Котята, мне встретился настолько шикарный фильм, что я его посмотрела, а потом еще раз, а потом еще, хотя он, мягко говоря, невеселый. Да, конечно, это очередная патриотическая кинолента про ВОВ, но давайте вынесем сей факт за скобки и посмотрим, что в фильме есть кроме этого. Постараюсь изложить так, чтобы не наспойлерить.

Сюжет начинается на Донбассе в наши дни. Главный герой Сергей работает врачом на скорой. У него есть друг, немец Пауль, который зарабатывает тем, что раскапывает места сражений Великой Отечественной и торгует потыренным там антиквариатом. Однажды он берет Сергея с собой раскапывать поле боя у Саур-Могилы. Прокопав один из блиндажей, они заходят в него в нашем времени, а выходят в 1941 году прямо во время сражения. Пауль в силу своего ремесла превосходно знаком с историей войны. Узнав, какой сейчас год и день, он понимает, что назавтра тут никого в живых не останется и, когда у них с Сергеем появляется шанс сбежать, предлагает ему уйти к немцам, ибо вермахт вскоре захватит эти высоты и у друзей будет время изучить блиндажи и понять, как вернуться обратно. Сергей отказывается, ибо

а) его раскроют в момент,
б) переодеваться фашистом - кринж,
в) он успел повстречать своего деда и бросать своих не хочет.

Отчаявшись его убедить, Пауль стаскивает форму с убитого немца и уходит один.

Как дальше развивались события, спойлерить не буду, скажу только, что концовка топовая - воистину это фильм о дружбе, которая преодолела вообще все, что может в этом мире разделить людей.

А теперь о том, чем мне зашел фильм.

Во-первых, он правдоподобный. Авторы не перебрали с жестью, ее ровно столько, сколько нужно, а потому все выглядит весьма достоверно. Ведь хуже нет в искусстве, чем когда изображенному не веришь.

Во-вторых - и это стало для меня неожиданностью - фильм как будто снят с глубоким уважением к немцам как к народу. То есть там явно показывается, что они отличаются от нас. На этом специально заостряется зрительское внимание, поймете, когда увидите. Вот только отличие это не в том, что они хуже, а мы лучше. А должна сказать, что уважение к врагу, тем более к настолько ошельмованному, это показатель благородства, так что создателям фильма за него отдельный поклон.

Патриотическую идею в конце, правда, выдали в лоб - видно, боятся, что, если ее не озвучить словами через рот, то зритель, который вместе с героями два часа переживал события сорок первого года, не поймет нихуя.

Еще два неожиданных момента в книге Диаса.

Неожиданный момент раз. Диас пишет о Педро де Альварадо как о человеке тонком и обходительном. Отчего у меня когнитивный диссонанс, потому что во всех художественных и нехудожественных произведениях, которые мне встречались, Альварадо тот еще отморозок. Он, конечно, получил некое рыцарское воспитание и представление о правилах хорошего тона, но по натуре он отморозок. Если Кортес предпочитает пиздеть, то Альварадо - пиздить.

Я еще не читала, но краем глаза окинула материалы судопроизводства - его судили испанские власти за жестокость по отношению к индейцам. Если кратко, то суть обвинений и ответов на них сводится к: - Вы уебали правителя N и его людей. - Они выступили против меня, что мне было делать. И так двадцать раз. В общем, человек решает все проблемы мечом, тогда как Кортес предпочитал дипломатию и золотишко. Может, конечно, Диас несколько льстит Альварадо, ибо служил под его началом и, вероятно, очень уважал его. Но даже у Диаса я не видела примеров его охуенной вежливости, зато помню пару историй самоуправства и неподчинения вышестоящим.

***
А вот другая удивительная вещь. Из того, что я вам напиздела про ацтеков, может сложиться впечатление, что они собаки отбитые. Уж во всяком случае не тот враг, которого захочется взять в плен.

С одной стороны, да. Они, видимо, очень не любили сдаваться. О ком только Диас ни писал, что они "сложили оружие", но не об ацтеках. Даже их гарнизоны в ряде подконтрольных городов могли быть разгромлены или отступить, но я не встретила ни одного упоминания о сдаче.

С другой стороны, когда во время кампании против самого Теночтитлана его защитников все-таки захватывали в плен, происходила удивительная вещь. Человек, еще недавно готовый харю тебе отгрызть, вдруг становился шелковым и выполнял твои указания. Здесь у меня взорвался бы мозг, если бы я не вспомнила одну еще доиспанскую кулстори. Ацтеки пленили тлашкальского чувака, великого воина, не помню, как его звали, но не принесли сразу в жертву, а возвысили, дали под командование воинское подразделение и отправили участвовать в кампании против Мичоакана. Там он добился выдающихся успехов и вернулся в Мехико, облеченный еще большей славой. Правда, уже потребовал, чтобы его принесли в жертву, что и было сделано.

Здесь у нашего человека возникнет вопрос: а ацтеки не боялись, что он их кинет? Это же враг, как можно дать ему оружие, командование и отправить на войну! Он мог сбежать, завести отряд в болото, скорешиться с врагами и раскрыть им позиции, что угодно мог сделать! Но ацтеки не боялись, и он так не поступил.

Из этого напрашивается вывод, что воинский обычай науа так или иначе определяет, что если тебя честно взяли в плен, то ты становишься, мягко говоря, слугой, а грубо говоря - собственностью захватчика. И он уже может решить, как тобою распорядиться. На это опирались, например, договоры ацтеков с покоренными народами. Победитель уступал часть своей безраздельной власти в обмен на то, что побежденные будут, скажем, платить налог.

Пленный Куаутемок говорит Кортесу: я сделал все, что мог сделать человек, дабы не оказаться где оказался. Но раз уж я твой пленник, делай со мной что хочешь. Лучше убей, а то мало ли че ты там хочешь. И сейчас будет что-то совсем дикое, но вот эта пафосная стори о том, что Куаутемок не выдал под пыткой, куда ацтеки поныкали золото - она не совсем верна. Если верить Диасу, Куаутемок сразу сказал, что сокровища затопили, а озеро там непростое, что упало - то пропало. И он же, еще до всяких пыток, провел испанцев к себе во двор, где из колодца подняли незатопленное золото. Но королевские чиновники, видимо, не верили ему и надеялись, что под пыткой он заговорит по-другому. Ну, а то, что он пережил истязание молча - так он слишком гордый, чтобы страдать на людях. Но отношения к утайке сокровищ это молчание, думаю, не имеет.

Да и сам Кортес писал, что пленный Куаутемок вел себя "не выебываясь выказывая резкого нрава".

Хочу прояснить свою позицию на тему Конкисты и кто мудак, а кто невинная лапочка. Надеюсь, всем похуй и срача не разгорится, но мало ли.

Когда я только получила Конкисту в качестве темы для курсача, я подходила к ней благодушно-безразлично, без всякой предвзятости. Про индейцев я знала только, что у них были пирамиды и золотишко и вроде там кому-то вынимали сердце. Про испанцев - что они искали золота и приключений. На обе стороны мне было, в общем-то, плевать. Знакомясь с источниками, я не была заранее против кого-то настроена и ни за кого не болела. Поэтому не перетрактовывала слова как мне вздумается. И знаете, ни один источник еще не убедил меня в том, что одна из сторон зло.

Люди как люди. Со временем я привязалась к ним и, даже закончив универ, контент на тему древней Америки воспринимала как "о, про моих ребят пишут".

Давайте так: в истории Кортеса нет невинных кисок. Испанцы проделали с ацтеками ровно то же, что ацтеки проделывали с покоренными народами (гусары, молчать!). Они даже официальное оправдание себе придумали схожее! Так что ацтеков просто догнала беспощадная карма. Но и прочие народы Мезоамерики не тянут на невинную жертву, ибо радостно помогали испанцам ушатать ацтеков.

За майя и Южную Америку не скажу, хотя вон у Гибсона "Апокалипсис" как раз говорит, что майя, как и ацтеки, заебали себе подобных. Но мне трудно судить, ибо майя во времена Кортеса были давно не в зените могущества и кого они там заебали, не очень понятно. Друг друга разве что?

В общем, как видите, пример тут брать не с кого. Можно впасть в другую крайность и решить, что ну тогда все они мудаки и это история о том, как одни бандиты замочили других бандитов, переманив их бывших шестерок.

Но сдается мне, что мудакам и шестеркам не ставят памятников, не посвящают произведений искусства, не изучают их наследия, не называют их именами города-корабли-стадионы-нацгвардию.

Для меня же это просто интересные ребята, с которыми я была бы не против бахнуть чайку и побеседовать о жизни. Тем более что я стерегусь осуждать людей, не причинивших мне зла, и не люблю таких призывов от других. Есть в них что-то неправедное и опасное.

Вспомнила еще один момент у Диаса. Жиза на все времена.

Конкистадоры нашли клад Ашаякатля и собрались делить. Кортес сказал: минуточку, надо сделать обязательные отчисления. Итак, пятая доля королю, пятая - Кортесу, компенсация губернатору за корабли, покрытие расходов на снаряжение, на отправку послов в Кастилию, стоимость павших лошадей... в итоге после всех вычетов на каждого человека пришлась какая-то мизерная сумма, так, чисто прибарахлиться.

Простите, но это буквально тот самый мем: только соберешься разбогатеть, как сразу какой-нибудь Доместос закончится.

***
Уж не помню, кто писал, что индейцы сочетают в себе идеализм с прагматичностью. И, похоже, я латентный индеец, пацаны.

Для мечтательных людей я слишком приземлена, для приземленных - слишком мечтательна. Первым со мной скучно, вторым - непонятно. Думаю, в этом еще одна причина того, что у меня не много друзей. Вымышленные миры и герои, мало общего имеющие с нашей реальностью, слабо меня привлекают. Они для меня слишком эфемерны, и потому душе там нечем питаться. Но и узкое понимание реальности в рамках "дом-работа-соцсети-покупки" - тоже невыразимо нездоровая еда.

Я смотрю больше в сей мир, это правда, но смотрю взглядом ученого и поэта, в высоту и в глубь, ищу и замечаю в нем силу, красоту и смысл.

Но если говорить о том, кого я больше люблю и с кем мне приятней общаться, то, конечно, с мечтателями. Потому что человек, способный видеть и обдумывать картины иного мира, все мои загоны в рамках этого точно сможет понять: у него тупо шире охват.

***
Некоторые нелюбители Кортеса пишут, мол, он был настолько мудак, что умудрялся обрабатывать одновременно тлашкальцев и ацтеков, уверяя каждого, что тот ему симпатичен, и не говоря прямо, за кого он.

Сорян, а Кортес должен был в местных разборках выбрать себе любимца? Если он позиционировал себя как (будущий) властитель этих мест, то, напротив, должен был стоять над всеми этими конфликтами, что и делал.

Мне кажется, те, кто склонен считать Кортеса мировым злищем, уверяются в этом после строк его второго послания:

"Глядя на их раздоры и несогласия, я немало радовался, ибо полагал, что мне это как нельзя более на руку и что таким путем они быстрее будут покорены, я только повторял про себя известное присловье "разделяй и властвуй" и так далее, и даже вспомнил евангельское изречение, гласящее: "Omne regnum in se ipsum divisum dissolivatur" [Всякое государство, страдающее от раздоров, разрушается (лат.)], и вел с одними и с другими свою игру и каждого тайно благодарил за предупреждение и уверял, что питаю к нему более дружеские чувства, нежели к другому".

И, может, во многом этим объясняется его печаль перед началом войны с Теночтитланом. Помню у Тертлдава эпизод: император пришел под стены столицы, где засел самозванец. Осада результатов не дала, и он решился на штурм. Наемники, недовольные самоубийственным планом, спросили, не поехал ли он кукухой, раз хочет здесь угробить свое войско. Император наорал на них, ибо задрали ныть, и в рамках ора сказал вот что: я владыка этой земли, и всякий человек, что падет с любой из сторон, уменьшит мою силу. Не исключено, что так же думал и Кортес.

И о Монтесуме, как обещала. Из книги Диаса я чуть лучше поняла мотивы его поступков, но добрых чувств они у меня по-прежнему не вызывают.

Итак, о чем речь. Благодаря шикарной ацтекской разведке Монтесума узнает о Кортесе раньше, чем Кортес о Монтесуме, и присылает к нему послов со стандартными вопросами: откуда вы, цель визита, вотэтовсе. Испанцы в то время еще слабо представляют, что такое Мезоамерика и что им там делать, и говорят: ну, просто поисследуем, поторгуем. Ацтеки относятся к этому благожелательно и во время визита детально зарисовывают самих испанцев, их снаряжение и вооружение, дабы дать императору возможно более полное представление о пришельцах.

И вот после этого начинается поведение истерички. То игнор, то не ходите в Теночтитлан, то ходите в Теночтитлан, то я буду платить любую дань, только поверните назад, то я буду сражаться с вами, то будьте дорогими гостями. Лютый фэйспалм, в общем.

Можно предположить, что, когда испанцы обросли многотысячной армией, Монтесума действительно опасался пускать их в город, но почему эти финты ушами начались, когда испанцев была малая горстка? Диас упоминает, и я склонна думать, что в этом и была главная причина, что, взглянув на изображения, он сопоставил их с пророчеством о том, что в этом году должны прибыть с востока светлолицые и бородатые посланцы бога Кецалькоатля. Мол, сам Кецалькоатль, милостивое божество и великий правитель, некогда изгнанный из Мезоамерики, обещал вернуться и снова править ею. Новость об этом вряд ли вызвала у Монтесумы восторг, он явно любил власть, да и любые перемены болезненны. Кроме того, Кецалькоатль был противником человеческих жертвоприношений, а ацтеки не только приносили их в принципе, но и приносили конкретно ему. В общем, можно было догадаться, что божество недовольно и начнутся репрессии.

И вот ацтеки кидают испанцев в игнор, те ждут-ждут какого-то ответа, ничего не получают, припасы заканчиваются, и они идут куда глаза глядят. Случай приводит их в земли тотонаков, недавно покоренных ацтеками, где Кортес представляется поборником справедливости и защитником угнетенных, тотонаки жалуются на ацтеков, Кортес спрашивает, есть ли еще недовольные, и, знаете, после этого дела у испанцев быстро идут на лад.)

А давайте пофантазируем, что бы было, окажись на месте Монтесумы человек решительный и честный, скажем, тот же Куаутемок или Куитлауак. Получив изображения испанцев, сопоставив их с пророчеством и пережив немало неприятных минут, он бы, думаю, решил так: если я не впущу божественных посланцев, то я буду собака неверная. Если это и вправду слуги Кецалькоатля, они все равно войдут, только потом еще и отпиздят, а если это просто туристы, чего их бояться. Надо выяснить.

И вот он отправляет посольство, дабы привести испанцев в Теночтитлан и познакомиться с ними. Ацтеки ведут Кортеса в столицу маршрутом, который им выгоден и удобен, а не позволяют шастать по Мезоамерике, обрастая полезными связями. В Мехико, выяснив, что это просто люди, император мог бы сделать им охуенное предложение: погостите у нас пару лет. Еда, питье, жилье, развлечения, девочки за наш счет, а вы нас научите делать и использовать огнестрел. После чего мы осыплем вас золотом и отпустим. А если откажетесь, то принесем в жертву. Делайте ваш свободный выбор.)

Но нет, они оставили испанцев шляться по Мексике, а испанцы - как болезнь. Если запустить, лечить будет поздно.

В общем, Монтесума ведет себя некрасиво. Уже перед самым входом в Мехико, куда он их все-таки позвал, отправляет новое посольство с повелением: разворачивайтесь и пиздуйте отсюда. И у Диаса прекрасно описано, как с волнением и опаской испанцы подступали к великому городу, испытывая, возможно, даже благоговейный трепет - и вот к ним приходят очередные послы с тем, что Монтесума снова передумал, испанцы вспоминают, что великим городом заправляет истеричка, и трепет проходит. Кортес, надо отдать ему должное, вежливо отвечает ацтекам, мол, Монтесума слишком великий господин и мудрый человек, чтобы так часто менять решения, так что мы все равно войдем.

В городе начинаются совсем уж подлые заходы. Во-первых, Кортес, конечно, спрашивает, почему постоянно приходили разные повеления. На что Монтесума говорит: это не я, это мой народ, ибо прошел слух, что вы могущественные потусторонние существа и они вас боялись, а я-то всегда рад вас видеть. И это не первый раз, когда он все сваливает на свой народ.

Другие разы выглядят так: союзники Мехико или непосредственно ацтеки, исполняя приказ Монтесумы, что-то мутят против испанцев с разной степенью удачливости. Испанцы узнают об этом, предъявляют Монтесуме типа че за дела, эти люди говорят, что ты им приказал, а он такой: я ничего не приказывал, это их собственная инициатива, вот они суки-предатели, накажите их. И это настолько низкая подлость, что я даже как-то затрудняюсь прокомментировать. Ведь эти заходы были еще до пленения Монтесумы, когда у него появились реальные основания опасаться за свою жизнь и его можно было оправдать хотя бы этим.

В общем, не знаю, почему мексиканцы склонны предъявлять донье Марине, которая была просто рабыней и, выбрав единожды сторону, придерживалась ее в радости и горе. А Монтесума, который и правда предал свой народ, так вроде ни в чем и не виноват.

Я не могу сказать, что он мне противен, все-таки я человек эмпатичный, а Диас много описывал подробностей их общения и его плена, и испанцы к нему прикипели, и так же прониклась я, и мне тоже было его жаль. И все же где-то на краю сознания не отстает от меня мысль, что этот человек предал буквально всех и продолжил бы предавать, покуда жив.

Вчера один, э, бывший однокурсник скинул мне кулстори про девицу, которая, голосуя на дороге, случайно подцепила не просто рандомного водилу, а богатого папика, который оказался человеком благородным и не просто довез ее куда надо, но и помог разобраться со сложной жизненной ситуацией, а потом еще с одной, а потом еще, а потом оплатил ей учебу в Лондоне, ну вы поняли. И однокурсник меня спросил, могла бы я поступить как эта девица. Я сначала не поняла, что он имеет в виду, подумала, что голосовать в отчаянии на дороге, и сказала, что я так делала. Потом оказалось, что окрутить богатого папика, но тут я в рассуждения вдаваться не буду. Зато вспомнила времена, когда я реально пользовалась автостопом. Например, когда я работала в деревне, из которой автобус ходил несколько раз в неделю - там автостоп был самым распространенным способом добраться до райцентра, и часто я голосовала не одна, а нас было несколько человек (хочу сказать спасибо тем святым людям, которые сажали к себе в машину компанию незнакомых сельских парней).

Но помню и другой случай. Когда блуждала без телефона в алтайской глуши и вышла на пустынную дорогу, по которой до Горно-Алтайска было, если я правильно помню, около 50 километров, то есть десять часов пешего пути. Наступал вечер, проделывать такой путь в темноте я не собиралась. Присмотрела полуразвалившуюся сторожку на обочине и уже думала, что переночую там, а наутро двинусь в сторону города, если не удастся поймать попутку. В итоге поймала какого-то мужика. Пока он меня вез, рассказывал, что в детстве у него была лошадь, а он мечтал о машине. Сейчас у него есть машина и он мечтает о лошади. Когда доехали, я подарила ему свой нож. Конец.

Позубоскалили с кисулей на тему рабов. Должно быть, кисуля вспомнила этот мой пост, ибо разговор почему-то зашел про то, что нас несут в паланкине рабы, а мы кидаемся в них всякой херней, чтобы не расслаблялись там. И я немного кринжанула, потому что ну знаете, у меня есть небольшой опыт управления рабами руководства отделом, и я по-другому отношусь к людям, которые мне подчиняются. Я могу рассматривать их как ресурс, но только до каких-то определенных пределов. Если человек не борзеет, честно работает и не злоупотребляет моей добротой, он для меня всегда будет важнее дела, которое делает. И даже если бы я родилась в обществе, где к людям принято относиться как к собственности (примерно как сейчас к животным), то и тогда издеваться над ними - какой-то кринж, а унижать кого угодно, тем более и так униженного неволей - вообще не по-царски.

Так что я была бы вполне лояльным рабовладельцем, мальчики, записываемся. Но, конечно, не настолько, чтобы не казнить обнаглевшего раба.

А вообще я бы больше хотела иметь подданных, которые как ацтеки, знаете, подчиняются не потому, что иначе их побьют, а потому что испытывают ко мне глубокое почтение. Служение таких людей выше ценится, и ты невольно стараешься соответствовать тем высоким ожиданиям, которые к тебе предъявляют, и вести себя достойнее.

А как ко мне нужно относиться, хорошо показал один мужик, который, когда я в детстве сидела на концерте в парке, опустился передо мной на колени и поцеловал руку.

Не считать анонсом, считать пояснением к теме поста!

У меня была и до сих пор не исчезла мысль написать об ацтеках повесть. Поначалу я думала окунуться в 16 век и написать слабоальтернативную историю об испанке, которую выдали за Куаутемока, так сказать, во скрепление мира. Но как закончить эту историю - а значит, и самого ее смысла - я так и не поняла, поэтому отложила идею в долгий ящик.

Затем у меня возникла новая мысль. Я захотела рассказать об уже очень сильно альтернативной Мексике наших дней. О том, что бы она собой представляла, если бы 90% индейцев не умерло от европейских болезней, а следовательно, численность их осталась такова, что у испанцев просто физически не получилось бы их растворить. Таким образом, мезоамериканская цивилизация, пусть и с европейским влиянием (ну, а кто его избежал?), продолжает существовать, и Мексика представляет собой не столько страну метисов, сколько лоскутное одеяло из множества индейских народностей, которым была, в общем, и до Кортеса. И вот девушка из народа пурепеча едет в Теночтитлан, чтобы выучиться на храмовую танцовщицу. Такая себе сериальная стори о простушке из провинции, жаждущей покорить столицу. Но, как говорится, есть один нюанс.

У этой истории больше шансов быть написанной, так как я знаю, чем ее закончить. И для нее мне нужно было изучить ацтекский религиозный календарь, хотя бы поверхностно (ибо к двадцать первому веку там многое должно было поменяться, но хотя бы основные вехи я для себя хотела уяснить). И, похоже, я забыла, с кем имею дело, потому что сегодня, читая о празднествах каждого месяца, я сидела с лицом лица. Тут не то что детали должны были поменяться, а ритуал - смягчиться, тут надо просто нахуй все переебать, потому что такие формы культа и даже такой моральный посыл в наши дни существовать не могут. Только единичные даты и периоды религиозного календаря я могла бы сходу адаптировать под 21 век, все остальное явно должно было пережить серьезную трансформацию, над которой еще надо будет подумать. Что неожиданно и неприятно, ибо я надеялась быстро пробежаться по календарю и понять, че писать об этой стороне жизни героини. Хотя чего я ждала от ацтекской религии, кроме кровавого пиздеца, если так подумать.

Вот завтра, например, у меня день рождения, и завтра начинается (плюс-минус) тринадцатый ацтекский месяц тепеиуитль, "пиршество гор". И лучше бы вам не знать, чем пируют горы, господа.

Возник вопрос, которым я раньше никогда не задавалась, а стоило бы.

В "Императоре Карлосе" есть очень тронувшая меня сцена, простите, пыток Куаутемока. Но тронула она меня не из-за пыток, я не садист, не подумайте. Там вообще интереснее смотреть не на Куаутемока, а на Кортеса. Как он сначала пытается решить дело миром, и обращается к пленнику мягко, и пытается поймать его взгляд, а Куаутемок отворачивается. И вот когда Кортес понимает, что ничего не добьется, он тяжело вздыхает (тут впору сказать, мол, вздох был так тяжел, что пробил пол на три этажа вниз), а дальше его лицо каменеет и не выражает вообще ничего, и он руководит пыткой с этим самым оледеневшим выражением.

И как же мне это знакомо, черт возьми! Я даже могу плюс-минус догадаться, что Кортес в этот момент чувствовал. У меня самой, вероятно, становится такое лицо (во всяком случае, так оно ощущается), когда я пыталась избежать неприятного дела, просила об одолжении, снисхождении или пыталась неформально подойти к вопросу, а мне отвечали сурово и жестко, дали понять, что я не получу помощи, или давили формализмом. Тогда я вполне могу собраться, отставить эмоции и сделать что от меня требуется.

Но знаете, не помню кто сказал, что мужчину суровая жизнь закаляет, а женщину ожесточает. Я бы не назвала свою жизнь слишком суровой, но, черт возьми, почему я вообще в этой истории понимаю Кортеса?

Раз уж сегодня день психоанализа, загоню еще одну темку.

Я поняла, почему меня так раздражает подход к Конкисте как к "злобные испанцы ушатали прекрасную мезоамериканскую цивилизацию, которая подарила бы миру много ценного, если бы не чья-то жажда золота". Во-первых, потому что это похоже на повесточную муть, ведь сейчас модно чморить колонизаторов. Во-вторых, говорящие так будто бы забывают, что это не испанцы, а мезоамериканцы под их руководством сами свою цивилизацию ушатали. И если забыть об этом, то обесценивается то главное, из-за чего я полюбила ацтеков.

Не всегда я могу определить, что именно в новой фиксации послужило спусковым крючком, но в случае с ацтеками все довольно однозначно.

Вот представьте. Есть жестокий человек, который угнетает других людей. Или жестокий народ, который угнетает другие народы. Одного этого факта мало, чтобы сложить мое к нему отношение, и все определяется тем, как ведет себя человек или народ, когда приходит час расплаты. Если он начинает трястись, скулить и надеяться, что это не за ним, - одно дело. Значит, это просто трусливый садист, в глубине души боявшийся наказания. А если он не боится, не ждет и не ищет себе пощады, как сам не щадил других, яростно сопротивляется и отстаивает свою правоту - это в корне меняет дело. Значит, и до этого человек или народ не просто так за чужой счет развлекались, а проводили какие-то свои взгляды, которые готовы защищать. Значит, не конченные уебки, а просто, ну, придерживались спорной точки зрения. Но ведь точку зрения можно поменять.

И именно это - что ужасные ацтеки, сами других не щадившие, не ждали пощады к себе и, даже понимая, что преимущество не на их стороне, видя, что против них восстала вся Мексика, предпочли довести дело до полного разгрома, а не сдаться - это в течение буквально полутора суток пробило мой лед и стало причиной новой фиксации. Все остальное, что я о них узнавала, могло нравиться мне, могло - нет, могло оставить равнодушной, но отношения к ним уже не меняло.