Я уже говорила, что люблю диких тварей — людей и животных. И, если с животными все понятно, то что в моих глазах делает дикой тварью человека?

Во-первых и в-главных, это то, на что ориентируется человек, принимая решение, чем руководствуется в своем поведении. Мы часто не замечаем или не сознаем, что поведением многих из нас управляют условности, призраки. Нечто, вложенное в голову родителями, обществом, СМИ, принятое на веру и, как правило, мало общего имеющее с жизнью.

Поведением диких тварей, как во многом и поведением животных, управляют личные желания, врожденные инстинкты, прежний опыт и здравый смысл. Ограничения, которые для многих людей внутренние, для дикой твари внешние. Если некому следить за их соблюдением и некому наказать за пренебрежение к ним, дикие твари от них избавляются.

Такие люди, безусловно, знакомы с требованиями общества. Они могут наизусть знать его законы, писаные и неписаные, но ничего из этих законов, идеалов, норм, убеждений не принимают к сердцу. Такие люди могут подчиняться правилам — и чаще всего подчиняются (кому угодно сидеть в тюрьме?) — но правила всегда существуют не внутри них, а параллельно с ними, вовне, и достойны соблюдения лишь тогда, когда оно выгодно. Проще говоря, дикая тварь — это человек, который в детстве не поверил взрослым.

Вторая черта — которую я знала как будто давно, но в слова облекла только сейчас — это косноязычие. Тварь дикая — тварь бессловесная. Не подумайте, что они плохо образованы, у них маленький словарный запас и речь беднее, чем у гопника с района. Они могут быть крайне красноречивы, болтать часами не повторяясь, вести за собой массы, убеждать, проповедовать, касаться самых сложных тем и объяснять их просто... до тех пор, пока речь не заходит о высоких материях и сильных чувствах. Тогда они замолкают.

Дикая тварь не может говорить о любви.

Дикая тварь не может говорить о Боге.

Даже о каких-то сложных вопросах мироздания и сущности человека иногда не может говорить.

Значит ли это, что дикая тварь не знает любви? Буквально две секунды назад, пока я писала этот пост, мне пришло сообщение от одной моей кошечки: "Где-то я слышала, мол, если взять много детей и дать им вырасти в изоляции от всего современного искусства, будут ли они знать, что такое любовь? И сказали, что они, возможно, даже больше будут знать и понимать ее в себе, чем мы, потому что мы мыслим навязанными обществом и искусством категориями, а они чувствуют это в себе, пусть и не могут выразить словами".

И знаете что? Это лучший ответ на мой вопрос.

Мне исполнилось двадцать шесть, а чуда не произошло.

Ну ахуеть теперь.

Я бы рассказала, что происходит в моей жизни — эта история весьма показательна — но пока обожду. Сегодня хочу поделиться очередной мыслью, которая пришла, возможно, с опозданием в несколько лет, а возможно, как раз вовремя.

Не раз я замечала, что, чем старше становлюсь, тем больше арка Шичининтай цепляет меня, как будто в ней есть смыслы, которые раскрываются с годами. На самом деле никаких дико сложных смыслов там нет, но те, что есть, я смогла прочувствовать лишь со временем. И часто бывало так, что какую-то мысль я высказала в двадцать или даже пятнадцать лет, а осознала только сейчас, будто говорила чужими словами.

Теперь скажу своими.

С годами я проникалась Шичининтай все больше, потому что, чем старше становилась, тем яснее чувствовала: нет смысла стремиться к чему-либо, кроме счастья. В пятнадцать лет я еще могла мечтать о чем-то великом, великом и чужом, и представлять жизнь так, как научили родители, окружение и массовая культура. У меня были какие-то принципы, было много сил и мало жизненного опыта. Потому милее прочих Шичининтай был мне Банкотсу, единственный среди них принципиальный. Остальные, хоть не вызывали отторжения, но и сердца моего не трогали. Я не чувствовала и не понимала их мотивов.

Но время шло, все, о чем я мечтала, оказалось ложным, сердце изболелось, и сил в нем осталось не так много, чтобы примерять на себя чужое платье. Принципы, статус, имидж, общее благо, понятия правильного и неправильного, даже будущее и прошлое — все теперь неважно. Важно лишь одно — как я себя чувствую.

"Мне нет дела до посмертия. Я делаю что хочу, пока жив".

Шичининтай — олицетворение этого стремления к счастью. Их не волновали вопросы возможного и невозможного, дозволенного и запрещенного, правильного и неправильного, они не терпели ни боли, ни дурного с собой обращения и умели наслаждаться жизнью. Жалея, что они рано погибли, не узнав всех ее радостей, я нескоро поняла, что о радости они знали больше моего, ибо, как звери, не ведали ни добра, ни зла, а только свое желание.

В июле поздравила с днем рождения подругу, с которой не общалась почти год. Между нами завязался очень милый разговор.

Я: И почему я ей столько времени не писала, она же кисуля!
Подруга: *перестает отвечать на сообщения*
Я: А, точно.

Я могла бы рассказать слезливую историю о том, как три часа пыталась составить этот плейлист на сайтах с, мягко скажем, нелояльной политикой, но лучше расскажу, что это вообще такое. Это все песни, которые ассоциируются у меня с Джакотсу. Я расположила их в порядке, так сказать, убывания оптимизма. Чем дальше — тем явственней близость смерти, тем мрачнее слова. "Сиреневое пламя", расположенное в конце, — песня жизнеутверждающая, однако, несомненно, посмертная. Это окончание пути, завершение жизни, ожидание нового витка.

"Till the morning light" должна была идти второй — это веселая легкая песня, но Soundcloud раз шесть дал мне понять, что загрузка не пройдет из-за нарушения авторских прав.

С вами снова кисуля с постами о Шичининтай. Уверена, вы скучали.

#

Незадолго до арки Шичининтай Кикио (Инуяшина бывшая) повстречала старого разбойника по имени Разетсу но Кансуке. Он был очень болен и, так как грешил всю жизнь, боялся, что после смерти попадет в Преисподнюю. Тогда ему пришла в голову гениальная мысль. Искупить грехи хотя бы одним добрым делом? Лучше! Найти топовое место для своей могилы, чтобы упокоиться на святой земле и избежать Ада. И, хотя я сейчас говорю с сарказмом, история Кансуке и его жажда спасения тронули меня до слез, как и многие маленькие истории "Инуяши". В конце арки Шичининтай душа разбойника вместе с душой святого Хакушина поднимается к небесам. Она спасена.

Я не особенно разбираюсь в буддизме и синтоизме и не знаю, что в этих религиях требуется душе для спасения, но меня порядком удивило, что душа Кансуке обрела покой, тогда как души Шичининтай попали в Ад. А ведь они мало что грешили куда меньше старика (за счет разницы между разбоем и наемничеством и разницы в возрасте: Шичининтай просто не успели натворить столько безобразий), так еще и были похоронены на самой святой земле (оба раза). Может, дело в том, что старый разбойник жаждал спасения, а Шичининтай не думали о нем? Но кто будет думать о спасении души в двадцать лет! Не говоря уже о том, что они вовсе не считали себя такими уж грешниками.

В общем, хорошо бы прояснить этот момент.

# Я только сейчас поняла, что знакомство с Шичининтай положительно сказалось на психике Суикотсу. В самом деле: проснувшийся в нем зверь заставлял его убивать правого и виновного, всякого, кто смел сказать слово поперек, кто не так взглянул, кто под руку подвернулся, в конце концов. Сам Суикотсу называл эту силу абсолютным злом, сокрытым в его сердце. Естественно, что и люди к нему относились без восторга и произносили его имя (каким бы оно ни было до присоединения к Шичининтай) с ужасом, и слава о нем была так громка, что дошла до ушей Банкотсу. И вот Суикотсу вспоминает: стоит на пожарище по колено в крови, у ног его — множество мертвых тел, все живое должно бы трепетать перед ним, бежать в страхе — но нет. Он оборачивается и видит Банкотсу и Джакотсу (хотя тогда еще, конечно, не знает, как их зовут). Один машет ему рукой, другой кивает с улыбкой. Увидев его в непригляднейшей из ипостасей, они не проявили ни страха, ни злобы, и Суикотсу, безумный кровожадный Суикотсу, которого старый крестьянин сравнил с демоном-ракшасом, ведет себя... нормально. Он шутит и смеется, ни с кем не спорит, даже решается на откровенность (правда, бездуховный Джакотсу не особенно ее понимает). Иными словами, общение с Шичининтай позволяет ему социализироваться, не превратиться полностью в чудовище. Я только сегодня об этом подумала.

# Еще я сегодня думала об их семьях (в самолете вообще больше не о чем думать). И мне кажется, что либо все, либо подавляющее большинство из Шичининтай не знали своих отцов. Во-первых, потому что мужская смертность в Сенгоку была едва не больше детской, а во-вторых... во-вторых у каждого свое.

Манера Джакотсу одеваться и вести себя навела нас с сестрой на мысль, что он вырос в публичном доме, где мать выдавала его за девочку и растила как девочку, дабы сына не отняли и не отдали в чужой дом. Таким образом, Джакотсу точно не знал отца и вряд ли имел братьев и сестер и вообще детей, с которыми мог играть. Запертый в четырех стенах и клетке собственного тела, он рос среди женщин и вскоре стал тяготиться ими.

Ренкотсу видится мне сиротой. Сомневаюсь, чтобы родители из простонародья отправили здорового мальчика в монастырь, когда на селе нужны рабочие руки.

Банкотсу видится мне старшим и единственным мужчиной семейства. Как будто у него была мать и сестры, но не было отца. Когда упоминают его полуграмотность, обычно предполагают, что он вырос в незнатной, но состоятельной семье. Возможно, матушка его была вдовой купца, или хозяина гостиницы, или городского главы. Как бы то ни было, мне видится, что Банкотсу прожил в доме своего детства хорошо если половину жизни. Другую же половину ныкался вместе с семьей или в одиночку по чужим домам на правах бедного родственника.

О Суикотсу я сначала хотела сказать, что уж он-то точно вырос в полной любящей семье, раз до взрослого возраста сумел сохранить чистое сердце и добрые помыслы. Однако... возможно, я переоцениваю силу любящей семьи, но, мне кажется, если родители и вправду любят ребенка и заботятся о нем, если в семье царит мир и уют, все это дает психике такую устойчивость и силу, что ее почти невозможно поколебать. Но ужасы военного времени и последней каплей — собственноручное убийство человека (пусть и для самозащиты) сломали и изуродовали душу Суикотсу, приведя к тяжелому психическому заболеванию. Посему, полагаю, даже если у него была очень хорошая семья и добрые родители, учившие сына правильным вещам, что-то тревожащее было в их жизни постоянно (хотя это же Сенгоку, тут только два тревожащих фактора, мы о них говорили). Таким образом, на фоне идиллической картины мира нет-нет, да и росло давление окружающего кошмара.

У Мукотсу точно была матушка (госпожа Тофана), чье искусство он унаследовал — по крайней мере, так сообщает англоязычный дубляж, и здесь у меня нет причин ему не верить.

О Гинкотсу сказать сложно: когда Шичининтай встречают его, он живет отшельником, занимаясь экзотическими по тем временам видами оружия.

О Кёкотсу рассуждать еще сложнее: что мы вообще знаем о нем, кроме того, что он нереально большой чувак?

Третий раз в своей жизни целиком пересмотрела "Инуяшу" (начала в феврале и, как видите, только в июле закончила) и еще весной решила, что напишу об этом большой пост, где расскажу все-все, что думаю про это аниме.

Штош, поехали.

Во многом "Инуяша" напоминает "Хроники темных времен" Мишель Пейвер (и даже может носить то же название). Сюжет настолько банален, что не заслуживает долгого описания: хорошие чуваки охотятся за плохим чуваком, который, в свою очередь собирает могущественную волшебную поебень. По пути героям встречаются разнообразные препятствия, одушевленные и не очень, и, собственно, всё.

Смотреть "Инуяшу" ради сюжета глупо. Но, как и в "Хрониках", мне понравилась атмосфера (Япония первой половины XVI века, в которой мифологические персонажи и предметы так же реальны, как люди и животные). Понравился посыл авторов: несмотря на порой однобокое трактование добра (как служения людям) и зла (как причинения им вреда), отрицательных персонажей в истории нет. Даже местный главзлодей, за которым герои гоняются весь сериал, предстает в конце жертвой обстоятельств, обманутым и сдавшимся тьме собственного сердца. Нравится и то, что при таком строгом разграничении добра и зла, ни одно из этих качеств не воплощается ни в ком в полной мере. Объективно стремные персонажи являют величие духа, тогда как объективные котятки творят дичь.

И, как вы уже поняли, герои — третья и, наверное, главная причина, по которой я люблю "Инуяшу". О них и поговорим.

читать дальшеИнуяша сотоварищи. Неожиданно приятная команда спасителей мира местного розлива. На мой взгляд, у них зашкаливает пафос, но патетику с лихвой окупает милосердие. Это те самые воины, которым, дабы пощадить врага, достаточно, чтобы он им больше не угрожал. Если Гарри Поттера я не особенно любила как раз из-за воинствующей добродетели (ну, и за то, что он убил василиска), то Инуяша с друзьями оценивают все далеко не так однозначно. Не так-то легко им смести с дороги очередное препятствие, и милосердие их чаще всего исходит не из принципа, а из сострадания. Хоть и воины, они миролюбивы — и это, пожалуй, главное их достоинство. Врагу достаточно проявить хоть толику любого человеческого чувства — и он может рассчитывать на их милость. Это не те люди, что станут биться до конца за принципы.

Нараку. Этот чувак сделал всё, чтобы Инуяша с друзьями его ненавидели (как оказалось впоследствии — нарочно), а у меня все равно ненавидеть его не вышло. Уже не помню, что я к нему чувствовала десять лет назад, когда впервые смотрела аниме, но теперь, когда я знаю, что он не хотел ни власти над миром, ни торжества вселенского зла, ничего глобального, а просто конкретную бабу — и ради этого охотился за волшебной хуйней, исполняющей желания, — я не могу его ненавидеть. Он колебался, не желая расставаться с человеческим сердцем и отдавать душу полностью во власть волшебного камня, хотя и отдал. Конечно, можно сказать, что его методы добиться Кикио, мягко говоря, странноваты. Нараку как будто поменял местами цель и средство и из-за бесконечного поиска осколков Камня Душ сделался Кикио злейшим врагом. Кикио, впрочем, и сама хороша: человеческое сердце, единственное, что было в Нараку светлого, она высмеяла как слабость и издевалась над ним. В общем, крайне обидно, что у этих двоих так все закончилось, но, надеюсь, в посмертии они смогут быть вместе. Хоть я не люблю Кикио и считаю, что она недостойна Нараку.

Кагура. Авторы изо всех сил хотели показать, что история Кагуры — это история о свободе. По сути, весь ее подсюжет сводится к одному: рабыня стремится получить свободу. Но, честно говоря, меня Кагура зацепила не этими унылыми попытками освободиться, а самой своей натурой. Она послужила прообразом для персонажа Матери Ураганов, хотя теперь, пересмотрев сериал, я склонна думать, что сходства у них очень мало. Когда-то я сравнивала Кагуру с Джакотсу, теперь же не готова заявить об их сходстве. Если у Джакотсу убрать его веселость, легкомыслие, игривость и эротизм, возможно, и выйдет Кагура, но больно много придется убирать. Кагура постоянно заявляет, что она, мол, ветер, но более приземленного героя в сериале найти трудно. Она грубовата и проста, вульгарно женственна, буйного нрава и без энтузиазма относится к обязаловке. Она хочет предать своего господина, но вместе с тем боится смерти и старается, насколько то возможно, делать всё чужими руками. Принципиальности, честности и геройства в ней нет. И чудненько.

Теперь немного о пейрингах с Кагурой. Знаете, я обычно уважаю канонные пейринги, авторы редко подбирают персонажей так, чтобы те вовсе не подходили друг другу, но линия Кагуры и Сещемару у меня вызвала исключительно отторжение. Поймите правильно: я вижу Кагуру в пейринге. Я вижу ее женой и матерью. Но не с Сещемару же! Все сцены, где они проявляли друг к другу личный интерес, вызвали у меня чувство чего-то неправильного и неестественного. И когда я задумалась о том, что, если не Сещемару, то кто мог бы стать мужем Кагуры, мне почему-то вспомнился Рюура. Помнится, в истории дьявольского коня Энтея его первый всадник предлагал Кагуре брак, обещая, что вскоре он станет покорителем всего мира и она займет место подле него. На что Кагура отвечала: ты, мол, не похож на того, кто способен завоевать мир.

Окей, Сещемару способен завоевать мир. Сещемару способен был бы, не погибни Кагура, освободить ее. Но эй, его холодности хватит, чтобы пустыню превратить в ледник, Кагуре очень скоро сделалось бы с ним скучно и не по себе. А что до Рюуры, сдается мне, он тоже в силах завоевать весь мир (ведь он старший из богов войны), а кроме того, он не холоден и с ним Кагуре общаться было бы несколько приятнее. Сещемару способен вызвать чувство влюбленности (и вызвал у пятнадцатилетней меня), но жить с ним, вероятно, смогла бы только женщина, готовая, фигурально выражаясь, заглядывать ему в рот, как та же Рин. Если вам нужны еще доказательства того, что Рин была ему куда дороже Кагуры, держите: когда Сещемару понял, что не сможет исцелить Кагуру Тенсейгой, его реакция была "блин, жалко, ну ладно". Когда Сещемару понял, что не сможет исцелить Тенсейгой Рин, его реакция была ААААААААА ЧТО Ж ЭТО ТАКОЕ ТЕНСЕЙГА УМРИ МАТУШКА ПОМОГИ НИЧЕГО НА СВЕТЕ НЕ СТОИТ ЕЕ ЖИЗНИ ААААААААА. И это притом, что Рин было семь лет и она не была ему ни женой, ни невестой, а просто тусячила в его свите. У меня всё.

Бьякуя. Образец здорового пофигизма. Не холодности ака я-верну-ледниковый-период, а именно философского легкого отношения к жизни. Очень приятный, местами даже забавный персонаж, и в смерти себе не изменивший. Я хотела бы с ним дружить. Кажется, мне есть чему у него поучиться.

Канна и зеркальный демон. Просто, блин, почему у них не могло быть всё хорошо! Я не вижу их как пейринг, но мне очень понравилась их нежная дружба, жалко, что оба погибли.

Кирара. СУКА ПРОСТО ТОПЧИК ДЕСЯТЬ ИЗ ДЕСЯТИ МОЖНО БЫЛО СНЯТЬ СЕРИАЛ ТОЛЬКО ПРО КИРАРУ И ОН ИМЕЛ БЫ УСПЕХ МОЖНО ДВАДЦАТЬ МИНУТ СМОТРЕТЬ КАК ОНА ВЫЛИЗЫВАЕТСЯ И СЛУШАТЬ КАК ОНА МЯУЧИТ ПОЧЕМУ ОНА ДОСТАЛАСЬ САНГО А НЕ МНЕ ЕСЛИ МНЕ НУЖНЕЕ

Матушка Сещемару. Еще один топовый персонаж. Люблю героинь, которые знают себе цену, но при этом скорее комичны, чем драматичны. Та еще сука (в прямом смысле слова), но при этом она не раздражает, за ней интересно наблюдать. Она как будто олицетворение моей давней мечты о легкой и сладкой жизни, могуществе и роскоши.

Шичининтай. Вы знали, что этот момент настанет. Арка Шичининтай важна для меня по многим причинам.

а) первая, она же главная. Я просто люблю этих героев. Когда я смотрела арку впервые десять лет назад, можно было прямо по ходу просмотра заметить, как меняются мои вкусы. Если в начале арки я любовалась Сещемару и радовалась каждому его появлению на экране, то уже к ее середине мне на Сещемару стало как бы наплевать. Шичининтай затмили его своей шикарностью и во многом определили мои предпочтения в мужчинах в дальнейшей жизни. С этой арки началась моя нежная любовь ко всякого рода искателям удачи вроде воинов-наемников или конкистадоров. От Банкотсу пошел образ Тессе, кочевавший со мной из истории в историю целых десять лет. Благодаря любви к Джакотсу, я стала доброжелательно, даже с интересом относиться к ЛГБТ. Да и в целом Шичининтай были первыми, к кому я ощутила нечто вроде материнского чувства — по крайней мере, именно так я это для себя объяснила. Когда мне неважно было, увижу я их снова или нет, а значение имело только, спасутся ли они.

б) представьте себе: почти все герои "Инуяши" — могущественные демоны, или охотники на них, продолжатели славных традиций, обладатели сверхъестественных сил или необыкновенной добродетели. Обычных смертных герои не воспринимают всерьез, и, глядя на это пафосное сборище, ты с одной стороны восхищаешься им, а с другой — чувствуешь некую собственную ущербность, понимая, что тебе не место на этом празднике жизни, тебе с ними не сравниться и не потягаться, даже простая японская школьница Кагоме стоит над тобой настолько высоко, что лучше отойди и не мешай крутым героям делать их крутогеройские дела.

И тут появляются Шичининтай — простые смертные, без сверхъестественных способностей, без демонической силы, с нравственностью ниже среднего — и дают. всем. пизды.

в) когда садишься смотреть "Инуяшу", лучше запастись салфетками и тазиком, потому что, начиная почти с самых первых серий, аниме беспощадно давит слезу. Второй сезон так и вовсе сидела не просыхая. То ли я такая чувствительная, то ли сериал мастерски снят, но я плакала почти на каждом трогательном моменте. Когда кто-то умирал — милое дело! Когда Санго разговаривала с демонами, составлявшими Хирайкоцу. Когда стало понятно, что Камень Душ не исполнил желания Нараку. Почти всегда, короче. Над аркой же Шичининтай я не проронила ни слезинки. Да, их гибель была мне тяжела, да, после них сериал будто опустел и долго еще мне словно чего-то не хватало. Но это было не то чувство, которое вызывает слезы. Отчего так — сказать трудно. Я любительница копаться в себе, поэтому все очевидные объяснения, которые можно привести, я уже привела и отвергла. В конце концов, мы с моими внутренними котиками решили, что арка Шичининтай для меня, несмотря на всю ее внешнюю трагичность — не о горе. Она о радости. Возможно, потому Шичининтай и ассоциируются у меня с утешением в отчаянии: когда ты звала, а тебя не спасли; когда худшее уже случилось; когда "не уходи, выпей со мной".

У меня такое чувство, что я немного достала друзей своими околофандомными размышлениями, потому решила больше никого не донимать. А так как поделиться мыслями все равно хочется, буду писать их в дайри некому обезличенному собеседнику — самый безобидный вариант, при котором никто не страдает.

***
читать дальшеЗадумалась я о том, почему Шичининтай не просили у своих врагов пощады, прощения или снисхождения. Ведь Шичининтай не те люди, которые имеют понятие о чести (за исключением Банкотсу), будут стоять до последнего в безнадежном бою или жертвовать собой (за исключением Гинкотсу). Они ценят свои жизни, не имеют самурайских замашек, клали на воинскую этику своей эпохи. Они — вовсе не нерушимая стена, которую можно только развалить, они не будут стойко сносить боль и не вступят в неравную схватку, если не загнать их в угол. Почему же единственное, чего они, поверженные, просили у врагов — тупо добить их? Даже Ренкотсу с его обостренным инстинктом самосохранения не пришло в голову умолять о пощаде.

И я решила, что дело вовсе не в гордости, не в чести, не в нежелании унижаться и так далее. Дело в том, что Шичининтай принадлежали к культуре, где оставлять противника в живых принято не было. Да что принято — побежденные самураи часто сами, как выразилась Пушистик, решали проблему собственного устранения. Это в христианской Европе с ее проповедями о милосердии сострадание к врагу могло быть общепринятой практикой, но в Японии эпохи Сенгоку — сильно сомневаюсь. Иными словами, в их культурном поле отсутствовала сама идея о том, что можно просить о милости и быть помилованным. И, когда Инуяша отказался добить Джакотсу, чувак был конкретно поражен и тронут. Мукотсу, правда, притворно просил пощады у Сещёмару, выигрывая для себя время, и Сещёмару даже остановился, но, во-первых, Мукотсу гораздо старше своих товарищей по оружию и, вероятно, имеет больший опыт общения с врагом. А во-вторых, Сещёмару не был заявлен как противник Шичининтай, для Мукотсу он был просто невовремя нарисовавшийся чувак со странной мотивацией.

Вторая причина еще печальнее первой и связана с тем, что Шичининтай, похоже, в голову не могло прийти, будто найдутся люди, способные их пощадить. Кому это вообще надо! Ведь Шичининтай воспринимали как инструмент, как средство, как одушевленное оружие, как угрозу. И, хотя многие герои "Инуяши" провозглашают самоценность всякой жизни, Шичининтай, скорее всего, даже не подозревали, что способны вызвать чье-либо сострадание. Повторюсь: смешно и грустно, что единственными людьми, проявившими к ним милосердие, оказались их противники.

Иными словами, Шичининтай, не прося о пощаде, не явили ни воли, ни достоинства. Они просто не знали, что так можно было. По крайней мере, в моем представлении. А вот если бы дело происходило, скажем, в средневековой Европе с культом показного милосердия... тут надо подумать.

Одна кисуля, прочитав мой фанфик о Шичининтай, сказала, что вспомнила Халиноми. И, хотя образы Халиноми вряд ли появились бы без Шичининтай, персонажи эти настолько разные, что сравнивать их мне не нравится. Определенное сходство есть только между Тессе и Банкотсу, но Тессе куда мягче своего прообраза и давно от него отошел.

Халиноми со школьных лет ассоциировались у меня с чувством защищенности и теплом. Халиноми — это надежда на спасение, пусть и в последний миг, когда висишь на скале и ждешь появления чудища. Это патронус, если угодно, сила, способная разогнать окружающий мрак. Это ожидание лучшего, это "я отказываюсь сдаваться", это вера в то, что все будет хорошо.

Шичининтай — это утешение в отчаянии. Это когда ты звала, а тебя не спасли. Когда повернуть назад можно было вчера, а сегодня уже всё. Когда ты летишь в пропасть, когда чудище распахнуло пасть, когда ты безоружна, нага, боса, всеми покинута и свободна. Тогда ты можешь сказать им: "Идите со мной" — как сказал Гарри теням родных — и встретить судьбу с легким сердцем.

# Немного о контрастах. Кажется, госпожа Такахаси приложила максимум усилий, чтобы в представлении читателей и зрителей связать Джакотсу со змеями. И имя его, и оружие, и доспех, и рисунок на лице — всё имеет с ними сходство. Вот только чтобы персонаж ассоциировался со змеей, мало внешних атрибутов. Не знаю, как в японской культуре, а в европейской традиционно "змеиными" чертами считаются хитрость, мудрость, терпение, на худой конец. А если герой обладает кристальной честностью, преданностью, буйным нравом, слабоумием и отвагой, то, каковы бы ни были его имя и оружие... ГРИФФИНДОР!

... ладно, шучу, Джакотсу я отправила бы в Хаффлпафф.