в подарок Юле Хандархаевой

Как луна поля осветит,
Станет стража у ворот –
Обращусь в свирепый ветер
И шальной водоворот,

Грохот горного разлома,
Ярость бури и огня,
И рука родного дома
Не достанет до меня.

По дорогам занесенным,
По ущельям и горам
Я оставлю свой поселок
И приду в забытый храм.

Откажусь от благородства,
Упаду в глухую тьму,
Позабуду дом и род свой,
Имя новое возьму.

Разорву земные недра,
Словно остров молодой.
Стану пламенем и ветром,
Стану горькою бедой.

Чтобы скалы ниц лежали,
Внемля дару моему,
Я сгорю в его пожаре,
Задохнусь в его дыму.

За оставшиеся два дня можно еще сдохнуть, забеременеть, попасть в параллельный мир или написать шедевр, но я подозреваю, ничего из этого не случится, поэтому подведу итоги года сейчас. Завтра нужно будет выкладывать подарки-фанфики, будет малость не до итогов.

Итак, этот год ничем особенным для меня не обозначился. Я снова познакомилась с кучей клевых людей, посмотрела кучу клевых фильмов (отзывы я пишу, в основном, на художественные, но документальных смотрю куда больше). Увлеклась Таро и получила в подарок первую колоду, но пока даже не познакомилась с ней целиком.

Получила "отлично" за педагогическую практику и не сдохла. Так устала от своей болезни, что в первых числах января запишусь к врачу. Вот, пожалуй, и все, чем примечателен этот год. Правительство в моей голове не сменилось, как прошлым летом, там по-прежнему господствуют животные и силы природы, а смена "царя в голове" — главный признак, по которому я могу судить о личностной перестройке. Природа царствует там уже полтора года. На рекорд идет.

Достижением можно назвать то, что я перестала обманывать себя искусственной мотивацией. Перестала пытаться с воодушевлением отнестись к тому, что, по идее, должно меня радовать, но не радует. Теперь, если меня вдохновляют только вкусняшки, шмотки, фильмы, природа и рептилии, так тому и быть. Вдруг я стану знаменитым на весь мир поедателем вкусняшек?

С итогами разобрались, поговорим о планах.

С наступающего года я собираюсь следовать правилам, которые снимут с меня большинство обязательств. Придется приложить большие волевые усилия, чтобы им следовать. Ведь иногда так хочется пообещать фанфик в команду или собственноручно связанный подарок на день рождения. Но нет, надо себя заставлять не обещать ничего.

Собираюсь перейти с рассказов на романы. У меня есть несколько задумок для больших сюжетов-фэнтези. И несколько размытых историй с животными в главной роли. Хочу написать историю жизни индийской очковой кобры, которая попала к заклинателю змей (меня в свое время тяжело поразило то, что с ними делают заклинатели). Историю жизни гепарда из Серенгети. Но для этого нужно большое умение, которое я пока не готова проявить. Поэтому начну с фэнтези. Даже если я не люблю писать, я умею это делать, а раз так, что мешает мне прославиться.

Собираюсь связать себе платья-миди из прямоугольников (я слышала, вся традиционная одежда шилась из прямоугольников). У меня уже даже цвета подобраны: малиновый и фиолетовый, синий и белый, зеленый и оранжевый. Собираюсь пойти на курсы шитья, когда стану жить в одиночестве.

Собираюсь посмотреть ебаного "Никиту Кожемяку", которого нет ни на одном блять торренте, хотя он два с половиной месяца назад вышел нахуй. И еще парочку красивых фильмов "на один раз".

Остальные планы довольно размыты: я не в курсе, куда занесет меня распределение, поэтому не буду загадывать.

Насколько же неприятна главная героиня! Я читала о Гипатии, и образ в моей голове вовсе не соответствует образу из фильма.

Черт возьми, это же испанское кино, почему актриса на главной роли такая голливудская! Нет в ней ни индивидуальности, ни обаяния — типично киношное лицо, типично киношное поведение. Я ожидала, что увижу страстную грубоватую женщину, а увидела нечто мягко-воздушное, с наигранным воодушевлением обсуждающее звезды.

Реверанс в сторону европейского кинематографа: кровищи гораздо меньше, чем в американских фильмах, а секса и обнаженки вообще почти нет, однако картину это не спасло. Гипатию сделали настолько безличной, что все впечатление пошло по пизде. Я вовсе не хотела признавать харизму Кирилла Александрийского, главного отрицательного персонажа, но, черт побери, он куда обаятельнее героини.

Из любимцев назову еще Ореста — ее ученика и префекта провинции. Бесстрашный и самодовольный, он принадлежит к тому типу мужчин, которые походят на моего внутреннего Тэссэ.

А героиня ни к чему не принадлежит! Как можно было поставить это бледное нечто играть Гипатию!

Бомбит от фраз в духе "чувствовать такую-то хуйню — неправильно". Чувствовать любую хуйню правильно, будь то боль от порезанного пальца, ненависть к родителям, желание убить младенца или сексуальное влечение к животному! Это сигнал о твоем состоянии, это сведения, с которыми ты можешь иметь дело и на их основе принять решение. Вряд ли ты кинешься проламывать череп орущему ребенку или сдавать родственников областному суду, но знать, что эти желания в тебе есть, никогда не бывает лишним.

Осудить можно действие, да и то многое сейчас слишком драматизируется. Но, когда кто-то осуждает чувства и мысли, мне хочется сказать ему, чтобы в следующий раз не смел уставать на работе и злиться на скандального соседа.

Из восьми работ, о которых я говорила, мне осталось дописать две и две отредактировать. И я их уже ненавижу, особенно ту единственную, которую будет читать один человек и которая, мягко скажем, ставит меня в тупик. За этот месяц я написала столько, что уже выдохлась, и, честное слово, не могу придумать ничего стоящего. Может, написать какую-нибудь левую хуйню и забыть? Но у меня взрывается мозг от мысли, что за оставшиеся семь дней мне нужно что-то еще писать, пускай даже хуйню.

Чтобы я еще раз кому-то что-то обещала!

Мой Луч Миссии -Kaina- определила как Императрицу, и почти сразу же я пошла слушать лекцию Иссэт Котельниковой, потому как это был единственный доступный мне материал. И знаете, это многое объяснило.

Объяснило, почему меня словно покусал бешеный гринписовец и я почти всегда ратую за то, чтобы природу не трогали. Императрица следит, чтобы люди, придя на Землю, соблюдали ее устав, а не совались с собственным.

Объяснило, почему я не люблю людей, недовольных своим биологическим полом. Природа и так все сделала заебенно, чем ты недоволен, холоп?!

Объяснило, почему я не жалею или почти не жалею слабых. Есть граница, за которой жизнь превращается в агонию, и тогда ее милосерднее прервать, чем продлить. Императрица не поддерживает то, что нежизнеспособно, и понимает, когда из уважения к жизни нужно за нее бороться, а когда из того же уважения — бросить. Природа может казаться жестокой, но на самом деле она гармонична. Именно поэтому мое сердце не сжимается при виде младенцев, прикованных к аппарату искусственного жизнеобеспечения.

Объяснило, почему я не фанат чайлдфри. Делай что тебе угодно и трахайся с кем хочешь, но не позволь своему роду прерваться. Правда, я не уверена, что сама последую этому правилу, но сознательное нежелание иметь детей чем-то мне неприятно.

Объяснило, почему я против насилия над собой ради почесывания гордыни. Когда ты преодолел лень и наступает второй предел под названием "больше не могу", стоит остановиться и отдохнуть.

Иссэт разбирала также вопросы этики и морали. Этикой она называла умение в каждой конкретной ситуации решить, что тебе делать, а моралью — своды норм, одинаковых для всех ситуаций. Мораль порождает общество, и общество же диктует, какого будущего желать и как к этому будущему стремиться. Если у тебя нет цели и стремления к достижениям — ты ему не нравишься. Если ты не лучишься оптимизмом двадцать четыре на семь — ты ему не нравишься. Если ты завидуешь кому-либо черной завистью, ревнуешь, проявляешь любые сильные чувства — ты ему не нравишься.

Социум стремится подменить истину суррогатом. Если ты по природе своей творец, тебе расскажут, как надо творить. Если исполнен любви ко всему живому, тебе расскажут, как нужно любить и заботиться. Однако общество поверхностно. Если создавать видимость нормы и за этой ширмой делать что тебе вздумается, оно будет смотреть сквозь пальцы на твои выкрутасы. Если вы когда-нибудь писали отчеты, то знаете, что важна не столько проделанная работа, сколько видимость кипучей деятельности. И сейчас я скажу, может быть, неприятную вещь, но мне тоже важна внешняя пристойность. Ебись хоть с трупами, но на похоронах изволь стоять в черном и мять платочек. Чувствуй какое угодно благоговение перед музыкой, но играть изволь не гримасничая. Люби мужа сколь угодно сильно, но в общественных местах ведите себя как добрые знакомые.

Единственное, что вызвало у меня вопросы, это рассказ о преимущественной моногамности Императрицы и о том, что любое развивающееся общество должно отказаться от многобрачия, особенно от женского. Возможно, я какая-то не тру-Императрица, но сложно найти более полигамную женщину, чем я. Кто мне понравился — сам виноват.

***
Иссэт упомянула о том, как умирают животные. Они как будто перестают бороться, отпускают жизнь — и она медленно утекает из них. Интересно, на какой день своей гибели перестал бороться Ал.

Немного в тему предыдущего поста: почему я не сочувствую и почему у меня сложно вызвать жалость.

В детстве меня покусал не только бешеный гринписовец, но и Дарвин. С тех пор у меня атрофировалась или почти атрофировалась жалость к слабым. Не могу сказать, что я вообще не жалею котяток, но я определенно не жалею их больше, чем остальных попавших в беду животных. Но на животных мое милосердие распространяется безусловно, а вот с людьми дело обстоит хуже.

Меня трудно, почти невозможно развести на жалость. Во-первых, потому, что жалеть обычно принято слабых, а у меня со слабыми как-то не сложилось. А во-вторых, я обычно замечаю попытки пробудить во мне какие-либо чувства, и ничего, кроме раздражения, они не вызывают.

Однако на самом деле я очень жалостливый человек. Иногда я настолько жалею жертву, что хочу оказаться на ее месте: испытать боль пострадавшего мне кажется легче, нежели наблюдать ее. Однако почти всегда это жертвенное сочувствие направлено на тех, кого я считаю объективно сильнее себя.

И тут у меня в голове закрутились колесики: возможно, моя жалость к сильным и отсутствие жалости к слабым вызваны эволюционным прагматизмом. Я готова принести себя в жертву, чтобы жили те, кто сильнее меня, но не готова поступаться своими интересами ради тех, кто слабее. Таким образом, даже такое высокодуховное чувство, как сострадание, направлено у меня скорее по-эволюционному, чем по-христиански.

Не знаю, какой из этого следует вывод. Наверное, прикольный я котан.

# За оставшиеся две недели декабря и почти весь январь мне нужно написать восемь работ разной степени тяжести. Одна из них написана и вычитана, две написаны, но не вычитаны (займусь завтра), две почти дописаны, две доведены до сюжетной завязки, и одна не начата вообще (благо, там у меня полный простор для творчества, ибо читать ее будет один человек).

Меня очень радует, что самые большие работы написаны почти все, а доделывать нужно, в основном, мелкие рассказы и стихи. Однако я уже не раз пожалела о щедром предложении написать в каждую команду по работе и подарить по одной котанам. Поэтому прошлой ночью я вывела для себя несколько правил личной свободы, которым постараюсь следовать, как только разберусь с обещаниями.

Вот эти правила:

1. Не брать денег в долг.
2. Не брать на себя обязательств сверх необходимых, по крайней мере, по собственной воле.
3. Не давать обещаний (я очень обязательный котик, и, если даю обещание добровольно, убьюсь — но выполню).

Это значит, что в ФБшные команды я буду проситься исключительно рыбодебилом, не обещая никаких работ, а если что и принесу — пускай это будет для товарищей сюрпризом.

# Есть у меня одно правило, которого я стараюсь придерживаться, когда пишу стихи и прозу. Это правило — использовать насколько возможно нейтральную лексику и нейтральный стиль речи. Можно сказать, я следую ему неосознанно, а когда им пренебрегают другие, используя эмоционально окрашенные слова и фразы, меня начинает тошнить. Меня тошнит от "мамочек", "ребеночков", "котеночков", небрежных сокращений имен и слов, потока сознания, сказуемых-инфинитивов и прочих попыток показать свои чувства, если они предпринимаются всерьез. Почему я не терплю всего этого? Мне свято верится, что я сама должна решить, как относится к сказанному. Я сама определю, нравится мне новорожденный или нет, но, называя его "ребеночком", вы не даете мне этого сделать. Я вправе решить, какое почтение оказывать человеку или событию, но вы, называя их пренебрежительно, подсказываете мне готовый ответ.

Я прочитаю, как прошли ваши выходные, и решу, достаточно ли они были веселы. Не помогайте мне в этом нелегком деле своим потоком сознания, должным означать, что выходные прошли очень насыщенно.

Уже два человека за сегодня кинули в меня этим флэшмобом, так что приступим.

В чем суть: вы пишете мне, насколько я прекрасна, неповторима, богоподобна, талантлива, как вы рады со мной дружить и что за мной в самом ближайшем будущем явится дракон, а я такая: "ай, спасибо, дорогой, здоровья твоей маме, бабушке и всем твоим родственникам до седьмого колена".

Что-то не складывается у меня со славянским и околославянским фэнтези. Вроде и читать интересно, и перловки особо не находишь, а тошно. Как я отошла от Семеновой сразу после школы, так теперь начинаю отходить от Дворецкой. И ведь сюжеты интересные, герои яркие, язык правильный и легкий, а все равно не могу читать. Какую книгу ни возьму — она словно бы кричит: все, что тебе нравится, не должно существовать на земле!

Наши с авторами мировоззрения не просто разные — они противоположные. Я люблю красный, скажем. Тут приходит ко мне человек и говорит: а я люблю зеленый, вот, написал историю про зеленый, почитай. Я почитаю — и очень может быть, что мы вместе станем любить зеленый. Но бывает и по-другому. Приходит человек и говорит: а я не люблю красный, и я написал антикрасную историю. И вот его работу, даже если она захватывает с первых строк, я не смогу прочесть.

Чуть более определенный пример: так получилось, что я питаю нежные чувства ко всем искателям удачи, начиная от воинов-наемников и заканчивая испанскими конкистадорами. И вот попадается мне книга, герой которой — бескорыстный солдат, преданно служащий отечеству. Я могу полюбить и книгу, и ее героя — хороший ведь человек. Чего я не могу полюбить — так это опуса, в котором все искатели удачи — отрицательные персонажи.

И вот, читая произведения Семеновой, а теперь уже и Дворецкой, я чувствую, что мировоззрение, которое определяет поведение героев, не просто не сходно с моим — оно его отрицает. Иногда мне думается: авторская ли в том вина или сама эпоха чужда мне?