нужна мне, а не когда человек в принципе может помочь. Если я молчу, значит не хочу помощи и она скорее помешает мне, чем пойдет на пользу. Поэтому любители носить за меня тяжести всегда вызывали лютый фэйспалм, и всякий раз, когда я поднимаю по лестнице тележку, надеюсь, что не встречу никого из них.

В оригинале пункты флэшмоба выглядят так, но некоторые я перепишу по-своему. Участвуют, конечно, только котятки из моей ленты, потому что остальных я просто не знаю, простите. =(

Вы отмечаетесь под записью, а я...

1. Скажу, почему подписалась на ваш дневник.
2. Скажу, кого из персонажей книг или фильмов вы мне напоминаете.
3. Расскажу, какие воспоминания у меня с вами связаны.
4. Расскажу о первом впечатлении, которое вы на меня произвели.
5. Скажу, что из неодушевленных предметов или явлений кажется похожим на вас.
6. Задам вопрос, который давно хотела задать, да все не получалось.
7. Отсыплю вам фирменных котиков.

# Иногда кажется, что во мне две части: одна представляет разум и волю, а другая — душу и тело. И первая не устает повторять второй, что однажды настанет время — и обе будут жить как та пожелает.

# Сдается мне, в современном мире можно быть пособником террористов, главой мафиозного клана, убийцей детей и растлителем молодежи, грабителем и мастером кидалова, но все это простится тебе, если ты будешь продуктивным и позитивным.

# В последние месяцы перечитываю и пересматриваю все, что любила в школе. Сейчас смотрю "Покемонов" — "Санта-Барбару" мира аниме. "Покемоны" — эпопея контрастов: моим нравственным устоям претит многое из того, что я вижу на экране, но в то же время есть в этом сериале нечто простое и чистое. Топорные художественные приемы и дебильный юморок перемежаются трогательностью и тонкой иронией, которую не ожидаешь встретить в подростковом мультфильме. Сюжет таков, что, если хоть на минуту задумаешься о логике происходящих событий и самого местного мироустройства, без пол-литра не разберешься. Но пока смотришь, кажется, будто все понятно и правильно, один к одному. Такой странный сериал! А сами покемоны — ну что за красота! Столько лапочек на единицу экранного времени, что я плачу розовыми слезами! Да не проклянут меня ортодоксальные анимешники, но западный перевод имен и русский дубляж мне пришлись по душе больше оригинала.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Фади провела в овраге шесть месяцев, пока ладе Хаорте не вошел в силу. Хищных птиц, слетавшихся клевать мертвую Толу, она ловила и сворачивала им шеи, затем выдирала перья, отрубала головы и ноги и вкладывала тушки в пасть Хаорте, и он проглатывал их. Она охотилась для него в зверином обличии и приносила ему серн и косуль, ходила на далекий ручей за водой и, пока не стало лето, разжигала возле Хаорте большие костры, чтобы согревать его раны. Так прошло полгода, и Хаорте привык к ней, и Фади его полюбила.

В начале осени василиск уже мог охотиться самостоятельно, и они более не задерживались в Савре. С севера на юг они пересекли материк, идя сквозь дикие места, где никто не мог их увидеть, и в середине зимы явились в Суалафи к великой радости семейства Фади и всех, кого она оставила в родных краях. Фади стала жить в своем прежнем доме, а Хаорте поселился в пустыне, и она приходила к нему.

На исходе года Фади родила сыновей-близнецов и назвала их на суатрийский лад. Как именно — мне еще неясно, однако я знаю, что в Лаурадамане сыновья Хаорте были известны как Око солнца и Око луны. Хоть и были они близнецами, повадки и нрав их сильно разнились. Око солнца был яростен и жарок и пуще всего прочего признавал грубую мощь — ею отличалась его волшебная сила, способная, подобно сестрице Янгире, двигать земные пласты и обрушивать горы. Он был дружен с Западным ветром Сабхати, так как оба они были могучи, и свирепы, и скоры на расправу.

Око луны больше склонялся к неявному могуществу и тайным знаниям, но тоже был сильным чародеем. Мне неизвестно, дружили ли братья между собой, все-таки слишком различались их привычки, но уж по крайней мере, не враждовали.

О том, за какие дела помнят их в Лаурадамане, я тоже пока не знаю.

Мне по душе люди, обладающие безусловным милосердием, которые говорят: я люблю тебя, я помогу тебе, пускай даже ты убийца, порноактер и гангстер и носки меняешь раз в месяц. А вот тех, чье милосердие зависит от каких-либо условий, не люблю. Они обычно говорят: я отнесусь к тебе по-доброму, если ты будешь порядочным честным человеком, станешь нести в мир свет и любовь и пользоваться шампунем марки "Витэкс".

Наверное, те из моих героинь, кто обладал нерушимыми нравственными принципами (а из моих героинь ими мало кто обладал, этим больше грешат женщины Средиземья, о которых я пишу), не любили драконов, с которыми им довелось жить и растить общее потомство. А если любили, то излишне сдержанно, осторожно, словно бы боясь растратить огонь своего сердца на кого не следует. И как бы не довелось им горько сожалеть о душевной скупости, когда до их огнедышащих супругов доберутся герои с такими же нерушимыми принципами и острыми мечами.

История почти всегда заканчивалась для меня там, где умирало чудовище. Так, я не дочитала "Хоббита", боюсь, не дочитаю "Детей Хурина" (бедный, бедный Глаурунг!), без воодушевления заканчивала "Тайную комнату", да и "Алису" после гибели Бармаглота смотрела вполглаза.

странные пейринги и рассуждения об НЦе... однажды ты понимаешь, что между твоими персонажами будет секс. Дело житейское, ничего особенно романтичного в нем нет, потому что это мои персонажи, но нужно решить для себя один вопрос: как об этом рассказывать. И здесь, как ни странно все зависит не от меня-автора, а от героя, о котором я пишу. Есть те, о ком не напишешь ничего выше G: выйдет бессмысленно, потому что НЦа никак персонажа не раскроет. Взять, например, Анкалагона (да простит меня Профессор!): достаточно будет только упомянуть его и Савалах потомство, чтобы дать читателю понять, что они пара. Описывать зачатие смысла нет вообще: не таковы герои, чтобы это было для них хоть сколько-нибудь важно.

Иное дело — Глаурунг (да простит меня Профессор еще раз!). С ним бы я написала R или, может, скромную НЦу, потому как, чувствую, это поможет лучше раскрыть героя. Особенно если пару ему составит Ниэнор, а не одна из ангбандских матерей драконов. Обычно я не очень люблю описывать межвидовой секс, но здесь — таков герой, что НЦа, пускай весьма скромная, и раскроет его лучше, и в историю впишется неплохо. Почему — трудно объяснить. Я пыталась рассказать подруге в личке, но сейчас понимаю, что на самом-то деле ничего внятного не сообщила. Сложно передать словами, что такого я вижу в герое, отчего хочется писать о нем НЦу.

Это был пост фикрайтерских мучений, а вы просто знайте, что есть персонажи, о которых ничего откровеннее PG-13 не напишешь, и есть те, кого и в 18+ изобразить не грех.

Почти год у меня в голове бродила тень этой записи, но, по чести сказать, я не думала, что кому-нибудь она окажется интересна. Помню, несколько лет назад я писала о своем отношении к разным историческим эпохам, ну да их все знают хотя бы из школьного курса, а вот времена доисторические в школе почти не изучаются.

И все-таки я не буду подробно расписывать, когда и каким был тот или иной век, потому что товарищ, пожелавший прочесть этот пост, мужественно решил разобраться в геохронологии сам.

Начну, пожалуй, с того, что чем дальше от нашего времени отстоит эпоха, тем сильнее во мне желание увидать давно сгинувший мир. Кайнозойская эра, время млекопитающих, и вовсе кажется современной и понятной, будто не миллионы лет назад жили ее первые дети, а существуют до сих пор в какой-нибудь экзотической стране, до которой не добралась еще съемочная группа National Geographic.

Мезозой, век рептилий, связан для меня с уютом и спокойствием, убежищем, в котором можно скрыться, колыбелью, где можно переждать бурю. Но мысли о спокойствии и силе навевают только триас и юра, в меловом периоде чувствуется тревога, суетливость, пожирание себя, упадок и предчувствие гибели.

На эти две эры я смотрю без трепета и благоговения: я чувствую их, я понимаю их, я смогла бы уяснить их нравы и обычаи, если бы волею судьбы оказалась заброшена в прошлое.

Но не таковы предыдущие эпохи. Я обычно говорю, что в юре хотела бы поселиться, потому как люблю ее больше остальных периодов, но палеозой напоминает мне о том, почему я вообще увлеклась палеонтологией. Если пытаться найти своим чувствам какое-никакое объяснение, можно сказать, что в палеозое Земля мало напоминала теперешнюю себя и ее пейзажи, говорят, были поистине фантастическими. Дух времени чувствуется в изображениях лесов, которые обратятся в уголь, и гигантских грибов, поднимающихся над туманным пейзажем позднего силура. В детстве, рассматривая иллюстрации Зденека Буриана, я очень ясно могла ощутить, что изображенному на картине многие миллионы лет.

Особым почетом я дарю те эпохи, в которые суша была безвидна и пуста, а жизнь существовала только под водой. Острова и материки, на которых не было ничего, кроме камня да редких луж, вызывают у меня желание почтительно притихнуть перед их безмолвием. В океан, где многие миллионы лет развивается жизнь, почти нет желания заглядывать: пускай себе живет, и растет, и множится, чтобы когда-нибудь заселить и наполнить звуками эту безжизненную пустыню.

Архей, в котором даже океаны не пестрели разнообразием, стоит отдельно. Я слышала, что даже небо в архейском эоне было не голубым, а желтым из-за обилия метана в атмосфере, да и трудно было увидеть небо за плотной завесой черных облаков, не пропускающих солнечного света и прорезаемых то светом изливающейся лавы, то вспышкой небесного тела, врезающегося в поверхность Земли.

А было время, когда планета не знала ничего, кроме огня и бесконечного града астероидов — тот век назвали в честь подземного царства Аида. В далеком детстве я видела картинку из книжки, и на картинке был только огонь, и тогда я подумала, что не хотела бы оказаться там и что это, несомненно, впечатляюще.

Потом я выросла, но и теперь, когда хочу успокоить душу и обратиться к святому и вечному, я обращаюсь к палеонтологии, и ушедший мир, погребенный сотнями напластований, смотрит на меня из глубины веков, и поднимается, и зовет за собою.