Еще два неожиданных момента в книге Диаса.

Неожиданный момент раз. Диас пишет о Педро де Альварадо как о человеке тонком и обходительном. Отчего у меня когнитивный диссонанс, потому что во всех художественных и нехудожественных произведениях, которые мне встречались, Альварадо тот еще отморозок. Он, конечно, получил некое рыцарское воспитание и представление о правилах хорошего тона, но по натуре он отморозок. Если Кортес предпочитает пиздеть, то Альварадо - пиздить.

Я еще не читала, но краем глаза окинула материалы судопроизводства - его судили испанские власти за жестокость по отношению к индейцам. Если кратко, то суть обвинений и ответов на них сводится к: - Вы уебали правителя N и его людей. - Они выступили против меня, что мне было делать. И так двадцать раз. В общем, человек решает все проблемы мечом, тогда как Кортес предпочитал дипломатию и золотишко. Может, конечно, Диас несколько льстит Альварадо, ибо служил под его началом и, вероятно, очень уважал его. Но даже у Диаса я не видела примеров его охуенной вежливости, зато помню пару историй самоуправства и неподчинения вышестоящим.

***
А вот другая удивительная вещь. Из того, что я вам напиздела про ацтеков, может сложиться впечатление, что они собаки отбитые. Уж во всяком случае не тот враг, которого захочется взять в плен.

С одной стороны, да. Они, видимо, очень не любили сдаваться. О ком только Диас ни писал, что они "сложили оружие", но не об ацтеках. Даже их гарнизоны в ряде подконтрольных городов могли быть разгромлены или отступить, но я не встретила ни одного упоминания о сдаче.

С другой стороны, когда во время кампании против самого Теночтитлана его защитников все-таки захватывали в плен, происходила удивительная вещь. Человек, еще недавно готовый харю тебе отгрызть, вдруг становился шелковым и выполнял твои указания. Здесь у меня взорвался бы мозг, если бы я не вспомнила одну еще доиспанскую кулстори. Ацтеки пленили тлашкальского чувака, великого воина, не помню, как его звали, но не принесли сразу в жертву, а возвысили, дали под командование воинское подразделение и отправили участвовать в кампании против Мичоакана. Там он добился выдающихся успехов и вернулся в Мехико, облеченный еще большей славой. Правда, уже потребовал, чтобы его принесли в жертву, что и было сделано.

Здесь у нашего человека возникнет вопрос: а ацтеки не боялись, что он их кинет? Это же враг, как можно дать ему оружие, командование и отправить на войну! Он мог сбежать, завести отряд в болото, скорешиться с врагами и раскрыть им позиции, что угодно мог сделать! Но ацтеки не боялись, и он так не поступил.

Из этого напрашивается вывод, что воинский обычай науа так или иначе определяет, что если тебя честно взяли в плен, то ты становишься, мягко говоря, слугой, а грубо говоря - собственностью захватчика. И он уже может решить, как тобою распорядиться. На это опирались, например, договоры ацтеков с покоренными народами. Победитель уступал часть своей безраздельной власти в обмен на то, что побежденные будут, скажем, платить налог.

Пленный Куаутемок говорит Кортесу: я сделал все, что мог сделать человек, дабы не оказаться где оказался. Но раз уж я твой пленник, делай со мной что хочешь. Лучше убей, а то мало ли че ты там хочешь. И сейчас будет что-то совсем дикое, но вот эта пафосная стори о том, что Куаутемок не выдал под пыткой, куда ацтеки поныкали золото - она не совсем верна. Если верить Диасу, Куаутемок сразу сказал, что сокровища затопили, а озеро там непростое, что упало - то пропало. И он же, еще до всяких пыток, провел испанцев к себе во двор, где из колодца подняли незатопленное золото. Но королевские чиновники, видимо, не верили ему и надеялись, что под пыткой он заговорит по-другому. Ну, а то, что он пережил истязание молча - так он слишком гордый, чтобы страдать на людях. Но отношения к утайке сокровищ это молчание, думаю, не имеет.

Да и сам Кортес писал, что пленный Куаутемок вел себя "не выебываясь выказывая резкого нрава".

Хочу прояснить свою позицию на тему Конкисты и кто мудак, а кто невинная лапочка. Надеюсь, всем похуй и срача не разгорится, но мало ли.

Когда я только получила Конкисту в качестве темы для курсача, я подходила к ней благодушно-безразлично, без всякой предвзятости. Про индейцев я знала только, что у них были пирамиды и золотишко и вроде там кому-то вынимали сердце. Про испанцев - что они искали золота и приключений. На обе стороны мне было, в общем-то, плевать. Знакомясь с источниками, я не была заранее против кого-то настроена и ни за кого не болела. Поэтому не перетрактовывала слова как мне вздумается. И знаете, ни один источник еще не убедил меня в том, что одна из сторон зло.

Люди как люди. Со временем я привязалась к ним и, даже закончив универ, контент на тему древней Америки воспринимала как "о, про моих ребят пишут".

Давайте так: в истории Кортеса нет невинных кисок. Испанцы проделали с ацтеками ровно то же, что ацтеки проделывали с покоренными народами (гусары, молчать!). Они даже официальное оправдание себе придумали схожее! Так что ацтеков просто догнала беспощадная карма. Но и прочие народы Мезоамерики не тянут на невинную жертву, ибо радостно помогали испанцам ушатать ацтеков.

За майя и Южную Америку не скажу, хотя вон у Гибсона "Апокалипсис" как раз говорит, что майя, как и ацтеки, заебали себе подобных. Но мне трудно судить, ибо майя во времена Кортеса были давно не в зените могущества и кого они там заебали, не очень понятно. Друг друга разве что?

В общем, как видите, пример тут брать не с кого. Можно впасть в другую крайность и решить, что ну тогда все они мудаки и это история о том, как одни бандиты замочили других бандитов, переманив их бывших шестерок.

Но сдается мне, что мудакам и шестеркам не ставят памятников, не посвящают произведений искусства, не изучают их наследия, не называют их именами города-корабли-стадионы-нацгвардию.

Для меня же это просто интересные ребята, с которыми я была бы не против бахнуть чайку и побеседовать о жизни. Тем более что я стерегусь осуждать людей, не причинивших мне зла, и не люблю таких призывов от других. Есть в них что-то неправедное и опасное.

Вспомнила еще один момент у Диаса. Жиза на все времена.

Конкистадоры нашли клад Ашаякатля и собрались делить. Кортес сказал: минуточку, надо сделать обязательные отчисления. Итак, пятая доля королю, пятая - Кортесу, компенсация губернатору за корабли, покрытие расходов на снаряжение, на отправку послов в Кастилию, стоимость павших лошадей... в итоге после всех вычетов на каждого человека пришлась какая-то мизерная сумма, так, чисто прибарахлиться.

Простите, но это буквально тот самый мем: только соберешься разбогатеть, как сразу какой-нибудь Доместос закончится.

***
Уж не помню, кто писал, что индейцы сочетают в себе идеализм с прагматичностью. И, похоже, я латентный индеец, пацаны.

Для мечтательных людей я слишком приземлена, для приземленных - слишком мечтательна. Первым со мной скучно, вторым - непонятно. Думаю, в этом еще одна причина того, что у меня не много друзей. Вымышленные миры и герои, мало общего имеющие с нашей реальностью, слабо меня привлекают. Они для меня слишком эфемерны, и потому душе там нечем питаться. Но и узкое понимание реальности в рамках "дом-работа-соцсети-покупки" - тоже невыразимо нездоровая еда.

Я смотрю больше в сей мир, это правда, но смотрю взглядом ученого и поэта, в высоту и в глубь, ищу и замечаю в нем силу, красоту и смысл.

Но если говорить о том, кого я больше люблю и с кем мне приятней общаться, то, конечно, с мечтателями. Потому что человек, способный видеть и обдумывать картины иного мира, все мои загоны в рамках этого точно сможет понять: у него тупо шире охват.

***
Некоторые нелюбители Кортеса пишут, мол, он был настолько мудак, что умудрялся обрабатывать одновременно тлашкальцев и ацтеков, уверяя каждого, что тот ему симпатичен, и не говоря прямо, за кого он.

Сорян, а Кортес должен был в местных разборках выбрать себе любимца? Если он позиционировал себя как (будущий) властитель этих мест, то, напротив, должен был стоять над всеми этими конфликтами, что и делал.

Мне кажется, те, кто склонен считать Кортеса мировым злищем, уверяются в этом после строк его второго послания:

"Глядя на их раздоры и несогласия, я немало радовался, ибо полагал, что мне это как нельзя более на руку и что таким путем они быстрее будут покорены, я только повторял про себя известное присловье "разделяй и властвуй" и так далее, и даже вспомнил евангельское изречение, гласящее: "Omne regnum in se ipsum divisum dissolivatur" [Всякое государство, страдающее от раздоров, разрушается (лат.)], и вел с одними и с другими свою игру и каждого тайно благодарил за предупреждение и уверял, что питаю к нему более дружеские чувства, нежели к другому".

И, может, во многом этим объясняется его печаль перед началом войны с Теночтитланом. Помню у Тертлдава эпизод: император пришел под стены столицы, где засел самозванец. Осада результатов не дала, и он решился на штурм. Наемники, недовольные самоубийственным планом, спросили, не поехал ли он кукухой, раз хочет здесь угробить свое войско. Император наорал на них, ибо задрали ныть, и в рамках ора сказал вот что: я владыка этой земли, и всякий человек, что падет с любой из сторон, уменьшит мою силу. Не исключено, что так же думал и Кортес.

И о Монтесуме, как обещала. Из книги Диаса я чуть лучше поняла мотивы его поступков, но добрых чувств они у меня по-прежнему не вызывают.

Итак, о чем речь. Благодаря шикарной ацтекской разведке Монтесума узнает о Кортесе раньше, чем Кортес о Монтесуме, и присылает к нему послов со стандартными вопросами: откуда вы, цель визита, вотэтовсе. Испанцы в то время еще слабо представляют, что такое Мезоамерика и что им там делать, и говорят: ну, просто поисследуем, поторгуем. Ацтеки относятся к этому благожелательно и во время визита детально зарисовывают самих испанцев, их снаряжение и вооружение, дабы дать императору возможно более полное представление о пришельцах.

И вот после этого начинается поведение истерички. То игнор, то не ходите в Теночтитлан, то ходите в Теночтитлан, то я буду платить любую дань, только поверните назад, то я буду сражаться с вами, то будьте дорогими гостями. Лютый фэйспалм, в общем.

Можно предположить, что, когда испанцы обросли многотысячной армией, Монтесума действительно опасался пускать их в город, но почему эти финты ушами начались, когда испанцев была малая горстка? Диас упоминает, и я склонна думать, что в этом и была главная причина, что, взглянув на изображения, он сопоставил их с пророчеством о том, что в этом году должны прибыть с востока светлолицые и бородатые посланцы бога Кецалькоатля. Мол, сам Кецалькоатль, милостивое божество и великий правитель, некогда изгнанный из Мезоамерики, обещал вернуться и снова править ею. Новость об этом вряд ли вызвала у Монтесумы восторг, он явно любил власть, да и любые перемены болезненны. Кроме того, Кецалькоатль был противником человеческих жертвоприношений, а ацтеки не только приносили их в принципе, но и приносили конкретно ему. В общем, можно было догадаться, что божество недовольно и начнутся репрессии.

И вот ацтеки кидают испанцев в игнор, те ждут-ждут какого-то ответа, ничего не получают, припасы заканчиваются, и они идут куда глаза глядят. Случай приводит их в земли тотонаков, недавно покоренных ацтеками, где Кортес представляется поборником справедливости и защитником угнетенных, тотонаки жалуются на ацтеков, Кортес спрашивает, есть ли еще недовольные, и, знаете, после этого дела у испанцев быстро идут на лад.)

А давайте пофантазируем, что бы было, окажись на месте Монтесумы человек решительный и честный, скажем, тот же Куаутемок или Куитлауак. Получив изображения испанцев, сопоставив их с пророчеством и пережив немало неприятных минут, он бы, думаю, решил так: если я не впущу божественных посланцев, то я буду собака неверная. Если это и вправду слуги Кецалькоатля, они все равно войдут, только потом еще и отпиздят, а если это просто туристы, чего их бояться. Надо выяснить.

И вот он отправляет посольство, дабы привести испанцев в Теночтитлан и познакомиться с ними. Ацтеки ведут Кортеса в столицу маршрутом, который им выгоден и удобен, а не позволяют шастать по Мезоамерике, обрастая полезными связями. В Мехико, выяснив, что это просто люди, император мог бы сделать им охуенное предложение: погостите у нас пару лет. Еда, питье, жилье, развлечения, девочки за наш счет, а вы нас научите делать и использовать огнестрел. После чего мы осыплем вас золотом и отпустим. А если откажетесь, то принесем в жертву. Делайте ваш свободный выбор.)

Но нет, они оставили испанцев шляться по Мексике, а испанцы - как болезнь. Если запустить, лечить будет поздно.

В общем, Монтесума ведет себя некрасиво. Уже перед самым входом в Мехико, куда он их все-таки позвал, отправляет новое посольство с повелением: разворачивайтесь и пиздуйте отсюда. И у Диаса прекрасно описано, как с волнением и опаской испанцы подступали к великому городу, испытывая, возможно, даже благоговейный трепет - и вот к ним приходят очередные послы с тем, что Монтесума снова передумал, испанцы вспоминают, что великим городом заправляет истеричка, и трепет проходит. Кортес, надо отдать ему должное, вежливо отвечает ацтекам, мол, Монтесума слишком великий господин и мудрый человек, чтобы так часто менять решения, так что мы все равно войдем.

В городе начинаются совсем уж подлые заходы. Во-первых, Кортес, конечно, спрашивает, почему постоянно приходили разные повеления. На что Монтесума говорит: это не я, это мой народ, ибо прошел слух, что вы могущественные потусторонние существа и они вас боялись, а я-то всегда рад вас видеть. И это не первый раз, когда он все сваливает на свой народ.

Другие разы выглядят так: союзники Мехико или непосредственно ацтеки, исполняя приказ Монтесумы, что-то мутят против испанцев с разной степенью удачливости. Испанцы узнают об этом, предъявляют Монтесуме типа че за дела, эти люди говорят, что ты им приказал, а он такой: я ничего не приказывал, это их собственная инициатива, вот они суки-предатели, накажите их. И это настолько низкая подлость, что я даже как-то затрудняюсь прокомментировать. Ведь эти заходы были еще до пленения Монтесумы, когда у него появились реальные основания опасаться за свою жизнь и его можно было оправдать хотя бы этим.

В общем, не знаю, почему мексиканцы склонны предъявлять донье Марине, которая была просто рабыней и, выбрав единожды сторону, придерживалась ее в радости и горе. А Монтесума, который и правда предал свой народ, так вроде ни в чем и не виноват.

Я не могу сказать, что он мне противен, все-таки я человек эмпатичный, а Диас много описывал подробностей их общения и его плена, и испанцы к нему прикипели, и так же прониклась я, и мне тоже было его жаль. И все же где-то на краю сознания не отстает от меня мысль, что этот человек предал буквально всех и продолжил бы предавать, покуда жив.

Вчера один, э, бывший однокурсник скинул мне кулстори про девицу, которая, голосуя на дороге, случайно подцепила не просто рандомного водилу, а богатого папика, который оказался человеком благородным и не просто довез ее куда надо, но и помог разобраться со сложной жизненной ситуацией, а потом еще с одной, а потом еще, а потом оплатил ей учебу в Лондоне, ну вы поняли. И однокурсник меня спросил, могла бы я поступить как эта девица. Я сначала не поняла, что он имеет в виду, подумала, что голосовать в отчаянии на дороге, и сказала, что я так делала. Потом оказалось, что окрутить богатого папика, но тут я в рассуждения вдаваться не буду. Зато вспомнила времена, когда я реально пользовалась автостопом. Например, когда я работала в деревне, из которой автобус ходил несколько раз в неделю - там автостоп был самым распространенным способом добраться до райцентра, и часто я голосовала не одна, а нас было несколько человек (хочу сказать спасибо тем святым людям, которые сажали к себе в машину компанию незнакомых сельских парней).

Но помню и другой случай. Когда блуждала без телефона в алтайской глуши и вышла на пустынную дорогу, по которой до Горно-Алтайска было, если я правильно помню, около 50 километров, то есть десять часов пешего пути. Наступал вечер, проделывать такой путь в темноте я не собиралась. Присмотрела полуразвалившуюся сторожку на обочине и уже думала, что переночую там, а наутро двинусь в сторону города, если не удастся поймать попутку. В итоге поймала какого-то мужика. Пока он меня вез, рассказывал, что в детстве у него была лошадь, а он мечтал о машине. Сейчас у него есть машина и он мечтает о лошади. Когда доехали, я подарила ему свой нож. Конец.

Позубоскалили с кисулей на тему рабов. Должно быть, кисуля вспомнила этот мой пост, ибо разговор почему-то зашел про то, что нас несут в паланкине рабы, а мы кидаемся в них всякой херней, чтобы не расслаблялись там. И я немного кринжанула, потому что ну знаете, у меня есть небольшой опыт управления рабами руководства отделом, и я по-другому отношусь к людям, которые мне подчиняются. Я могу рассматривать их как ресурс, но только до каких-то определенных пределов. Если человек не борзеет, честно работает и не злоупотребляет моей добротой, он для меня всегда будет важнее дела, которое делает. И даже если бы я родилась в обществе, где к людям принято относиться как к собственности (примерно как сейчас к животным), то и тогда издеваться над ними - какой-то кринж, а унижать кого угодно, тем более и так униженного неволей - вообще не по-царски.

Так что я была бы вполне лояльным рабовладельцем, мальчики, записываемся. Но, конечно, не настолько, чтобы не казнить обнаглевшего раба.

А вообще я бы больше хотела иметь подданных, которые как ацтеки, знаете, подчиняются не потому, что иначе их побьют, а потому что испытывают ко мне глубокое почтение. Служение таких людей выше ценится, и ты невольно стараешься соответствовать тем высоким ожиданиям, которые к тебе предъявляют, и вести себя достойнее.

А как ко мне нужно относиться, хорошо показал один мужик, который, когда я в детстве сидела на концерте в парке, опустился передо мной на колени и поцеловал руку.

Не считать анонсом, считать пояснением к теме поста!

У меня была и до сих пор не исчезла мысль написать об ацтеках повесть. Поначалу я думала окунуться в 16 век и написать слабоальтернативную историю об испанке, которую выдали за Куаутемока, так сказать, во скрепление мира. Но как закончить эту историю - а значит, и самого ее смысла - я так и не поняла, поэтому отложила идею в долгий ящик.

Затем у меня возникла новая мысль. Я захотела рассказать об уже очень сильно альтернативной Мексике наших дней. О том, что бы она собой представляла, если бы 90% индейцев не умерло от европейских болезней, а следовательно, численность их осталась такова, что у испанцев просто физически не получилось бы их растворить. Таким образом, мезоамериканская цивилизация, пусть и с европейским влиянием (ну, а кто его избежал?), продолжает существовать, и Мексика представляет собой не столько страну метисов, сколько лоскутное одеяло из множества индейских народностей, которым была, в общем, и до Кортеса. И вот девушка из народа пурепеча едет в Теночтитлан, чтобы выучиться на храмовую танцовщицу. Такая себе сериальная стори о простушке из провинции, жаждущей покорить столицу. Но, как говорится, есть один нюанс.

У этой истории больше шансов быть написанной, так как я знаю, чем ее закончить. И для нее мне нужно было изучить ацтекский религиозный календарь, хотя бы поверхностно (ибо к двадцать первому веку там многое должно было поменяться, но хотя бы основные вехи я для себя хотела уяснить). И, похоже, я забыла, с кем имею дело, потому что сегодня, читая о празднествах каждого месяца, я сидела с лицом лица. Тут не то что детали должны были поменяться, а ритуал - смягчиться, тут надо просто нахуй все переебать, потому что такие формы культа и даже такой моральный посыл в наши дни существовать не могут. Только единичные даты и периоды религиозного календаря я могла бы сходу адаптировать под 21 век, все остальное явно должно было пережить серьезную трансформацию, над которой еще надо будет подумать. Что неожиданно и неприятно, ибо я надеялась быстро пробежаться по календарю и понять, че писать об этой стороне жизни героини. Хотя чего я ждала от ацтекской религии, кроме кровавого пиздеца, если так подумать.

Вот завтра, например, у меня день рождения, и завтра начинается (плюс-минус) тринадцатый ацтекский месяц тепеиуитль, "пиршество гор". И лучше бы вам не знать, чем пируют горы, господа.

Возник вопрос, которым я раньше никогда не задавалась, а стоило бы.

В "Императоре Карлосе" есть очень тронувшая меня сцена, простите, пыток Куаутемока. Но тронула она меня не из-за пыток, я не садист, не подумайте. Там вообще интереснее смотреть не на Куаутемока, а на Кортеса. Как он сначала пытается решить дело миром, и обращается к пленнику мягко, и пытается поймать его взгляд, а Куаутемок отворачивается. И вот когда Кортес понимает, что ничего не добьется, он тяжело вздыхает (тут впору сказать, мол, вздох был так тяжел, что пробил пол на три этажа вниз), а дальше его лицо каменеет и не выражает вообще ничего, и он руководит пыткой с этим самым оледеневшим выражением.

И как же мне это знакомо, черт возьми! Я даже могу плюс-минус догадаться, что Кортес в этот момент чувствовал. У меня самой, вероятно, становится такое лицо (во всяком случае, так оно ощущается), когда я пыталась избежать неприятного дела, просила об одолжении, снисхождении или пыталась неформально подойти к вопросу, а мне отвечали сурово и жестко, дали понять, что я не получу помощи, или давили формализмом. Тогда я вполне могу собраться, отставить эмоции и сделать что от меня требуется.

Но знаете, не помню кто сказал, что мужчину суровая жизнь закаляет, а женщину ожесточает. Я бы не назвала свою жизнь слишком суровой, но, черт возьми, почему я вообще в этой истории понимаю Кортеса?

Раз уж сегодня день психоанализа, загоню еще одну темку.

Я поняла, почему меня так раздражает подход к Конкисте как к "злобные испанцы ушатали прекрасную мезоамериканскую цивилизацию, которая подарила бы миру много ценного, если бы не чья-то жажда золота". Во-первых, потому что это похоже на повесточную муть, ведь сейчас модно чморить колонизаторов. Во-вторых, говорящие так будто бы забывают, что это не испанцы, а мезоамериканцы под их руководством сами свою цивилизацию ушатали. И если забыть об этом, то обесценивается то главное, из-за чего я полюбила ацтеков.

Не всегда я могу определить, что именно в новой фиксации послужило спусковым крючком, но в случае с ацтеками все довольно однозначно.

Вот представьте. Есть жестокий человек, который угнетает других людей. Или жестокий народ, который угнетает другие народы. Одного этого факта мало, чтобы сложить мое к нему отношение, и все определяется тем, как ведет себя человек или народ, когда приходит час расплаты. Если он начинает трястись, скулить и надеяться, что это не за ним, - одно дело. Значит, это просто трусливый садист, в глубине души боявшийся наказания. А если он не боится, не ждет и не ищет себе пощады, как сам не щадил других, яростно сопротивляется и отстаивает свою правоту - это в корне меняет дело. Значит, и до этого человек или народ не просто так за чужой счет развлекались, а проводили какие-то свои взгляды, которые готовы защищать. Значит, не конченные уебки, а просто, ну, придерживались спорной точки зрения. Но ведь точку зрения можно поменять.

И именно это - что ужасные ацтеки, сами других не щадившие, не ждали пощады к себе и, даже понимая, что преимущество не на их стороне, видя, что против них восстала вся Мексика, предпочли довести дело до полного разгрома, а не сдаться - это в течение буквально полутора суток пробило мой лед и стало причиной новой фиксации. Все остальное, что я о них узнавала, могло нравиться мне, могло - нет, могло оставить равнодушной, но отношения к ним уже не меняло.

Котаны, в пятницу мой день рождения. И я подумала: если вам нравлюсь я и мои приколы, или вас от них тошнит, но вы все равно решили порадовать невъебенную кисоньку, можете подарить мне электронный сертификат Озон.

Или Вайлдбериз, если там так можно.

Торжественно обещаю, что потрачу все деньги на какую-то дичь.

Адрес почты: [email protected].