Как вы уже, наверное, поняли, я не сторонница режима изоляции. И сегодня я хотела бы поговорить о его эффективности (о его адекватности мы уже поговорили). Есть неопровержимый довод, оправдывающий введение жесткого карантина: "Китайцам же помогло!" Но мне вспоминается пост одного врача, дневник которой я читала несколько лет назад. Дословно, конечно, не вспомню, но суть была вот в чем: всегда терапия для пациента, а не пациент для терапии. Когда составлен план лечения, врач знакомит с ним пациента и спрашивает: вы сможете его соблюдать? Вы будете его соблюдать? Потому что, если пациент полечится пару дней и забьет, какой смысл в таком лечении. Если вы не хотите отказаться от сладкого, давайте введем какие-нибудь компенсаторные препараты. Если не можете позволить себе дорогие высокоэффективные лекарства, давайте назначим их дешевые аналоги в большей дозировке. И так далее.

СНГ — не китайцы. Заваренные двери наших людей не остановят. В Минске в карантинном общежитии, как я слышала, студенты просто выпрыгивали из окон и шли по своим делам. Да что студенты, даже моя матушка, интеллигентная сорокапятилетняя женщина, как-то раз, не сумев открыть дверь номера изнутри, послала нас с сестрой за помощью к соседке. Но помощи дожидаться не стала: вылезла из окна. Сорвалась, разбилась и полгода пролежала в гипсе.

И это Беларусь, где, в общем, достаточно спокойно. Уверена, что в России любители погулять уже нашли тысячу и один способ это сделать. По крайней мере, я часто слышу от своих российских друзей, что на улицах все гуляют как ни в чем не бывало. Может, изоляция и эффективная мера, но за месяц уже можно было понять: она не работает. Пациент другой. План лечения нужно менять.

Например, пусть полицейские не патрулировали бы улицы, а стояли у входов в магазины, банки и на почту с анисептиками, чтобы любители все потрогать трогали чистыми руками. Риск заражения значительно уменьшится, да и желающих зайти, чтобы "просто спросить" и "просто посмотреть", станет несколько меньше.

Ну, или еще что-нибудь.

Но пока все ратуют за изоляцию, и мой внутренний придурок подозревает, что власти стран просто собирают деньги на какой-то мегапроект вроде той космической фигни, что была в "Геошторме". А так как собирать деньги по-хорошему — долго и скучно, куда проще взимать их со штрафами.

Я сейчас понимаю, что жены декабристов, превратившиеся в наши дни чуть ли не в имя нарицательное, на самом деле не принесли жертвы и не совершили подвига. Судите сами: разве не очевиден выбор? С одной стороны — Петербург, балы и общество, комфортная устоявшаяся жизнь. С другой — унылый суровый край, где жить трудновато, но, в общем, можно, и любимый человек рядом. Да кому нужна светская жизнь и статус, если самая радость твоего сердца находится за много верст от тебя!

Так Кагоме навсегда ушла в средневековье — и не принесла жертвы, хотя в двадцать первом веке остались ее друзья и родные, и жизнь, которой она жила восемнадцать лет. Я не говорю уже про Интернет, водопровод, электричество и прочие блага цивилизации. Кто действительно принес жертву и кого я считаю героем, чей подвиг остался незаметен, — это ее мать. Что она сказала, когда поняла, что Кагоме сейчас исчезнет и больше не вернется? Она сказала: "Вот и хорошо" — и в голосе ее звучали слезы, но она улыбалась и не сделала попытки задержать дочь. И, если вспомнить поддержку, которую она оказывала Кагоме в ситуациях, когда любая другая мать в лучшем случае заперла бы ребенка дома, а в худшем — отвезла бы в другую страну, я могу сказать, что эта женщина — мой идеал матери. Неудивительно, что у нее выросла дочь, спасшая множество людей, и сын, ставший надежной опорой семейства.

Скажу сразу: это пост не о Шичининтай. Но рассуждать я буду, опираясь на их примеры, потому что все дороги ведут к Шичининтай, извините.

Это размышление родилось, когда я увидела арт, на котором Банкотсу, истекающий кровью, пронзенный стрелами, держал в руке шпильку Джакотсу, и... видимо художник хотел показать его душевную боль? Но ошибся. Ни Банкотсу, ни кто-либо другой из его товарищей (за исключением Гинкотсу), по моему глубокому убеждению, не те люди, кто будет скорбеть о друге и терзаться душевной болью, глядя в глаза гибели. С Шичининтай не получится нарисовать трагичную и возвышенную картину смерти, ведь возвышенной смерть становится тогда, когда ее принимают — с радостью или с холодной обреченностью, но принимают. Шичининтай не принимали ее до последнего мгновения и еще немного позже — иначе у Нараку не получилось бы так легко воззвать к их душам и вернуть их в мир. А сопротивление насильственной смерти, к сожалению, никогда не бывает возвышенным — это животный ужас, и ярость, и отчаяние, и трогательного арта тут не нарисуешь.

Отчего неведомый художник вообще решил изобразить Банкотсу в таком нетипичном для него образе? Разве из канона не видно, что это за человек?

И тогда размышление привело меня к тому, что существует три типа людей (на самом деле их гораздо больше, но поговорить хочу о трех).

Первый тип я сравнила бы с ноутбуками, если угодно. Это люди зачастую тонкого душевного склада, высоко одаренные, понимающие глубже и чувствующие острее, чем многие в их окружении. Они могут делать потрясающие вещи. Они могут изобрести лекарство от всех болезней. Могут породить шедевры мирового искусства. Могут воспитать поколение ученых и воинов. Но им нужны условия. Физическая и психологическая безопасность, комфорт, относительная, а лучше полная удовлетворенность жизнью. В отсутствие этого они, конечно, не погибнут. Это ноутбук перестанет работать под водой, а люди будут жить дальше, но все лучшее, что было в них, останется в них и похоронено. Не до тонкости, знаете ли, когда нужно выцарапывать себе место под солнцем.

Второй тип я сравнила бы со строительной техникой. Как и эта техника, такие люди словно бы предназначены для того, чтобы жить и работать в суровых условиях, именно там проявляются лучшие их качества. Если их поместить в уютный кокон, они загнутся, и так же погибнет все лучшее в них. Но и если удар направить прямо на них, они тоже отбросят все, что было в них хорошего и, войдя в аварийный режим, будут спасать себя. Шичининтай принадлежат к этому типу людей. Лучшие их черты проявлялись в обстоятельствах, от которых многие рады были бы держаться подальше. Но вместе с тем, глядя в глаза смерти, Шичининтай думали лишь о том, как ее отвратить.

Однако, благодаря известной стойкости людей второго типа, их часто путают с третьим типом. Третий тип людей я сравнила бы с защитными сооружениями. Если угодно, с куполом над ядерным реактором. Пока все хорошо, это просто громоздкий малополезный элемент конструкции, стремное дизайнерское решение. Но вот враг бомбит город — и сбрасывает на реактор бомбу. И тут ненужный, некрасивый, неуклюжий купол делает, наконец, то, для чего был построен — отклоняет или разрывает снаряд. Это люди, лучшие черты которых проявляются во время катастроф. Те, кто в обычной жизни мог не блистать талантами, но в беде становится щитом и опорой. Это герои, во многом благодаря которым ноутбуки могут совершать сложнейшие вычисления, а строительные краны — возводить здания.

Но беда в том, что, глядя на технику, мы понимаем ее назначение и не ждем сверх разумного. Глядя же на человека, мы не поймем, кто перед нами, люди выглядят примерно одинаково. И часто бывает так, что за невзрачным пареньком, не блещущим интеллектом, не видно будущего героя, а за раздражительной и вечно усталой женщиной — нежной матери. Вот и живут люди, в отличие от техники, не по своей природе, в чужих условиях, по чужим требованиям, делают все средненько, потому что заточены не под это, а разбираться никто не будет. У всех ведь две руки, две ноги, голова и туловище. Значит, и внутри настройки примерно однотипные. Так ведь?

«Когда позитива не достаёт, давайте вспомним и поделимся, что приятно нашим телам: какие текстуры, запахи, прикосновения, движения, температуры».

Утащила флэшмоб у Тень Черного Зверя.
_____________________________

1. Воздух улицы, когда выхожу на балкон в любую пору года, кроме зимы.
2. Ледяной воздух — отлично приводит в чувство при тошноте и головокружении.
3. Запах весны — обычно начинает ощущаться в конце февраля и часто приходит вместе с солнцем. Описать его я не могу, но чувство такое, будто идешь и знаешь: вот предвестье тепла.
4. Когда отдыхает спина: потянуться после долгого пребывания в одной позе; сесть после нескольких часов на ногах; ощущение теплого и мягкого где-то в районе почек — это место у меня чаще всего замерзает.
5. Когда направляешь теплую струю душа на шею.
6. Зарываться ногами в песок или мягкую землю.
7. Когда чешешь кошку и она вибрирует.
8. Идти по ровной длинной дороге, особенно после долгого сидения.
9. Те десять-пятнадцать минут блаженной расслабленности между отходом ко сну и собственно погружением в сон.
10. Когда обувь или одежда сидят так хорошо, что их не чувствуешь.
11. Танцы.
12. Запахи: сладкие цветочные, трав и растительных масел, озона, ягод.
13. Удачные дубляжи Джакотсу. Или скорее удачные куски дубляжей. Когда актрисам разных стран в какой-то момент удается говорить голосом дикой твари.
14. Гулять в солнечную погоду. От самого солнца я обычно держусь подальше, но видеть его — уже радость.
15. Тут обязательно упомянуть вкусную еду
16. Когда полдня работала на солнце, а потом пьешь, пьешь, пьешь...
17. Рукоделие (вязание и несложное ручное шитье). Пожалуй, его — и в некотором роде еще прогулки — можно назвать моим вариантом медитации.

Как там было: кто в армии служил, тот в цирке не смеется.

В последнее время я перестала осуждать людей, которые творят дичь из усталости — физической или душевной. Как говорил некий советский врач в блокадные времена, ни одна болезнь не унижает человека. Так вот, усталость тоже не унижает человека. Более того, она не показывает, каков он есть, потому что вы никогда не узнаете, как на самом деле должна работать машина, если она постоянно находится в аварийном режиме.

Я понимаю учителей и родителей, которые кричат на детей.
Мужей, оставляющих жен с десятью отпрысками.
Жен, которые душат мужей, потому что те задолбали храпеть.
Детей, отказывающихся от престарелых родителей.
Авторов, прекративших писать из-за отсутствия отзывов.
Людей, уставших от бедности и идущих в нелегальный бизнес.
Тех, кто сдался в двух шагах от победы.
Самоубийц.

Все эти люди никогда не сделали бы такого выбора, живи они в пригодных для человека условиях. Мы не можем приспосабливаться вечно и восставать, как феникс из пепла, что бы ни произошло. Бесспорно нам нужны силы, чтобы переживать трудные времена, но запас этих сил не бесконечен. И откуда нам знать, сколько из этого запаса уже потратила мать, кричащая на ребенка, или тихо спившийся сосед? В конце концов, любой механизм предназначен для работы в стандартном режиме, именно тогда он приносит пользу. При аварийном же режиме машина пытается в первую очередь сохранить саму себя.

Возможно, я покажусь черствой и циничной, но вам следует знать, что белорусы согласно неким этнографическим исследованиям в целом бездушные твари, поэтому буду держать национальную марку.

Скажу сразу: я основываюсь в своих рассуждениях на тех новостях, что читают все, и на тех документах, к которым имею доступ по работе. Не то чтобы у меня была полная картина происходящего, но, возможно, она несколько шире, чем у моего окружения. Итак, поехали.

1. Мне одинаково не близки мнения как о том, что "коронавирус не опасен, а шумиха нужна для продвижения новой вакцины", так и о том, что "мир в жопе, мы все умрем". Коронавирус, судя по тому, что мне о нем известно, не кажется болезнью, которая хватает всех без разбора. Если выбирать сравнение, он скорее похож на тестировщика, который ломает там, где слабо. Будем честны: закон природы таков, что во времена засух, голода, эпидемий или аномальных погодных условий в основном умирают старые и больные. Мы просто забыли об этом, благодаря нашей системе здравоохранения и общему относительно безопасному фону жизни, но это все еще естественный ход вещей. Мы пытаемся помешать ему, потому что гуманистические идеалы, которыми руководствуется общество, заставляют нас пытаться продлить любую жизнь, как бы она ни была мучительна.

читать дальше2. Кого я считаю действительно ужасными (и зачастую бесполезными) жертвами эпидемии — это погибших от коронавируса врачей. В наши дни, когда в медицинский идут часто не по зову души, а потому что потому, нет ничего более обидного, чем скончаться на работе. Одно дело — погибнуть, пытаясь вытащить с того света ребенка, и совсем другое — пытаясь облегчить симптоматику бабушкам, которые и так скоро отойдут в мир иной. Погибнуть потому, что делал как надо, возможно, даже не чувствуя смысла своих действий.

3. Куда страшнее вируса — идущая с ним рука об руку паника. Омела травница разместила об этом прекрасные слова. Я живу в стране, где нет карантина, и работаю в организации, которую не закрыли даже на всероссийский отпуск, потому что она во многом обеспечивает функционирование многих систем, в том числе государственных органов. Я крепко стою на ногах, но я все еще помню ужас прошлой осени, когда, не в силах найти работу, я на полном серьезе думала забеременеть хоть от какого-нибудь мужика, чтобы работать не пришлось. Сколько людей сейчас потеряли работу? Сколько лезут на стену от невозможности выйти из каменного мешка (я, например, гуляю в любую погоду, потому что иначе выйду в окно)? Сколько живут в предсуицидальном состоянии из-за атмосферы всеобщего страха? Да коронавирус не так опасен, как это! Эксперты советуют ни во что не инвестировать, не зачинать детей, ничего не делать, потому что время, мол, неподходящее.

Борясь с любым врагом, стоит помнить: мы боремся не чтобы победить и не чтобы уничтожить его — мы боремся за то, чтобы жить дальше. Если жизнь остановится, чего стоит наша борьба?

4. Я бы ввела скорее информационный карантин, чем физический. Чтобы любители непроверенной информации переваривали ее внутри себя, а не расплескивали в уши окружающим. Скажу сразу: я не думаю, будто нагнетание атмосферы нужно для "продвижения новой вакцины", это уж совсем похоже на теорию заговора. Хотя не исключено, что в некоторых странах людей пытаются таким образом отвлечь от других вещей, которые им знать необязательно. Но все же большинство правительств, по-моему, движимо не столько попыткой отвлечь народ и даже не столько реальным страхом перед вирусом, сколько давлением тех самых гуманистических идеалов, которыми уже пару столетий руководствуется человечество. И все же я соглашусь с постом Саши Карпенко: заботиться о физическом здоровье бесполезно, если дух человеческий будет сломлен.

5. Пока я это писала, подумала вот о чем: возможно, если уж пошла такая пляска, коронавирус стоит рассматривать как тестировщика вообще всего. Что крепко — устоит, чему следовало отмереть — погибнет. Если организм разваливается от старости или болезней — умрет, если слаба компания или отрасль — они прекратят свое существование, если слаба семья, не могущая пережить самоизоляции, — она распадется, если слаб политический строй — он падет, если слаба кукуха — ну, и так далее.

В англофандоме на удивление много фанфиков с парой Банкотсу/Кагоме (тогда как руфандом, очевидно, больше любит Сещёмару). Конечно, ни Сещёмару, ни Банкотсу ей не подходят, и в этом случае я полностью за канонный пейринг: Кагоме лучше всего будет с Инуяшей.

Я, однако, понимаю, почему англоавторы любят сводить ее с Банкотсу. Она умница, красавица (по крайней мере, так считают герои аниме, на мой взгляд, Санго куда красивее), храбрая, добрая, в общем, всем хороша. Банкотсу... ну, он обаятельный чувак и по-человечески понятный. Среди Шичининтай любить его легче прочих.

Это, впрочем, не отменяет того, что эти двое вряд ли составили бы хорошую пару. Даже если допустить, что Банкотсу в принципе способен жениться (а я это допускаю), его выбор вряд ли пал бы на Кагоме.

Я хотела втащить пафосную сентенцию о том, что их разделяют не формальные два года биологического возраста, а те пятьсот лет, на которые отстоят друг от друга их эпохи, но нет. Кагоме составила прекрасную партию Инуяше, который дитя эпохи еще более древней, чем Сенгоку. Дело не в эпохе, не в менталитете, не в культурно-образовательном уровне, ибо все это преодолимо и неважно. Дело в другом.

читать дальшеКагоме — подросток, в хорошем смысле этого слова. Она вроде и стойкая, и храбрая, и выносливая, но она не была на дне. Ее всегда было кому защитить и кому поддержать, потому ее мировоззрение во многом приподнято, так сказать, над бренностью этого мира. У нее высокие идеалы, возвышенные устремления, она знает, что хорошо и что плохо, она не научилась смиряться и проживать боль. Она выказывает необыкновенную силу духа, но эта сила никогда не пригождается ей надолго. Она не знала невозвратных потерь и опустошающего горя. Она мечтает о любви и верит в любовь.

Ей нужна романтическая сказка и возлюбленный, который стал бы героем этой сказки. Инуяша как раз подходит.

Потому что Инуяша — собака, а Банкотсу — кошка.

Собаки славятся преданностью и готовностью защищать своих. Кроме того, они поддаются дрессировке. Что и видно по Инуяше: прожив полжизни вне человеческого общества, он легко впитывает его идеалы, в том числе идеалы Кагоме. На его итоговый кодекс чести также сильно влияет завещание отца.

Кошки дрессируются плохо и гуляют сами по себе. Банкотсу прожил всю жизнь среди людей, а что он от них усвоил? Только что ничего в этой жизни не получишь, если не обретешь могущества, вот и все. Его кодекс чести основан на отвращении ко всякого рода лжи (при этом Банкотсу преуспел в так называемой лжи чувств), а его великодушие — на гордыне. Возвышенного в нем гораздо меньше, чем в Инуяше, и еще вопрос, есть ли оно вообще.

Надо, впрочем, сказать, что в обращении Банкотсу приятнее Инуяши. Оба они пытаются выглядеть крутыми. Не чтобы их любили, а чтобы не сочли легкой добычей, ибо мир, в котором они живут, к тому располагает. Но если для Инуяши крутость заключается в агрессии (напади первым, чтобы не напали на тебя), то для Банкотсу — в безмятежности и присутствии духа. Согласитесь, куда приятнее общаться со спокойным и снисходительным человеком, чем с грубым агрессивным ушлепком. Впрочем, когда в последней их битве Банкотсу огребает люлей и теряет маску безмятежности, под ней видны волнение, злость и страх, тогда как Инуяша, утратив агрессию, являет рассудительность и сострадание.

В Банкотсу много хороших черт. Но, мне кажется, чтобы оценить их, нужно обладать другим опытом и другим складом ума, не таким, как у Кагоме. Сама я начала понимать Шичининтай только с возрастом, и, хотя возраст, как нынче модно говорить, только цифра, с ним часто приходит опыт. Думается мне, Банкотсу может оценить женщина, которую жизнь уже повозила мордой по дну и которая потому многое готова принять как оно есть.

Ну, ладно, я сказала, почему Кагоме с ним не поладит. А почему бы Банкотсу не ладить с ней? Ведь у нее множество хороших качеств, а что до возраста — так для Сенгоку она уже взрослая женщина.

И тут, думается мне, проблема в том, что Кагоме бойкая. Конечно, она добра, сострадательна и ласкова, но при этом в ней есть резкость, причем в дурном расположении духа она становится так ужасна, что ее стараются избегать даже друзья. В ней есть лидерские качества и сила воли. В ней нет смирения.

... а теперь представьте себе жизнь наемника в век бесконечных войн. Как говорила в одной из своих лекций Александра Баркова, жизнь человека прошлого состояла большей частью из стресса. Банкотсу тому прекрасное подтверждение. В возрасте, в котором современные юноши обычно оканчивают школу, он уже успел окончить жизнь собрать воинский отряд, обрести ужасную славу и сложить голову. Ложь чувств, которой он, видно, даже не замечает, также дается ему неплохо. По крайней мере, он пускает пыль в глаза не только героям, но и зрителям. А как я уже писала, склонность прятать боль в дикой природе обычно присуща животным-жертвам. Такая себе защитная реакция от ужасов этого мира.

Куда здесь еще бойкая-дерзкая-резкая девица? Конечно, Кагоме может быть мягка и ласкова, но вряд ли смирится с его мировоззрением, а так как она не умеет осуждать молча, их ожидали бы бесконечные разборки... Хотя стоп, мы же говорим о Банкотсу, это с Инуяшей она могла выяснять отношения неделями. Банкотсу просто послал бы ее учить кого другого.

Вот и все. Никаких бурных споров, никакого противостояния характеров, ничего, что так любят пихать в современные любовные романы.

Мне кажется, Банкотсу, как и в целом Шичининтай, не помешало бы как раз снизить накал страстей. Помилуйте, их жизнь и так сплошной огненный вихрь. Вспоминаю эпизод в аниме, где они были заворожены летящей бабочкой, и думаю, что именно такой завороженности, умиротворения и внутренней тишины им и не хватает. Потому и очаровала их Мадока, что рядом с ней как будто становилось потише, и, сознавали они то или нет, она даровала им отдых.

Отдых с Кагоме — вопрос спорный. Скорее, здесь уместнее фраза "душа обязана трудиться — и день, и ночь, и день, и ночь".

В общем, если подвести итог, я не вижу для Кагоме лучшей партии, чем Инуяша. Для Банкотсу, в свою очередь, не вижу лучшей подруги, нежели Мадока, по крайней мере, среди моих собственных и канонных героинь.

Возможно, это пост о спорных вещах, но, в первую очередь, это пост о том, что я люблю. Лучше именно так его и воспринимать: я не хочу ни с кем спорить, просто говорю о том, что мне близко.


про РоссиюПро Россию

Давно хотела об этом сказать, вот только собралась. Я отношусь к России так, как желаю, чтобы к каждому из вас относился хотя бы один человек на земле: мне важно знать, что она есть. Во-первых, потому, что Россия велика, я сейчас имею в виду размер. Огромное необозримое пространство, десятки народов, несколько часовых и климатических поясов. Простая логика говорит: на таком бескрайнем просторе легче встретить то, чего ищет твоя душа. Мой внутренний ребенок говорит: не может быть, чтобы в такой большой стране не нашлось того, что сделает тебя счастливой. Во-вторых, Россия как Банкотсу, простите, конечно. Местами отбитая, диковатая, бросающаяся из крайности в крайность, рвущаяся кому-то что-то доказывать, кому-то покровительствовать, кого-то завоевывать... и могущественная, и великодушная. И я рада, что мы с ней дружим.

Когда россияне шутят, что хотели бы посетить на родине только три места: Внуково, Домодедово и Шереметьево — в мире грустит один котик (я). Я бы хотела посетить в России уйму мест, и, когда у меня будут деньги... а, постойте, у меня есть деньги, в общем, я скоро буду! Этим летом, например, я была на горном Алтае, и, хотя оказалась в тамошней глуши без телефона, и никто не знал, где я, мне повезло выбраться, и следующий день я провела в столице, которую с обеих сторон обступают горы (по словам местных, это не горы, так, холмики) — будто лес, который всегда с тобой, хотя ты идешь по главной улице города со всеми этими Пятерочками, Магнитами и прочими признаками цивилизации. И смотреть документалки про регионы России я люблю.

Беларусь я люблю тоже и в детстве объездила почти все курорты Гомельской области, но Беларусь этно- и географически примерно однородна, а потому вызывает несколько меньший интерес.

Приколов о том, что "страна ничего, кроме понтов, не производит" я тоже не понимаю. Если в магазине я вижу в графе "страна-изготовитель" Россию или Беларусь, это вызывает доверие. По крайней мере, чувство, что передо мной добротная вещь, может, без спецэффектов и сверхспособностей, но годная рабочая лошадка, которая не превратится в тыкву в один прекрасный день. И чаще всего мои ожидания оправдываются.


про белорусскую и российскую косметикуПро белорусскую и российскую косметику

Как вы уже, может, знаете, я фанат уходовой косметики. Настолько, что мне пришлось составить отдельную табличку в ворде со списком моих уходовых средств по категориям, с описаниями и сроками годности, чтобы я просто не забыла, что у меня есть и зачем.

Конечно, мне интересно попробовать разные средства. Я научилась читать составы — может, не на уровне профессионального химика, но достаточно умело для того, чтобы понимать, зачем добавлено большинство ингредиентов — и теперь вопрос, вдохновляет меня средство или нет, хочу ли я его купить и использовать, решается почти исключительно по прочтении состава.

Ну, так вот. Типичная сцена со мной, когда я прихожу в большой магазин косметики.

Я: *тусуюсь возле стеллажей с белорусским и(ли) российским косметосом*
Внутренний голос: — Да ты задолбала, посмотри, какой магазин огромный, вон корейская, вон американская, вон какой-то международный масс-маркет, мир не ограничивается производством СНГ, иди еще нормальное что-нибудь поищи.
Я: *иду еще нормальное что-нибудь искать*
Я: *возвращаюсь к стеллажам с белорусским и(ли) российским косметосом*

Не знаю, почему так происходит. Но как-то меня больше впечатляют составы СНГшной косметики. Тенденции у белорусской и российской индустрии, конечно, разные. Белорусская больше упирает на последние научные исследования, новинки, корейщину, хайповые ингредиенты, что там модно в этом сезоне и так далее. Российская как будто делает ставку на натуральность, причем это касается даже самых бюджетных брендов вроде "Чистой линии", и особо не пытается никому подражать. Можно сказать, что эти две тенденции взаимно дополняют друг друга, и для меня это оказалось идеальным сочетанием. Скорее всего, если выбирать между корейским средством и его, так сказать, белорусской интерпретацией, я выберу последнее. Потому что и состав как-то ближе, и цена чаще всего скромнее.


про идеал воинаПро идеал воина

Об Инуяше как герое можно сказать много неприглядного. И что он обтравмирован по самое не хочу, и что любит бывшую, и что характер у него то еще днишко, в общем, не самый приятный персонаж. Это, впрочем, искупается тем, что Инуяша являет собой идеал воина, причем воина-защитника, того самого, которого прославляет вся культура последнего столетия. Он честен, храбр, безжалостен к тем, кто совсем за берега заплыл, и милосерден к тем, кто выказывает зачатки доброй воли.

Шичининтай, в свою очередь, являют для меня идеал воинов-захватчиков. Да-да, такой тоже есть. Шичининтай как гуманитарное право: если война неизбежна, пускай она будет такой. Если воины-захватчики существуют, пускай они будут таковы.

Когда Джакотсу погибает и ведет с Инуяшей предсмертную беседу, это тот редкий случай, когда оба противника являют одинаковое достоинство.


про цели и средстваПро цели и средства

"Он вернётся с Эорией на Черёмуховый Юг, и у них будет дом, а в доме – дети, внуки и правнуки. И это-то есть самое важное, чего ради стоит жить на дивном белом свете, водить корабли, давать названия звёздам, отмерять чашки и жбаны времени или запускать летучих птиц к облакам. Всё прочее – мелочь и суета, не стоящая упоминания..." © Мария Семенова, "Там, где лес не растет"

Конечно, Мария Васильевна лихо задвинула про "все прочее", но вы поняли из этого отрывка, что герой считает целью, а что — средством. Или, цитируя документ, который я сегодня проверяла, что здесь активное вещество, а что — вспомогательное.

Я скажу так. Я хочу иметь семью. Может, не мужа, но братьев, которых у меня никогда не было, и главное — детей. Чтобы любить их, чтобы они выросли дикими тварями и ничего не боялись, чтобы самая их личность, божественный свет в сердце каждого человека, расцвела и раскрылась как ей будет угодно. Чтобы они были собой, чтобы они были счастливы. Чтобы водили корабли, именовали звезды, жили на дивном белом свете, в общем, занимались той суетой, которая, по мнению героя Семеновой, не стоит упоминания. Не ради этого ли мы вообще рожаем и растим детей?

Скажу сразу: мне кажется, снять этот фильм было хорошей идеей. И люди, о которых он снят, действительно герои и заслужили, чтобы их узнал и оплакал не только родной город, но и весь мир. И режиссерское искусство на высоте: фильм вызывает ровно те эмоции, что должен вызвать, и, уверена, посмотри его зритель с несколько иным мировоззрением, чем мое, фильм тронет его до глубины души.

Мою же душу он тронуть все-таки не смог, хоть я и плакала над ним.

Итак, о чем фильм: о команде пожарных, погибших в борьбе с ужасным лесным пожаром в Аризоне. Все двадцать героев истории — реальные люди под своими реальными именами, их фотографии приводятся после титров. Половина экранного времени посвящена работе, половина — личной и семейной жизни членов отряда. Фильм снят отлично, местами напряженно, местами смешно, и смотреть нескучно, хоть он идет больше двух часов.

Почему же у него не получилось меня тронуть?

Во-первых, то, что видно в фильме — это даже не пропаганда семейных ценностей, это некий художественный прием, призванный показать, что:

а) у этих людей были семьи, жены, дети, возлюбленные, на худой конец;
б) семья — самое важное в жизни каждого человека; если для тебя важнее что-то другое, с тобой явно что-то не так или ты еще не дорос.

Поймите меня правильно: я обеими руками за семью, я сама хочу иметь детей, и быть любящей матерью для меня гораздо важнее, чем состояться в чем-либо другом. Но я понимаю также, что это исключительно моя ценность и не каждый человек на земле должен разделять ее. Почему же этого не понимает, например, жена руководителя отряда? Выходя за него замуж, она знала, что муж проводит на работе 90% времени и не хочет иметь детей. Они это обсудили, она согласилась, а через шесть лет стала выкатывать претензии: хочу детей и ревную к работе — причем не в виде просьбы, а с истериками.

Во-вторых, в фильмах-катастрофах мне очень важно общение героя со стихией. Если его нет вовсе, я это переживу, в конце концов, я смотрю такие фильмы ради красивой картинки. Но если оно есть, я хочу его раскрытия, а не просто упоминания. Здесь мне этого раскрытия не хватило. В начале фильма герой обращается к пожару как к живому существу, наделенному волей, и пытается разгадать его дальнейшие действия. В остальном же фильме... он обращается к пожару полтора раза с какой-то бессмысленной речью, наверное, чтобы зритель просто не забыл об этой его привычке. Мне не хватило глубины их общения, как бы глупо это ни звучало. Борьба с огнем составляет всю жизнь героя, он забил ради нее на семью, бросил наркотики, так почему эта сторона его жизни освещена так скудно?

Когда фильм приближается в развязке и отряд выезжает на тот самый пожар, что их погубит, никто не думает, что идет на смерть. Сначала думают: молния ударила, мелочевка, до обеда управимся. Потом, приехав на место, понимают, что нет, не мелочевка, ну да с кем не бывает, и не из такого выруливали. Поднимаясь на горящую гору, говорят о планах на вечер, на выходные, на будущее, смеются, что товарищ-ловелас, наконец, влюбился по-настоящему, о чем-то загадывают, чего-то хотят и не знают, что все это больше не имеет смысла. Ужасный и красивый художественный прием, как будто присущий искусству всех народов. По крайней мере, он точно был использован в арке Шичининтай в сцене из их воспоминаний, где они сидят под обрывом после битвы, смеются, строят планы на будущее. Они молоды, счастливы, им кажется, будто весь мир лежит у их ног, а капкан уже смыкается над ними, и все их чаяния и желания лишь пустой звук.

Котята, я вчера вечером упоролась и придумала сюжет этой сказки, а сегодня утром написала ее. Ее можно читать как ориджинал, но, если вы знаете арку Шичининтай, чтение станет веселее, потому что здесь все семеро — женские персонажи в антураже отвлеченного древневосточного царства. Кто есть кто, не составит труда угадать.

Царица пытается избавиться от умного и крайне удачливого пасынка.

P. S. В сказке присутствует немного насилия.
__________________________

Это случилось много веков назад в богатой плодородной земле, коей правил могущественный владыка. Имя его и по сей день помнит каждый среди живущих. Я же не буду называть его, дабы не смущать твой ум, ибо все это могло произойти в любом царстве, сколько их ни есть на свете.

Страна, о которой будет мой рассказ, лежала посреди пустыни, и многие племена кочевников-варваров стремились в города, прослышав о хранящихся там богатствах. Все они находили свою смерть, однако пыл их не уменьшался. Страна и вправду была богата, будто дивный сад. Так, ходил слух, будто под царским дворцом лежит подземное озеро: тысяча воинов охраняет его, а на озере живет тысяча лебедей. Богиня-солнце, подательница жизни, подарила их предкам нынешних владык. Кровь их способна даровать бессмертие и могущество всякому, кто изопьет ее, однако тяжкий грех – убить даже одного лебедя, и всякий, сделавший это, будет проклят.

Во времена, о которых пойдет речь, правил благословенной страной упомянутый могущественный царь. Двое детей было у него – сын и дочь – и оба, будучи неукротимого нрава и необыкновенной красоты, радовали отцовское сердце. Сын рос умным юношей и храбрым воином, дочь же, хоть не отличалась его умом, обладала силой неслыханной. В бессчетных сокровищницах отца отыскала она бесхозный лук, который не могли натянуть и самые могучие среди богатырей той земли, и набросила тетиву на верхнее плечо, хоть ей было тогда десять лет.

читать дальшеВозрадовался царь и возгордился, думая, что оба его дитяти принесут ему небывалую славу. Но страшное несчастье положило конец его надеждам. Когда царевне было двенадцать лет, молния ударила ей под ноги, и девица ослепла, и две луны провела во тьме, и лишь молитвы ее матушки помогли ей снова увидеть свет. Но не вернулась прежняя ее зоркость, и стрелять из лука царевна не могла.

Тогда брат стал насмехаться над ней: на что, мол, годится ее сила, если она слепа, как котенок, и даже птицы, кружащей над лесом, не разглядит. Царевна отвечала ему, смеясь, что врага своего она разглядеть сумеет, и слова брата как будто не трогали ее. Однако сердце ее терзалось его насмешками, ибо она была горда и самолюбива, и прошло одно лето прежде, чем зоркость вернулась к ней.

То было удивительно, поскольку, хоть царевна и поражала цель, едва видимую даже самому зоркому глазу, в обычной жизни близорукость не оставила ее. Тогда царица-мать, подозревая неладное, велела рабыне следить за дочерью. Неизвестно, что узнали они, ибо рабыне отрубили голову, а царица заболела сердцем и вскоре умерла.

Тогда царь женился во второй раз.

Новая жена была красивее прежней, высока, как мужчина, и отличалась гордостью и статью. Ходил слух, будто она сирота дурного рода и чародейка и колдовством приворожила к себе царя. Как бы то ни было, новая царица была, безусловно, смелой женщиной. Услышав о бесчисленных сокровищах, хранящихся в пустыне в пещере за волшебной печатью, она отправилась туда в одиночку, не сказавшись никому и не взяв с собой даже преданных воинов. Там, в красных скалах, нашла она волшебную пещеру. Но не печать охраняла ее, а чудище с телом льва и головой женщины. Ростом оно было выше двоих взрослых мужчин, если бы один встал другому на плечи, а лапы его могли крошить камень.

– Я загадаю тебе три загадки, – сказал сфинкс. – Если дашь три правильных ответа, проходи и бери что хочешь. Если ошибешься – я растерзаю тебя.

И загадал сфинкс первую загадку:

– Что слаще всего на свете?

И царица отвечала:

– Сон слаще всего на свете. Ибо лишь во сне человек забывает и свое горе, и самую жизнь свою.

И загадал сфинкс вторую загадку:

– Что быстрее всего на свете?

И царица отвечала:

– Мысль быстрее всего на свете. Ибо мысль меньше, чем за мгновение, способна пролететь от одного края земли до другого.

И загадал сфинкс третью загадку:

– Что сильнее всего на свете?

И царица отвечала:

– Любовь сильнее всего на свете. Ибо лишь против любви нет оружия, лишь любовь преклоняет к себе самое свирепое сердце и побеждает любое колдовство.

И сказал сфинкс:

– Ты не дала ни одного правильного ответа, но ты говорила мудрые слова, и я пропущу тебя. Возьми что пожелаешь и уходи с миром.

И царица отвечала:

– Из всего, что есть в твоей пещере, ни в чем я не нуждаюсь сильнее, чем в слуге и друге. А ты одинок и, верно, устал стеречь забытый клад. Иди со мной, если пожелаешь.

И сфинкс ушел с ней и сделался ей слугой и другом и открыл многие тайны колдовского искусства и древних знаний.

Так прошло три года. Царица родила троих сыновей, а дети прежней владычицы повзрослели.

И вот словно злой рок навис над благословенным краем. Царь сломал ногу на охоте, и рана воспалилась, и никакое снадобье не могло ее успокоить. Несколько дней метался владыка в бреду, пока ранним утром не скончался от жара. Жезл его, и трон его, и все его владения унаследовал старший сын, человек бесстрашный и жестокий, склонный к дурным забавам. Он велел обеим женщинам покориться ему и делить с ним ложе. Надменная сестрица его отвечала насмешливо: неужто брат ее сделался так слаб, что вынужден просить родственниц, а не руки чужеземной царевны. Уязвленный этим ответом, царь вздумал расправиться с сестрой.

Однажды ночью он спустился к подземному озеру и увидел, что больше нет на его берегах тысячи воинов, а на глади – тысячи лебедей, лишь кости усеивают дно. Тогда понял он, что сестра его принесла ужасные жертвы, дабы вернуть себе меткость, и устрашился, и возрадовался, ибо теперь имел против нее оружие.

Так, обвинив царевну в страшнейшем из злодеяний, он изгнал ее в пустыню, и дозволил взять с собой лишь лук, который так и не смог преломить, и бурдюк с водой, чтобы пустыня не убила ее быстро.

Говорят, впрочем, что царевна не погибла в песках. Одно из варварских племен подобрало ее, и вождь, прельщенный ее красотой, просил ее руки. Тогда царевна сказала ему:

– Женись на мне – и пускай твои воины идут за мной как за тобой и повинуются мне как тебе.

Вождь засмеялся и ответил:

– Не так властен я в сердцах моих воинов, чтобы упросить их идти за женщиной. Своим примером должна ты доказать, что не уступишь мне в доблести.

Тогда царевна предложила ему состязание в стрельбе из лука и велела, чтобы мишени расположили так далеко от стрелков, чтобы лишь на границе зрения виднелись они. Тысяча лебедей, кровью которых она омыла свой лук и свои руки, дали ей меткость небывалую, и, даже не видя цели, она поразила ее в самую середину. Тогда вождь женился на ней, и воины его признали ее своей владычицей, и скакала она вперед громадной орды, и ни одно из пустынных племен не могло устоять перед нею.

Говорят, первенцами она родила двоих сыновей с глазами как у кошек. Вдоль хребтов у них росла черная шерсть – и это было проклятие, наложенное на царевну богами за то, что она умертвила священных птиц.

В благословенном же царстве новый владыка пытался склонить к себе царицу. Но та заявила, что лишь только он прикоснется к ней, она отрежет ему детородный орган – и его род прервется на нем, как у презренных евнухов. Царь был оскорблен отказом мачехи, но расправиться с ней не мог: ужасный сфинкс день и ночь охранял ее и ее потомство. Так и жили они в холодном согласии, и каждый думал, как умертвить другого.

Однажды царь собрался построить новый храм богине-солнцу, выше и роскошнее прежних, чтобы дары ее никогда не оскудевали, и перенести в него статую из старого храма. Узнав об этом, царица не преминула заметить:

– Много владык до тебя строили храмы подательнице жизни, и многие построят после тебя. Слава твоя не проживет и столетия, ибо зодчие совершенствуются с каждым веком. Лишь сердце человеческое остается прежним, и подлинную доблесть явишь ты, и подлинную славу обретешь, если выстроишь храм обеим ее ипостасям – солнцу и луне, благодетельнице и чудищу, и если простоишь в нем сутки, не убежав в страхе с закатом.

Понял царь, что мачеха хочет погубить его. Но понял он также, что правдивы ее слова, и отвечал так:

– Я построю подательнице жизни храм, равных которому не было до меня и не будет после. А как строительство завершится, простою в нем день и простою ночь, молясь о благополучии моего царства.

Так он и сделал. Три лета продолжалось строительство храма – лучшие зодчие были созваны для него, лучшие рабочие собраны. И вот настал день первой службы, и был большой праздник, и статую богини с великими почестями перенесли в новое святилище.

И город был украшен лентами и цветами, и люди пели и танцевали на улицах, и так продолжалось до захода солнца. С закатными же лучами жрецы покинули храм и сад, разбитый близ него, и в них не осталось ни единого человека, кроме бесстрашного царя. Жрецы умоляли его уйти, даже храбрейшие среди воинов дрогнули, но царь отвечал им:

– Я был бы презренный трус, если бы ушел с вами. Ибо я царь ваш, и кому, как не мне, просить за вас и смотреть без страха в самый ужасный лик.

И так никто и не сумел его отговорить.

Гас закат. Алые лучи, падая сквозь широкие окна, заливали статую богини кровавым светом, и ласковое лицо ее казалось омраченным и печальным.

Но вот погас последний луч, и царь зажег огонь в большой жаровне, дабы видеть, что происходит в храме. Город скрадывали сумерки, но лишь когда пала ночь, богиня начала меняться. Статуя на высоком постаменте повернулась к царю другой стороной – и ласковый лик исчез, и ужасная звериная морда предстала его глазам.

Миг – и спрыгнула с постамента, живая, страшная, не зверь, не человек – и бросилась к единственному живому существу, оставшемуся в храме.

Царь выхватил щит и отразил удар ужасных когтей, хотя те содрали половину кожаных слоев в одно движение.

– Госпожа моя! – крикнул он. – Разве моя кровь утолит твою жажду! Я здесь один, но, клянусь, если ты пощадишь меня, завтра я приведу тебе тысячу человек, и ты сможешь омыться их кровью, как сестра моя омылась кровью тысячи лебедей!

– Глупец! – расхохоталась богиня. – Тысяча человек не утолит моей жажды!

– Если ты пощадишь меня, я приведу тысячу мужчин, а на следующую ночь – тысячу женщин, а на третью ночь – тысячу детей.

Страшные когти замерли над его плечом, и, как будто прельщенная заманчивым обещанием, богиня опустила руку.

– Сделай как сказал, – наконец, согласилась она. – А обманешь меня – я войду в твои сны и превращу твои ночи в бесконечную муку.

На том сговорились, и наутро горестный плач поднялся во всем царстве. В ужасе смотрела царица на жатву своего пасынка, и долго еще не слышалось в городе ни праздных слов, ни звонких песен.

Минул год с той поры, и созрел в уме царицы новый замысел. Она пришла к царю и сказала:

– Вижу я, что ты храбрый человек и умный правитель и земля расцветает под твоей властью. Принеси мне дар, равных которому не видели эти края, – и я выйду за тебя замуж, и наши сыновья будут править после тебя.

Царь прельстился ее словами, потому как все еще лелеял надежду заполучить ее, и спросил:

– Какого же дара ты желаешь?

– Я хочу сердце горы, в котором смогу видеть настоящее и будущее. Говорят, что эти камни похожи на капли крови и встречаются высоко в горах, где живут великаны-людоеды. Принеси мне хотя бы один – и я буду тебе женой.

И вновь понял царь, что мачеха хочет погубить его, но отвечал так:

– Я принесу тебе красивейший среди камней и в тот же день женюсь на тебе.

Так ушел он в горы, взяв с собой лишь десяток преданных воинов, и долго шли они от благословенных садов родной земли через красную пустыню к недружелюбным вершинам, о которых ходили самые жуткие предания. В пути потерял царь всех своих спутников и сам бы погиб от голода и жажды, если бы племена гор не подобрали его. От этих людей и узнал царь, где живут великаны-людоеды и где растут в скальной породе камни, именуемые сердцем горы. Он сказал, что пришел из благословенной земли далеко на западе, и что ищет такой камень, и что, если местные юноши помогут ему, он примет их в свое войско и подарит дома, окруженные садами, и красивых жен и наложниц, и так прельстил десять или пятнадцать человек, и с ними отправился в путь.

Через пять ночей остановился отряд у большой пещеры, вход в которую походил на пасть громадной собаки. Юноши рассказали царю, что в пещере живет великанша, самая страшная в этих краях, такая огромная, что человек кажется по сравнению с ней не больше кошки. В котле варит она человечьи сердца, а остальные части тел ест сырыми и особенно любит высасывать мозг. В пещере ее столько кровавых камней, что в них можно скрыться с головой.

Слыша это, царь сказал так:

– Страшно чудовище, которое вы описали, и я не пошлю вас на верную смерть. Вы оказали мне большую услугу, приведя сюда через все опасности гор, и всех вас возьму я в мое войско. Затаитесь у узкого входа, откуда она не сможет вас достать, а если великанши внутри не будет или я поражу ее моей секирой, то закричу как птица – и тогда вы будете знать, что пещера безопасна и вы можете войти и набрать столько камней, сколько пожелаете.

На том порешили.

С утра юноши подошли к узкому входу в пещеру, а царь вошел внутрь.

В ноздри ему ударил запах крови и гнили, такой сильный, что заслезились глаза. Он как будто ослеп на мгновение, но вскоре пришел в себя, и тогда увидел, что у стен пещеры и вправду лежат большие красные камни необыкновенной красоты. Было их, конечно, не так много, чтобы человеку скрыться с головой, да и подойти оказалось трудно: посреди пещеры, раскинув громадные руки, лежало уродливое существо вчетверо выше и вдесятеро шире человека. Всклокоченные волосы грязной сетью оплели уродливое лицо. Огромные груди свесились в обе стороны. Под обломанными желтыми ногтями застряло кровавое месиво. Существо определенно спало, но, стоило царю сделать шаг в сторону ближайшего красного камня, как горная великанша проснулась и схватила его гигантской заскорузлой рукой.

– Ну-ка, что здесь у нас. – Голос ее звучал необыкновенно радостно, как у хищника, поймавшего желанную добычу. – Еще один искатель удачи, я гляжу. Много вас приходит в мою пещеру, а знаешь, сколько ушло?

– Полагаю, ни одного, госпожа, – учтиво отвечал царь.

– Верно полагаешь, – рассмеялась великанша, обнажая острые желтые зубы. – Я уж и со счета сбилась, вас считая. Ну да ладно… – И она широко распахнула громадную пасть.

Поняв, что лишь несколько мгновений отделяют его от смерти в этой отвратительной бездне, царь заговорил поспешно:

– Так я могу счесть за тебя, госпожа. Посуди сама: я один, но у узкого входа в пещеру, куда ты не можешь достать, ждет пятнадцать юношей из горной деревни. Стоит мне закричать по-птичьи, они придут сюда, и тогда ты сможешь полакомиться их сердцами и мозгом.

Пасть немного отдалилась.

– Так кричи, – велела великанша.

– Я обещал им кричать, госпожа, если здесь будет безопасно. Увидев меня сейчас, они испугаются и тут же убегут обратно, ты и схватить никого не успеешь. Отойди к стене справа от входа и дай мне встать напротив него. Я закричу, войдут мои спутники – и уж тогда не мешкай.

– Откуда ты такой умный взялся… – проворчала великанша, но сделала как он велел.

Оказавшись перед входом, царь закричал по-птичьи. Юноши, ободренные удачей, вбежали в пещеру. Чудище они увидели не сразу, а когда увидели, было поздно. Царь тем временем схватил ближайший к нему красный камень и бросился прочь, проскользнув через узкий вход, откуда великанша не могла его достать.

Так покинул он горы, идя по тропам, что указали ранее его спутники, и вышел в пустыню, и добрался до своего царства.

Царица несказанно удивилась, увидев пасынка живым, и взяла камень из его рук.

– Ты как будто остолбенела, матушка, – рассмеялся царь. – Или надеялась, что я сгину в горах? Но вот я жив и исполнил мое обещание, теперь тебе не худо бы исполнить твое.

Но, стоило ему потянуться к ней, как царица отпрыгнула, будто кошка, и сорвала с шеи золотое ожерелье, и бросила между ними, и их разделил огонь.

– Ты пальцем меня не коснешься, щенок, – прошипела она. – Или я превращу в пепел тебя и твое царство.

И царь устрашился тогда, и не тронул ее.

А надо сказать, что кровавый камень был вовсе не нужен царице. В пламени видела она прошлое, настоящее и будущее и оттого избежала многих козней, что готовил ей пасынок. Так, огонь показал ей, что царь задумал отравить ее сыновей, подсыпав им в питье ядовитое снадобье. Царица призвала рабыню, любимую наложницу царя, и велела ей попробовать питье до того, как его пригубят царевичи, и так спаслись ее сыновья.

Огонь показал также, что, дабы изготовить этот яд, владыка навестил известную отравительницу – немолодую и весьма непривлекательную женщину, унаследовавшую свое ремесло от матушки. Яды ее были незаметны, лишь колдовство, подобное колдовству царицы, могло распознать их, но смерть, причиненная ими, бывала самой разной, и счастливы были те, кто задыхался во сне или чье сердце переставало биться.

Так, царица пришла к отравительнице в одиночку, оставив сфинкса охранять детей, и та открыла, не подозревая, кто ее гость, и отступила с почтением.

– Госпожа! – вскричала отравительница, всплеснув руками. – Могла ли я мечтать, что кто-нибудь столь великий посетит мою скромную обитель! Словно солнце заглянуло в мое мрачное жилище и озарило меня своим светом! Словно божество спустилось с неба, дабы почтить презренную смертную…

– Оставь, – махнула рукой царица. – Я знаю, что вчера у тебя был более могущественный гость и что ты готовила отраву для моих сыновей.

Стоило ей сказать это, как отравительница переменилась в лице, смертельно побледнела и пала к ее ногам.

– Госпожа! – вскричала она. – Пощади меня! Он грозился бросить меня львам! Он грозился содрать с меня кожу и повесить на площади! Он грозился отрубить мне руки, если я не приготовлю яд!

Речь ее была ложью до последнего слова, ибо царица видела в пламени, что царь обещал отравительнице золото и десяток рабов, а та любила мужчин и любила роскошь. Но царица не стала угрожать ей, а сказала так:

– Я знаю, что мой пасынок попытается отравить и меня и придет за этим к тебе. Когда он навестит тебя снова, подай ему воды с ядовитым снадобьем, пускай он умрет ночью во сне, будто сам собой, и ты, и я останемся не у дел. Если так случится, я поселю тебя во дворце, и у тебя будет столько слуг и столько комнат, сколько пожелаешь.

Отравительница горячо обещала помочь, но мало веры было ее словам.

Лишь пламени верила царица – а пламя показало вот что.

Царь действительно навестил ведьму на закате, и та подала ему воды, как обещала, но царь не принял чаши, а пал к ее ногам и зашептал горячо и горько:

– Госпожа моя, если бы ты знала, как велика моя беда, не предлагала бы мне ничего, кроме яда. Все воды мира не зальют моей скорби, ибо вчера моя мачеха убила единственное существо, которое я любил. Знай же, что твой яд достался не царевичам, но невинной девушке, знать не знавшей о нашем с мачехой раздоре. Теперь у меня нет друга, кроме тебя, так помоги мне отомстить мою утрату. Опыли ядом этот браслет – завтра я поднесу его царице в знак примирения – пусть, как яд коснется ее кожи, она погибнет, и больше не будет смертей в наших ссорах. А как не станет мачехи, я женюсь на тебе, ибо ты единственный друг, что у меня остался, и ты не будешь нуждаться ни в чем, и все богатства моей земли будут твоими в той же мере, что и моими.

И отравительница, тронутая жалобною речью, прельщенная обещанием супружества и сказочного богатства, преклонила к нему слух. Кто мог ее винить?

На следующее утро царь поднес мачехе шкатулку с удивительной красоты браслетом и сказал так:

– Прими, госпожа, мой дар и знак нашего примирения. Пускай больше не будет раздора между нами, и с этих пор я стану относиться к тебе как к почтенной вдове отца, и не позволю никому оскорбить тебя, и буду защищать твоих сыновей как моих собственных.

Тогда царица взяла из его рук шкатулку и положила на жаровню, и пламя взвилось и зашипело, плюясь, будто растревоженная кобра, и царь отскочил в страхе.

– Вот как ты хочешь примириться со мной, – рассмеялась царица. – Если я буду мертва, ты будешь относиться ко мне с надлежащим почтением и никому не позволишь оскорбить меня. О, я знаю, что ты ходил к отравительнице и обещал ей золотые горы, и говорил, что женишься на ней. Знай же, глупец, что пока дар мой со мной, всякий твой замысел будет мне известен, и люди будут гибнуть до тех пор, пока я не изведу тебя и тем не положу конец нашему раздору.

Так расстались они во взаимной вражде, и горькие мысли владели умом царицы. Все замыслы ее развеялись, будто дым, и в отчаянии готова была она велеть сфинксу умертвить царя, даром что войско взбунтовалось бы против нее. С тяжелым сердцем ложилась она спать, и сфинкс неусыпным стражем охранял ее покои.

Но наутро примчался к ней царедворец со срочной вестью, и простерся перед ней, и говорил путано и быстро:

– Госпожа моя, дочь солнца, жар негасимый, дурную весть принес я тебе, и да укрепится твое сердце, дабы ноша сия не сломила его. Владыка всей земли, твой пасынок, наследник твоего господина, был убит нынче ночью, да оплачут боги его прах!

Пораженная, смотрела царица на вестника, не ведая, правду он говорит, или то ловушка ее пасынка, или разум ее помутился.

Наконец, совладав с собой, она спросила:

– Кто убил его?

– То дурная женщина, презренная блудница. Она сбежала, но всякий в городе знает ее и стража не выпустит ее за ворота. Убийцу ищут и вскоре найдут, пускай госпожа будет спокойна.

– Как найдут – пускай приведут ко мне, – велела царица. – Сейчас ступай.

Невероятным казалось это происшествие, и царица боялась поверить в него даже на миг, пока ближе к полудню стража и вправду не притащила во дворец женщину. Одежда ее превратилась в лохмотья, куски открытой кожи украшали кровоподтеки, казалось, живого места не осталось на ней, лишь глаза сверкали настороженно и злобно, как у пойманного в ловушку зверя.

Женщину втащили в покои царицы и бросили к ее ногам.

– Вот подлая змея, убившая владыку, – сообщил начальник стражи. – Как ты велишь поступить с ней?

– Пускай оставят нас, – велела царица.

Когда их оставили наедине, она обратилась к женщине с такою речью:

– Много лет я пыталась убить царя и пожертвовала сотнями людей, но все было тщетно. Ты же справилась за одну ночь. Здесь никого нет, и никто не услышит нас. Расскажи, как тебе это удалось.

Пленница отозвалась не сразу, попытавшись найти хоть немного слюны в пересохшем горле.

– Я всадила кинжал в его чертов рот.

На миг царица замерла, изумленная, а затем расхохоталась надрывно и жутко, будто рыдая, и так смеялась очень долго, пока многолетняя тревога не вышла вместе с хохотом из ее груди, и блудница смотрела на нее как на безумную.

– Зачем же ты сделала это? – наконец, отсмеявшись, спросила царица.

– Он бил меня, и таскал за волосы, и все плакал о девке, которая была как я, но стократ красивее. – Женщина сплюнула кровь с разбитой губы.

– Если тебя это утешит, – отвечала царица, – она была глупа как курица.

Женщина взглянула на нее прямо и ясно, без улыбки.

– Ты велишь отрубить мне голову?

Вместо ответа царица хлопнула три раза в ладоши, и в покои вновь вошли слуги и стража.

– Я выслушала эту женщину, и мое решение таково. Пусть дадут ей кинжал, чтобы перерезать себе жилы или чтобы защититься от хищников, и бурдюк с водой, и пусть она уйдет в пустыню.

Обычай велел отрубить убийце голову, но, обрадованная сверх меры свалившейся с плеч тяжестью, царица явила снисхождение и решила заменить казнь изгнанием в пустыню, где правила ее падчерица.

Самой падчерице царица велела передать, что брат ее мертв и что та может, если захочет, вернуться в отцовский дом. Ее приглашение, впрочем, было не к месту и, потерявшаяся среди варварских племен, царевна пренебрегла им.

Говорят, что блудница не погибла в песках, но встретила царевну и сдружилась с ней, ибо, имея все, чего желала душа, царевна не имела лишь сердечной подруги.

Говорят также, что царица правила двенадцать лет, пока не повзрослел ее старший сын и не занял место матери, и что сфинкс служил ей верно до самой смерти, а после охранял могилу царицы, чтобы ни демон, ни смертный не смел потревожить ее.